ЧТО ЕСТЬ ИСТИНА? № 64 март 2021 г.
Свой вариант
Юрий Лебедь
Я не выброшу белый флаг,
О пощаде не взвою ни разу.
Мое сердце – мой левый фланг.
Ну а правый, конечно, разум.
Если надо, месяц согну,
Для старухи корыто склею…
Я, наверно, люблю страну,
Если так за нее болею.
***
Когда-нибудь я повесть напишу…
Сейчас нужнее – эпилог романа,
Я домысел – соперника обмана –
Как цензор, на страницы не пущу.
Начну с неторопливого дождя.
Возможно, в декабре. Но лучше – в марте…
А буквы, как спортсмены перед стартом –
Одна смелей другой: «Начни с меня!»
«Начни с нуля… - мне шепчет тайный голос. –
Будь честен и не трусь. Начни с нуля…»
Я жизнь свою от вскрика бытия
Назад вращаю лихо, словно глобус.
Вот детства очень милая страна…
Ее бесцеремонно пропускаю.
Вот зрелость… Стоп! На ней перо ломаю, -
Недобрый знак. Беда или Вина?
И, как на грех, не вызрел эпилог
Последнего волшебного романа…
Я, видно, за перо схватился рьяно,
А сам роман прочувствовать не смог.
Он весь в прологе. И, как не крушись,
Предвижу я банальную развязку…
Пожалуй, лучше напишу я сказку…
А эпилог пускай напишет жизнь.
***
По ухабам застуженных чувств
я иду, как по минному полю.
Ничего для себя не хочу,
кроме – близким отсутствия боли.
Снова раной пылает закат,
и опять он похож на неволю.
Я сегодня тщеславью не рад,
я сегодня прозрением болен.
Ну а завтра я снова взорвусь,
так взорвусь, что и недруги ахнут…
Долгим эхом зовет меня Русь.
Это детством так Родина пахнет…
* * *
Тонкой сетью лег седой туман,
в алый шелк закутался закат…
Оказалась тяжкою сума,
показалась легкою строка
как подарок с барского плеча.
Не работать с ней, а так – форсить…
То ли сдуру, то ли сгоряча
приказал строке колючей быть.
Бьется рыбой хилая строка,
и как люди, учится хитрить…
Разорвать бы шелковый закат,
сети из тумана расплести,
бросить непутевую строку
в пепел, что остался от костра…
Но тогда я даже не смогу
сосчитать минуты до утра.
***
Между криком и шепотом
не прощупаешь грань.
Траектория штопора –
с хитрой смертью игра.
Все когда-то сбывается:
созревает строка…
Кто, ломаясь, спивается,
кто-то рвет облака,
чтоб изведать, а что же там –
среди звездных полей?
Траектория штопора
всех приводит к земле.
***
Завяжу узелок я на солнечном тонком луче
и тебе подарю, чтобы помнила, даже на ощупь…
Я – ничей. Понимаешь, на целую вечность ничей!
Ничего не бывает сложнее, трагичнее, проще.
Коль потеряно все, соглашайся скорей на ничью,
а иначе, как зверь, на луну одиноко завоешь…
Лучше солнечный луч через сердце свое пропущу.
Может быть, узелком он заденет в нем что-то живое.
***
Всегда мы умные потом -
на лестницах и в коридорах,
отмыв гнилые помидоры,
и клеветы налипший ком.
Всегда мы умные потом –
когда звезда давно потухла
и лишь прокуренная кухня
всю правду знает о былом.
Всегда мы умные потом,
когда бессмысленно молиться...
И прячем в старые пальто
перелицованные лица.
***
В обнимку с правдой нагло ходит ложь.
И только время – самый умный сканер.
Как высоту на горло не возьмешь,
Так не докажешь правду кулаками.
А помыслы благи и высоки.
Пусть на сердцах лежит давненько иней,
Мы тянем к подбородку кулаки.
А истина опять посередине.
***
Все мы ходим под солнцем,
а, значит, под Богом.
Он разум нам дал,
подарил телеса.
И выбрать позволил
жену и дорогу,
дорогу, какая
ведет в небеса.
Но труден тот путь,
словно муки Тантала,
заманчив,
как тысячи песен сирен…
И сколько б не жил –
все равно будет мало,
ведь нам ничего
не предложат взамен.
И если не ангелы встретят,
так черти.
Такое придумают –
только держись.
Печально, но жизнь
не бывает без смерти,
а смерть – это просто
расплата за жизнь.
***
За спиною – приглушенный смех.
Значит, что-то сделал не так…
Снова в небо взмывает снег,
снова бьются сердца не в такт.
Отстучали любовный ритм,
а теперь с каждой встречей – сбой…
Под ногами земля не горит –
мирно мы разошлись с тобой.
Разорвали порочный круг.
Не спасли нас цветные сны…
Лишь пожатья дрожащих рук,
как признанье былой вины.
***
Осень – время красивых,
но все же потерь…
Осень – время чудес,
что на грани безумства.
Но однажды тобой
для меня незакрытая дверь
станет самым высоким
закрытым искусством.
***
Планета наша – карусель.
Скрипит на всех землян в обиде.
Она похожа на обитель –
Вход всем открыт и насовсем.
Внутри – сплошная круговерть,
Смешны сюрпризные капризы.
И ненадежны так карнизы,
Что даже страшно вверх смотреть.
Как прежде, паразитна власть,
Людская суть теряет цену.
Театр с давно прогнившей сценой,
Что невозможно не упасть.
Планета – мавзолей земной.
Точнее – братская могила…
Я помню: Бога мать молила
Чуть-чуть быть ласковей со мной.
Чтоб научил, как не пропасть,
Предпочитал нахальству робость,
Чтоб не умел бездарным хлопать,
И отдавать любил – не красть.
…Смешон театр. От милых дам
Ушли вчерашние мужчины.
А реквизит весь растащили,
На всякий случай, по домам.
Что командирские чины,
Коль все разгаданы секреты?
…Скрипит ось матушки-планеты,
Да недосуг ее чинить.
В КИНОЗАЛЕ
Я не знаю, что сегодня ближе
Ложь или забытые мечты?
Не тобою – случаем обижен:
На другого посмотрела ты.
Вроде, мелочь. Только неприятно,
Злой мираж – открытое окно…
Но любовью, верностью и мятой
Пахнет довоенное кино.
Судьбы закольцованы, как в "Цирке"…
Выпрыгнул я вдруг из той поры…
И встречает мамка сына в цинке –
Короля дворовой детворы.
Боже, как она взывает к звездам,
Господа, как идола, кляня…
Потому что сразу стало поздно
Истину, как исповедь, принять.
На экране крутит кинопленка
Черно-белый благодатный дар…
Прижимает к сердцу негритенка
Временем затертая звезда.
ТЕНЬ
Со сложным чувством
вдруг увидел я,
что первой в дверь,
что открывал ногами,
не робко я вошел,
а нагло тень моя.
И сразу с нею
стали мы врагами.
Что резво замесила –
не понять,
она туда лисою
прошмыгнула…
Сто первый графоман
не лег на дуло,
и вряд ли честным стал
нечестный депутат.
Но тень есть тень –
Подобие меня.
А, может быть,
мое подобье лучше…
Для Диогена бочка,
как мне – лужа…
Нет споров
о созданьи бытия.
За дверью – дверь
В иной,
стозвонный мир,
похоже, с электронными ушами…
Что натворили –
в том повинны сами.
И до сих пор не знаем,
что творим…
Прозреет вдруг
ослепший судный день,
похожий так
на сталкиванье лбами…
Уйду не я –
моя шальная тень.
А я еще чуть-чуть
побуду с вами.
ПОЭЗИЯ
Поэзия – смертельная болезнь…
Екатерина Квитницкая
Поэзия – лекарство для любви.
И от любви – не колдовство – лекарство.
Поэзия – страна. Точнее, царство,
Где Вера в Спас, который на крови.
Поэзия, как первый поцелуй,
И как причал. Единственный, последний…
Невесты наши – это чудо ведьмы,
А мы – все скрипы заржавевших струн.
Поэзия – заразная болезнь.
Она, как лесть, издерганные нервы.
Она и к небесам взмывает первой,
И черную предсказывает весть...
Поэзия – спасение и яд.
Беду рифмует – душу сходу настежь!
Похожая на пошленькое "нате!",
Но всех врагов не ставь в расстрельный ряд.
Поэзия – тщеславная болезнь.
Чуть вознеси – и завтра псевдо гений
Вчера родился. Множество есть мнений
На этот счет. Но и болезнь здесь есть.
Поэзия – когда на свете все
Твое неразделимое богатство.
И за любовь готов отдать полцарства,
Да что там пол! Все царствие свое!
Поэзия – когда нет ничего,
Когда ни с кем делиться просто нечем…
И беды-звезды падают на плечи,
И не догнать последний свой вагон.
***
Давай с тобою просто помолчим...
Ассоль сегодня не дождется Грея.
Мы оба, как погасшие лучи,
которые, увы, давно не греют.
Остывший чай не пахнет чабрецом,
и не трещит камин, а скупо тлеет…
И ты свое красивое лицо
привычно прячешь в маминых коленях.
Я проверял: нет истины в вине.
Я без вины был часто виноватым…
И свет всю ночь горел в моем окне,
чтоб до рассвета не было заката.
Давай с тобою просто помолчим.
Для объяснений время перезрело…
Саврасовские первые грачи
с картины на деревья пересели.
***
Я однажды поклялся слову
горькой правдой ему служить.
Слово хлебом стало и кровом,
и жгутом для ослабших жил.
А еще неподъемной ношей,
что судьба в нагрузку дала…
Я бываю похож на лошадь,
закусившую удила.
Клятву слову я не нарушил,
даже если били под дых…
Хорошо бы купить конюшню,
аместе с нею пару гнедых,
чтоб почувствовать снова скорость,
а в груди позабытый взрыв,
чтобы также болела совесть
и кричала душа навзрыд.
Не получится по-другому,
Видно, стал я к строке жадней…
Колокольчик ждет под дугою
Застоявшихся лошадей.
***
Вчера и завтра
Сверяю по Гринвичу.
Сегодня – золотое яйцо
Зажаренной курицы.
Палящее солнце –
Это открытая пасть
Змея Горыныча,
Но я, увы,
Не Илья Муромец.
Как и ты – не принцесса,
И нет для тебя горошины.
И не докажешь,
Что белье с изнанки
Раскрашено.
А все потому,
Что так мало спрошено
И намного меньше
Рассказано.
***
Нам выпало немало на двоих –
Познанье счастья,
Отчужденья горечь.
…Я сделаю вино
Из слез твоих.
Мы в нем утопим
Будущее горе.
И я тебя обидеть не смогу –
Ни ревностью
Слепой,
Ни колким словом.
…Глазастые ромашки на лугу
В венок для милой
Заплестись готовы.
***
Век для планеты – меньше,
чем ничто.
И словно в детстве,
жадно смотрим в небо...
Мы научились
подставлять плечо,
На сто частей делить
краюху хлеба.
Не забывать расстрелянный
полет,
Подпиленные струны
Паганини…
История, как мать, она не врет,
Как плохо бы о ней не говорили.
История есть правда и народ.
Придумать можно ей другое имя.
Но все-таки крестовым
был поход,
И разрывал Спартак
оковы Рима!
Не спрашивая чья на то вина,
И кто себе назло могилу роет,
За жизнь была
священная война,
И были в ней свои антигерои.
И надо бы сменить
на милость злость,
И надо бы – от правды
не убудет...
И все-таки что б в жизни
не стряслось,
Всегда опорой будут
только люди.
И снова каруселит голова,
И рядом вновь кричат:
"Судью на мыло!",
И музыкой становятся слова...
Но в мире ничего не изменилось.
И падает такой же белый снег,
И так же юны павшие солдаты…
Гагарин улыбается во сне,
Глухой Бетховен слушает
сонату.
***
Я не выброшу белый флаг,
О пощаде не взвою ни разу.
Мое сердце –
Мой левый фланг.
Ну а правый,
Конечно, разум.
Если надо, месяц согну,
Для старухи корыто склею…
Я, наверно, люблю страну,
Если так за нее болею.
* * *
В обнимку с правдой нагло ходит ложь.
И только время – самый умный сканер.
Как высоту на горло не возьмёшь,
так не докажешь правду кулаками.
А помыслы благи и высоки.
Пусть на сердцах лежит давненько иней,
мы тянем к подбородку кулаки.
А истина опять посередине.
* * *
Все мы ходим под солнцем,
а значит, под Богом.
Он разум нам дал,
подарил телеса.
И выбрать позволил
жену и дорогу,
дорогу, какая
ведёт в небеса.
Но труден тот путь,
словно муки Тантала,
заманчив,
как тысячи песен сирен…
И сколько б не жил –
всё равно будет мало,
ведь нам ничего
не предложат взамен.
И если не ангелы встретят,
так черти.
Такое придумают –
только держись.
Печально, но жизнь
не бывает без смерти,
а смерть – это просто
расплата за жизнь.
* * *
За спиною – приглушенный смех.
Значит, что-то сделал не так…
Снова в небо взмывает снег,
снова бьются сердца не в такт.
Отстучали любовный ритм,
а теперь с каждой встречей – сбой…
Под ногами земля не горит –
мирно мы разошлись с тобой.
Разорвали порочный круг.
Не спасли нас цветные сны…
Лишь пожатья дрожащих рук,
как признанье былой вины.
* * *
Осень – время красивых,
но всё же потерь…
Осень – время чудес,
что на грани безумства.
Но однажды тобой
для меня незакрытая дверь
станет самым высоким
закрытым искусством.
* * *
Планета наша – карусель.
Скрипит на всех землян в обиде.
Она похожа на обитель –
Вход всем открыт и насовсем.
Внутри – сплошная круговерть,
Смешны сюрпризные капризы.
И ненадёжны так карнизы,
Что даже страшно вверх смотреть.
Как прежде, паразитна власть,
Людская суть теряет цену.
Театр с давно прогнившей сценой,
Что невозможно не упасть.
Планета – мавзолей земной.
Точнее – братская могила…
Я помню: Бога мать молила
Чуть-чуть быть ласковей со мной.
Чтоб научил, как не пропасть,
Предпочитал нахальству робость,
Чтоб не умел бездарным хлопать,
И отдавать любил – не красть.
…Смешон театр. От милых дам
Ушли вчерашние мужчины.
А реквизит весь растащили,
На всякий случай, по домам.
Что командирские чины,
Коль все разгаданы секреты?
…Скрипит ось матушки-планеты,
Да недосуг её чинить.
В кинозале
Я не знаю, что сегодня ближе –
Ложь или забытые мечты?
Не тобою – случаем обижен:
На другого посмотрела ты.
Вроде мелочь. Только неприятно.
Злой мираж – открытое окно…
Но любовью, верностью и мятой
Пахнет довоенное кино.
Судьбы закольцованы, как в «Цирке»…
Выпрыгнул я вдруг из той поры…
И встречает мамка сына в цинке –
Короля дворовой детворы.
Боже, как она взывает к звёздам,
Господа, как идола, кляня…
Потому что сразу стало поздно
Истину, как исповедь, принять.
На экране крутит киноплёнка
Черно-белый благодатный дар…
Прижимает к сердцу негритёнка
Временем затёртая звезда.
Поэзия
Поэзия – смертельная болезнь…
Екатерина Квитницкая
Поэзия – лекарство для любви.
И от любви – не колдовство – лекарство.
Поэзия – страна. Точнее, царство,
Где Вера в Спас, который на крови.
Поэзия – как первый поцелуй.
И как причал. Единственный, последний…
Невесты наши – это чудо-ведьмы,
А мы – все скрипы заржавевших струн.
Поэзия – заразная болезнь.
Она – как лесть, издёрганные нервы.
Она и к небесам взмывает первой,
И чёрную предсказывает весть...
Поэзия – спасение и яд.
Беду рифмует – душу сходу настежь!
Похожая на пошленькое «нате!»,
Но всех врагов не ставь в расстрельный ряд.
Поэзия – тщеславная болезнь.
Чуть вознеси – и завтра псевдогений
Вчера родился. Множество есть мнений
На этот счёт. Но и болезнь здесь есть.
Поэзия – когда на свете всё
Твое неразделимое богатство.
И за любовь готов отдать полцарства,
Да что там пол! Все царствие своё!
Поэзия – когда нет ничего,
Когда ни с кем делиться просто нечем…
И беды-звёзды падают на плечи,
И не догнать последний свой вагон.
* * *
Давай с тобою просто помолчим...
Ассоль сегодня не дождётся Грея.
Мы оба – как погасшие лучи,
которые, увы, давно не греют.
Остывший чай не пахнет чабрецом,
и не трещит камин, а скупо тлеет…
И ты своё красивое лицо
привычно прячешь в маминых коленях.
Я проверял: нет истины в вине.
Я без вины был часто виноватым…
И свет всю ночь горел в моем окне,
чтоб до рассвета не было заката.
Давай с тобою просто помолчим.
Для объяснений время перезрело…
Саврасовские первые грачи
с картины на деревья пересели.
* * *
Нам выпало немало на двоих –
Познанье счастья,
Отчужденья горечь.
…Я сделаю вино
Из слёз твоих.
Мы в нем утопим
Будущее горе.
И я тебя обидеть не смогу –
Ни ревностью
Слепой,
Ни колким словом.
…Глазастые ромашки на лугу
В венок для милой
Заплестись готовы.
* * *
Век для планеты – меньше, чем ничто.
И, словно в детстве, жадно смотрим в небо...
Мы научились подставлять плечо,
На сто частей делить краюху хлеба.
Не забывать расстрелянный полёт,
Подпиленные струны Паганини…
История, как мать, она не врёт,
Как плохо бы о ней не говорили.
История есть правда и народ.
Придумать можно ей другое имя.
Но все-таки крестовым был поход,
И разрывал Спартак оковы Рима!
Не спрашивая, чья на то вина,
И кто себе назло могилу роет,
За жизнь была священная война,
И были в ней свои антигерои.
И надо бы сменить на милость злость,
И надо бы – от правды не убудет...
И всё-таки, что б в жизни не стряслось,
Всегда опорой будут только люди.
И снова каруселит голова,
И рядом вновь кричат: «Судью на мыло!»,
И музыкой становятся слова...
И в мире ничего не изменилось.
И падает такой же белый снег,
И так же юны павшие солдаты…
Гагарин улыбается во сне,
Глухой Бетховен слушает сонату.
* * *
…Мне не перестроиться уже,
Не поставить раньше срока точку.
Испытания выпали душе
на любовь, порядочность и прочность.
И она умеет неспроста
Отбивать обиды, ложь и камни…
Мир спасёт, увы, не красота.
Доброта. Но та, что с кулаками.