ЧТО ЕСТЬ ИСТИНА? № 71 декабрь 2022 г.
Крымские узоры
Зинаида Дудченко
Зинаида ДУДЧЕНКО. г. Армянск, Республика Крым. Родилась в Белоруссии, с 8-и лет жила в Украине. Школьное и экономическое образование получила в Украине. Рифмовала лет с 10-11-и, первые стихи записала в 15 лет. С 25-и лет живёт в Крыму, в г. Армянске, где и начала печататься. Состоит в Союзе писателей Крыма и Межнациональном Союзе писателей Крыма. Принимала участие в Крымских литературных семинарах, фестивалях, поэтических видеомостах, печаталась во многих крымских и международных журналах и альманахах со стихами и прозой. Издала пять книг русскоязычной поэзии и одну на украинской мове. Готовится к печати книга прозы. Подборка стихов составлена из перестроечной гражданской лирики, стихи взяты из сборника «Под обстрелом Ноосфер».
Материал подготовлен редактором раздела "Крымские узоры", Мариной Матвеевой
СТИХИ
Прокрустово ложе
Ты стоял на своей планете,
Ты витал, словно дух Вселенной.
Мог быть дерзким, слегка надменным, –
Просто жил человек на свете.
«В шар земной упираясь ногами»,
Ты имел от нее часть шестую,
Исторически не простую,
С полюсами и берегами.
И, казалось, никто не сможет:
Ни политик, ни свыше голос, –
Столь могучий советский колос
Уложить в Прокрустово ложе.
Что же нынче тебе не спится,
С боку на бок не повернуться:
Руку вытянешь – там граница,
Ноги тоже в рубеж упрутся.
Что ж сегодня так измельчало
Представление о величье?
Приобрел ты права, но птичьи,
А ведь так был широк плечами.
О свободе
Лепесток и чашелистик,
Выходя из цветоложа,
Верят, что идут к свободе, –
В этом прелесть заблуждений.
И, свободны от рожденья,
Мы глядим, как солнце светит,
Как играют светотени,
На каком-то повороте
Забываем непреложность,
Суть – земное тяготенье.
Так опасно заиграться
Находящимся в полёте,
И свободное паденье
Станет вовсе не свободным,
И течением подводным
Станет наше самомненье…
Если только не случится
В этой жизни всё напротив.
На исходе революции
Бежать скорее из Парижа,
Пусть догорает Тюильри.
Сегодня быть к Версалю ближе
Спокойней, что ни говори.
Отмежеваться от Коммуны:
Не ты с ней шел, «ура» крича.
Своею шкурой тонкорунной
Не поплатиться б сгоряча.
В тиши Большого Трианона
Стоит Le Temple de L’Amour.
Там не слышны народа стоны,
Народ не видит твой позор.
Что пресловутые «версальцы» –
Своих вскормили палачей.
Сегодня стоит опасаться
Их перевертышей-речей.
Здесь не фельяны, жирондисты,
Здесь оборотни, хуже псов.
Что с улюлюканьем и свистом
Сквозь строй прогнали бы отцов.
Не утолить душевной боли…
«Демократический» урод
Уже смывает из брандспойта
Не перекрашенный народ.
Проделки Воланда
Чтоб в море логик обрести маяк,
Наивные я задаю вопросы:
Зачем, однако, вертится Земля,
Зачем природе рифы и торосы?
И мне приходит в голову опять:
Всё для того, чтоб преодолевать.
«Не лучше ли стремиться к простоте?» –
Мне говорят и масла подливают.
Попробуй повертеться на кресте,
Ведь быть распятым – проще не бывает.
А кто сумел удачно нас распять,
Советует вертеться, очень кстати.
Так в каждом «здравом смысле» есть софизм.
Не отличить прогресса от регресса.
Такое преподносит наша жизнь…
Такое нам несёт эфир и пресса…
Проделки Воланда опять, ни дать ни взять.
Вот и попробуй преодолевать.
Клочья тумана
Нет, мы не сосуды;
Сквозим недержаньем,
И рваные мысли,
И опыт не скоплен.
Мы – клочья тумана,
Сгустимся и станем,
Чем случай захочет.
Над миром промчимся,
Как конское ржанье,
И, вдруг, оборвемся?..
В каком поколенье,
И чьим подражанием
Вновь отзовемся?
Партия Жирных Котов
Как-то в партию «Жирных Котов»
Пригласили Рабочую Лошадь.
Размечталась Лошадка: «Всё брошу,
Только смою с себя семь потов».
Разбежалась Коняга, твердя:
«Ждёт почтенье меня, кров и пища…» –
«Вы нужны работящей и нищей, –
Объяснили ей чуть погодя. –
Приглашение в партию… Да,
Но нельзя забывать кнут и вожжи.
Вы, как прежде, Рабочая Лошадь,
И Котом вам не стать никогда».
Ах, простушка рабочая. взвесь:
Если свора шкодливая правит,
То на право возможностей равных
Не рассчитывай, брось и не лезь.
Пограничная ситуация
\
Каждый прав в пределах веры:
Веришь – следуешь примеру.
Ходу ж расчлененных наций
Не сыскать ни карт, ни лоций,
Смена резкая формаций
Сублимацией зовётся.
Сколь в процессе сублимаций,
Пограничных ситуаций?
Кто ведет процесс «возгонки»?
Где поставлено на карту
Завтра моего рёбенка –
Экзистенция по Сартру?
Разве только для престижа
Вы читали Фрейда, Ницше?
И у вас на полке Рерих
И Андреев рядом встали.
Может, вы о Ноосфере
У Вернадского читали?
Так во что, конкретно, верить:
Кто-то возместит потери,
Кто-нибудь откроет правду
Обворованным народам?
Архитекторам распада
Наш покой и мир наш продан.
«Римское право»
Если центурии вновь предрекают войну,
А в рождении мальчиков видимый сбой,
Значит, время поглотит такую страну,
И назовут это люди судьбой.
Если власти верховные и синедрион
Осудили народ нынче на нищету,
Подскажите, не будет ли вправе и он
Выбить из-под правителей стул?
Если Каин библейский был Авелю брат…
Ты же новым законникам – только лишь «плебс»…
Ну, не Богом поставлен такой Цинциннат,
Что присвоил суды и заводы, и прессу.
Смену вех и событий ты ставишь в вину
Тем, кто предал тебя и народ, и страну.
***
К слову о демографическом и прочих
кризисах Украины
«Опять политика, опять не та, –
Стенает пресса федерации. –
Что делать с потепленьем климата?
Что делать с поглупеньем нации?»
Над этим думают все фракции,
И оппозиция злорадствует:
Что ни реформа, что ни акция –
Ничто процессу не препятствует.
Эфир – сплошная беллетристика,
Эквилибристика словесная,
То уголовщина, то мистика,
А то возня мелкопоместная.
Такая возрастная «клиника»:
Бессилье иль тому подобное…
Ну, вот и дожили до климакса,
К воспроизводству не способные.
Все пройдёт
Старушка прикорнула на скамейке,
Мечтой о прошлом заполняя час:
«Водички б ледяной за три копейки,
По три копейки хлебный выпить квас.
А разогретый, с ливером, зимою,
Да по четыре вкусный пирожок…»
Не говорите: «Вспоминать не стоит», –
Вы знаете, что это хорошо:
Когда квартплата рубликов двенадцать,
А детский садик – восемь пятьдесят.
И никому не нужно притворяться,
Что натуральней нынче колбаса.
Мы так устали рыться на помойке,
А молодые потеряли цель.
Во мне собачью вызывает стойку
Заботливость в напыщенном лице.
«Избранники» – что Адамсов семейка,
Уж сериал который длится год.
Но, прикорнув старушкой на скамейке,
Я думаю: «И это всё пройдет».
Два островка
Искусство быть безоблачно счастливой
Мне, может быть, по праву, не дано.
Я не гурман, и пряные оливы
Не оценю, как должно, всё равно.
Сладчайшего вина рубиновые меты
И столик на двоих, и хрусталя,
И дивное танго, и чопорность салфеток,
Казалось, мне тоски не утолят.
Но все мы ждём проникновенья в тайну,
Замедленно, как затяжной прыжок…
И пальчик оттопырен не случайно,
И светский флёр, как там, за рубежом.
И сердца дрожь, и отсветы на коже,
Глаза в глаза, и властная рука…
Мы так различны или так похожи,
Как два забытых в море островка.
Просоленные в простоте советской,
Мы прямодушны и чисты не в такт,
Два умудрённых и таких не светских,
С тяжелым взмахом крыльев, мотылька.
Влетевшие на пир, как чужестранцы,
В дурмане после затяжной зимы,
Мы кружимся, и только в танце, в танце
Я поняла, что я – не «я», а «мы».