Григорий Андреевич Некрасов родился в г. Ленинграде 27 апреля 1956 года. Жизнь его сложилась так, что, окончив среднюю школу в 1971 г., он поступил в ПТУ № 61, где успешно учился и получил профессию автослесаря. 1974 – 1776 годы – служба в армии. В 1977 Григорий обзаводится семьей. У него сын и дочь. Растут трое внуков. Однако пытливый ум постоянно требует пищи духовной. Как пишет сам автор, он «книжный червь». Книгочей, он погружается в мир чужих страстей и приключений. Его захватывают исторические коллизии. Возникает и личная потребность писать, выражая и собственные ощущения от прочитанного. В 1989 году муза впервые настойчиво заявила о себе, и Григорий берется за перо. Диапазон, интересующих автора тем, велик. Начитанность позволяет осмысливать не только собственную жизнь, но и примерять на себя ситуации героев, что часто становится сюжетом его стихов. Мы видим и фантазии на исторические темы. Стихи серьезны, насыщены образами, ситуации настолько объемны, что кажутся прожитыми лично автором, даже когда пишет о событиях, в которых не мог принимать участия. В Природная тяга к философскому осмыслению событий прошлого и сегодняшнего дня, течения обыденной жизни, мучительные поиски себя, своего места на литературной ниве, наконец, желание познакомиться с собратьями по перу в 2011 году приводят его в литературное объединение «Остров» при КДЦ «Красногвардейский». Здесь к Григорию приходит понимание необходимости смиряться с тем, что поток стихов требует огранки, что стихи не должны терять ритмический строй, избранный самим автором. Ранее не приходилось задумываться, что слова не должны спотыкаться друг о друга, и как важны знаки препинания, правильность их расстановки – вещь совершенно необходимая, чтобы правильно быть понятым… И, хотя еще много подводных камней в стихах автора, они колоритны, порой красочны, и, безусловно, привлекают к себе внимание. Григорий Некрасов старательно, работает, делает успехи, посещая литературные занятия, выступает со своими стихами на тематических вечерах. Уровень его поэзии растет. У автора, несомненно, вырабатывается свой поэтический почерк. И сегодня мы готовы познакомить читателя с некоторыми его поэтическими произведениями. Пожелаем же Григорию Андреевичу и в дальнейшем успешного поэтического творчества.
Материал подготовлен ответственным редактором отдела "Поэзия" Жанной Бурковской
СТИХИ ГРИГОРИЯ НЕКРАСОВА
* * *
В ладони лист беру и комкаю,
К черновику не привыкать…
И – в путь с дорожною котомкою –
Покой утерянный искать.
Бегут настойчивые ходики
С завидным стуком по стене.
Размерен ритм, считая годики,
Они теперь в большой цене.
Сменю червя личину книжного,
Пойду, куда глаза глядят,
От полок, мухами засиженных,
Под ветродуй и шум дождя.
Подвергнусь всем влияньям улицы,
Превозмогая тяжкий грех.
Мой вкус не то чтобы безвкусица,
Но просто я ценю успех
Еще лаская душу грешную,
Перебирая, не скупясь,
Из сотни лиц одну нездешнюю
Любил открыто, не стыдясь.
В свободном поиске художника,
Давно утратив идеал,
И на кресте «спасибо» боженьке,
Скажу, что мне её послал
Но… разошлись по недомыслию,
Виденье кануло в пути.
Любовь открытую и чистую
Мы не сумели обрести.
В уме разброд, в душе сумятица,
Но сам с собой еще борюсь.
Своей судьбе в коротком платьице
Давным-давно уже не снюсь…
Лишь замечая взгляды томные
Знакомых лиц при свете дня,
Теперь не жаркою соломою
Топлю и греюсь без огня…
Зароюсь я в бумаги заново,
Сшивая нитками чернил,
Знакомый дом в черте Иваново
Еще, наверно, помнит дни…
Утрачу стыд и книжной совести,
Как сыч, живя…а до тебя –
Один пролет из невесомости
Шагну в проем, еще любя…
Омыт дождями ставень и́збяный,
Невест бессчетное число
Закружат мухами над избранным
– Не ваш, – скажу, – мне повезло.
МОЛОДЕЦКАЯ
На Москва-реке сплошь гуляние: всюду песни да брань площадна́я,
Много ряженых… С расстояния вдаль с холмов летит речь родная…
Распотешить люд! Глянь-поглянь, вокруг добры молодцы с представлением:
Силу пользуют из скрещенных рук, по толпе шумок удивления,
Складно врёт дурак – кукла яркая: из-за ширмы крик, а будто взаправдашный.
По всему весна!.. Ворон, каркая, чует жаркий блин, как порядочный.
Было б скучно жить и неправильно, раз потратились, значит, надо так:
Всё войдёт потом в описание – есть уже на то царска грамотка!
Скоморохи тут, а вот снедь несут всяко разно… и кусы с зайчатиной,
Из стаканчиков вкруговую пьют… А в кремле казна за печатями…
Эка, невидаль пьют из братины… Им мороз – ничто, были б валенки –
Доведут друзья к хате тятиной!.. А помнут, ну что ж – сам не маленький!..
Всяк товарец есть, не пустой лоток: булки с кренделем да шали яркие
Красной девице выбирай, браток! Подходи, народ, за подарками!
Эй, ты зря глядишь на китай-платок… Ноздри рваны до переносицы…
Накось, выкуси! Пережди чуток, а на всяк роток не напросишься.
Есть и нищие, и убогие… с дальних мест пришли, побираются…
А на берегу, на пологом том, стенка на стену в рядок притирается
Славно пудиком перекрестятся! Хоть и больно бьют, а только до кровушки
Слышен хруст костей – вот погреются и преклонят буйны головушки!..
Тит с Тимохою бьются весело, словно встарь – до соплей в рукопашную:
Шапки оземь, и пошло буро месиво: в грудь и в хрящ ему!.. Драка страшная!
Тит, на что хитёр – упредить решил: друга лучшего лязгнул по уху,
Об одном забыл – он всегда спешил: плеть на первый взгляд крепче обуха!
Оба, спасу нет, православные, но Тимоха похож на татарина
Верно, в бабку зол, да не главное – вместе топать им в рощу Марьину.
Оба рухнули на прозрачный лёд в груде скученной – центр побоища…
Заплывает глаз, из ноздрей течёт…Знать, потратили время стояще!
Скулы свёрнуты, мёды выпиты… Утром трудный час опохмелия…
Хоть и раз в году пары выпустить! Да неужто гнить от безделия?
Эх, да что же ты, Русь крамольная! У кого ответ можно выпытать?..
Пить рассол, огурцами просольными заедая утром дух литры выпитой!..
Тит с Тимохою из завала тел лишь повыбрались – в кабак, закадычные,
Дальше бражничать… от версты к версте… Жаль себя и вас, горемычные…
БЛОКАДНОЕ
Их было много, этих дней ненастных,
Принесших горе нам и всей стране –
Блокадных 900 – в бомбежках частых…
Но вам хочу поведать обо мне…
Опухший весь под зимнего Николу,
Без сил, оголодавший, я лежал
Прощаясь, ждал промерзший, как металл
Когда возьмёт костлявая за горло…
Мал возрастом … В бою от пули-дуры
Не пал и вышел цел из-под огня,
Припомнить всё пытался привкус тюри,
Которая могла б спасти меня.
А мать, прижав комок прилипшей каши
К груди, несла домой и знала наперёд,
Что в ней одной теперь надежда наша:
Она дитя согреет и спасет.
Азарова Амалия Петровна…
Жила бы мать, ещё до лучших дней! –
Не вынесла удара похоронок
О старших братьях с фронта злых вестей.
Тупая боль подтачивала сердце,
В груди зияя раной ножевой,
С блокадных дней безрадостного детства,
Не верится, что до сих пор живой.
Я помню тех нелегкую судьбу,
Кто в горе проверял её на прочность,
Кто вез на детских санках и горбу
Родных и хоронил однажды ночью…
Конца мы ждали, вслушиваясь в сводки,
Когда же он придет, заветный час…
Поверить трудно, но и первогодкам
Случилось в день победы прокричать.
* * *
Их трассы, навсегда пересеклись.
Двоим – им тесно, это очевидно.
К земле, горящим факелом неслись
Теперь и жаль до боли, и обидно.
Жизнь раз дана; сковало льдом в груди,
И стало небо с жалкую овчинку…
Позора нет. Там, справа, позади –
Лежат друзья, взлетевшие над Шипкой
Хватало всем у одного отца
Виновным мест, и тем, кто неподсуден,
На пажитях небесного творца,
Помирят их сегодня же к полудню.
Уйдя, из-под опеки звеньевых
Навстречу смерти, боя не покинув,
Земля, запросы слала в позывных
И провожала долгим взглядом в спину.
Не видя звезд и путая с чужим,
Союзник асс был слеп под небом Шипки.
Всегда в прицеле будет чья-то жизнь
В ответ на чьи-то грубые ошибки.
Неравный бой заметили с земли,
Но было поздно, тень легла на крылья.
Их юмор и расчёты подвели,
Когда задели нашу эскадрилью.
В последний раз взмахнули два крыла
И звёзды, вздрогнув вовсе не от пыли,
Досадная случайность подвела –
Не тех пилоты в ад препроводили.
Ведь звезд таких не спутаешь ни с чем –
Обличье наших легких фюзеляжей.
Но жизнь и состоит из мелочей –
Лишь частью от того, как карта ляжет.
Какая, к черту, разница, кто прав,
Полковник клял по-матери негромко,
- Нашли в воде, – ответил генерал,
И сам принес, моток, отснятой пленки.
Скучнея, врал военный атташе:
Виной туман обильный с Альбиона…
В театре шла женитьба Бомарше,
А в ресторане ели торт огромный…
За них уже решили «наверху»,
Конфликта нет. Но сколько раз икнется!
Печать молола больше чепуху
О звездах, вмиг собой затмивших солнце.
Дотошные газетчики могли б
Шумнуть, и для кого-то стало б плохо
И страсти, налетев на горы глыб –
Зачахли. Вот такой была эпоха…
И не последний даже год войны
Решил исход вторженья на Балканы…
На хлеб английский – ломтик ветчины,
Разлито… Фронт открыт… гремят стаканы…
Потом, открыв чужие дневники
Хвалебных клятв в международной дружбе
Нас пробовали вскармливать с руки
Но зря, такого делать бы не нужно!
РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ЁЛКА
Где в зале тепло согревает камина,
Волшебный мерцает огонь,
Под белой салфеткой в углу – пианино,
На нем – алебастровый конь.
Последняя весточка, родом из детства,
почти осязаемых рук
Я помню, в то время придумал отец мой
довольно простую игру
Мороз полыхает, за кремовой шторой,
рисуя узор на стекле…
Не в силах дождаться игрушки, которой
мечтаю найти на столе
Глаза закрываю, роняя устало:
«Моя! Только мне! Ни за что!»
И на пол, как в схватке, летит одеяло!
Мне скажут, что было потом…
Запомнится: ёлка в столовой и дети,
и гости, без лишних прикрас;
И с папой в обнимку сосед дядя Петя,
и мамин певучий рассказ.
И чёрным по белому, зеброй рябою,
мелькает немое кино
Спешит дед мороз к нам желанье любое
исполнить!.. Жаль, только одно!..
Под утро в поту просыпаясь, негромко
зову, не очнувшись совсем,
И няня – пятном – между мной и сестрёнкой,
хлопочет неслышная всем…
Вот еле заметным пятном на подушке,
проклюнулся алый рассвет
В углу – пианино, а где же игрушки?
Ни сабли, ни мячика нет!
Я жаждал, подарков, всего добиваясь,
а тут, раскисая от слез,
Ни слова не молвил… с дивана сползая,
уже просыпаясь всерьез.
Их нет! Нет обещанной с вечера ёлки!
Забыл, не принёс дед мороз!..
Но что там? – Сияет фигурка на полке:
волшебные крылья и хвост!
И нет мне на свете, игрушки, дороже,
размером с большую ладонь –
Подпустит не каждого… в путах стреножен,
Огонь – в серых яблоках конь!
Ну, кто объяснял, сорванцам глуповатым:
что тянет осознанно ввысь –
Не нами придумано… кто виноват в том,
и что за штуковина жизнь?
Любое желанье твоё, исполнимо, –
так думал ребёнком, не раз,
когда нас теплом согревало любимых,
Грел блеск их придирчивых глаз…
Заполнены днями года до отказа:
любой содержаньем пробел
Спасибо вам, мама и папа – всем сразу,
за память, навек, о себе.
* * *
Над нашими душами млечный
Витает сомнения снег.
Иное зверье – человечней,
И только, как зверь, человек.
Не значит ли – это внушенье,
Когда объяснимости нет.
В физических наших мученьях
Виновен божественный свет?
О чести сломал представленье,
Другим доверяя богам:
Когда же придет исцеленье
В наш край и к моим берегам?..
Бывает, что друг, вероятно,
Надежный… хотя б иногда,
Соврет… Пусть тебе неприятно –
Прости и забудь навсегда…
Над каждой картинкой убогой,
Где свет восприятия тускл,
От жизни не требуй ты много
Еще не разбуженных чувств!
Оттают сады и аллеи,
Уйдут до зимы холода,
И станет заметно теплее,
Полгода без снега и льда.
Как сложится дальше меж нами?..
Но ты приобщайся душой,
«Пришпорив коня стременами»…
В квартирке твоей небольшой,
Где много, почти инвалидов,
Свое растерявших тепло…
Их стыд, к сожалению, видно
Под плохо прикрытой хулой
Но лезут, отчаявшись,
В драку… И грязь по дороге меся,
Вы справитесь с ними, однако,
«За бант колокольчик тряся»
Без грубого слова и боли…
Возможно, поможет семья.
Искусно подобраны роли.
У всех нас Голгофа своя…
Я циником стану, воскреснув,
Отчаянно ближних любя,
Всех в nуx превращу бестелесный.
Начну-ка, пожалуй, с себя…
ГРОТЕСК
Дрожат на солнце вычурные капли,
Сползая одиноко со стекла…
Весенний дождь идет в конце спектакля,
Который ты всю зиму проспала.
Разводы бирюзовые на лужах,
Березы лист лежит на дне пятном.
Его сейчас случайно обнаружил
В своем воображении шальном
Готовлюсь взять природу на поруки,
Прийти на помощь, если тяжело
Пока она, чувствительная к звукам,
Сидеть на равных может за столом.
Ей мало надо… В простоте извечной
Лишь раз в году, наказывает нас
Три месяца зимы не бесконечны:
Ещё потерпим – холода боясь.