ЧТО ЕСТЬ ИСТИНА? № 66 сентябрь 2021 г.
Поэзия
Яков Полонский
Яков Петрович Полонский (7[18] декабря 1819, Рязань — 18[30] октября1898, Санкт-Петербург) — русский поэт и прозаик. Из дворян. Родился в семье бедного чиновника в 1819 году. Окончил Рязанскую гимназию (1838). Учился на юридическом факультете Московского университета (1838—1844), слушал лекции профессоров П. Г. Редкина, Д. Л. Крюкова и Т. Н. Грановского, которые оказали существенное влияние на формирование мировоззрения Полонского. В университете проучился пять лет вместо положенных четырёх, поскольку на 3-м курсе не сдал экзамен по римскому праву профессору Н. И. Крылову. В студенческие годы Полонский сблизился с А. А. Григорьевым и А. А. Фетом, познакомился также с П. Я. Чаадаевым, А. С. Хомяковым, Т. Н. Грановским. В студенческие годы Полонский зарабатывал на жизнь частными уроками. В журнале «Отечественные записки» в 1840 году опубликовал первое стихотворение — «Священный благовест торжественно звучит...». Участвовал в студенческом альманахе «Подземные ключи» (1841). В это время познакомился с И. С. Тургеневым, дружба с которым продолжалась до смерти последнего. При содействии Михаила Щепкина, сына знаменитого артиста Щепкина, по подписке издаёт в 1844 году свой первый сборник стихотворений — «Гаммы». В ноябре 1844 года, окончив университет, переезжает вместе с А. Уманцом, таможенным чиновником, в Одессу. Затем получил назначение в Тифлис (1846), где до 1851 года совмещал службу помощника канцелярии кавказского наместника М. Воронцова и помощника редактора газеты «Закавказский вестник». В начале 1850 года в «Закавказском вестнике» появился раздел «Фельетон», художественные материалы для которого готовил Полонский. В газете Полонский публиковал свои сочинения: статистические данные о климате, населении, природных богатствах Кавказа, этнографические и художественные очерки, фельетоны и этнографические заметки, стихотворения, вошедшие в сборник «Сазандар», первую главу повести «Тифлисские ночи» (1847). Кавказскими впечатлениями навеяны его лучшие стихи, принесшие молодому чиновнику всероссийскую известность. С 1851 по 1859 год сотрудничал с журналом «Современник», редактировал в 1859—1860 годах журнал «Русское слово». Служил секретарём в Комитете иностранной цензуры, в Совете Главного управления по делам печати (1860—1896). В начале 1860 годов сблизился с Ф. И. Тютчевым. Дружеские отношения поэтов продолжались вплоть до смерти Тютчева в 1873 году и нашли своё отражение в их творчестве: стихотворения Полонского «Ф. И. Тютчеву» (1865) и «Памяти Ф. И. Тютчева» (1876), стихотворение Тютчева «Другу моему Я. П. Полонскому» (1865).В 1890-е годы Полонский, Майков и Григорович — последние представители словесности 1840-х годов — напоминали петербургскому обществу об ушедшем веке литературных гигантов. Скончался в Петербурге в 1898 году, похоронен в Ольговом монастыре под Рязанью. В 1958 году прах перезахоронен на территории Рязанского кремля.
СТИХИ
1840-1845 Жницы К демону На могиле К NN Тишь Цветок Встреча Кумир "Посмотри - какая мгла..." Магомет перед омовением Прогулка верхом Прощай Маяк Вальс "Луч надежды" Переход через Неман ЗАКАВКАЗЬЕ 1846-1851 Прогулка по Тифлису Татарская песня Внутренний голос Горная дорога в Грузии Грузинская песня Татарка В Имеретии Кахетинцу Агбар В Имеретии Над развалинами в Имеретии Ночь на восточном берегу Черного моря Саят-Нова На пути из-за Кавказа 1850-е годы Времени "Когда я слышу твой певучий голосок..." Рыбак Весна Воспоминание Бред Последний вывод "Свет восходящих звезд - вся ночь, когда она..." "Моя судьба, старуха, нянька злая..." На Черном море "Нет, нет! не оттого признаньем медлю я..." Прости Звезды И. С. Аксакову На пути из гостей Туман Ночь в Крыму А. Н. Майкову На берегах Италии Ночь в Соренто Чивита-векиа Женщине Иная зима Для немногих Казачка "Недавно ты из мрака вышел..." "Ты моя раба, к несчастью!.." 1860-е годы "Признаться сказать, я забыл, господа..." Одному из усталых Юбилей Шиллера "Ползет ночная тишина..." "Твой скромный вид таит в себе..." "Все, что меня терзало, - все давно..." Чужое окно Век Поэту-гражданину "Любви не боялась ты, сердцем созревшая рано..." "Рассказать ли тебе, как однажды..." "Время новое повеяло - смотри..." "Наплывает туча с моря..." "И в праздности горе, и горе в труде..." Неизвестность Плохой мертвец Поздняя молодость Среди хаоса Детское геройство Спустя 15 лет Орел и змея Цыганы Муза "Когда октава за октавой..." 1870-1880-е годы "Когда я был в неволе..." О Н. А. Некрасове Кораблики Откуда?! У окна Болгарка Старая няня И. С. Тургеневу Под Красным Крестом "Поэт и гражданин, он призван был учить..." Опасение "Глаза и ум, и вся блестишь ты..." "Я умер, и мой дух умчался в тот эфир..." 27 сентября 1883 года К портрету Конец 1880-х - 1890-е годы Памяти С. Я. Надсона Памяти В. М. Гаршина "Для сердца нежного и любящего страстно..." В альбом Г... В... В гостях у А. А. Фета. В осеннюю темь "По торжищам влача тяжелый крест поэта..." В новый дом Мгновения В засуху 1840-1845 ЖНИЦЫ Пой, пой, свирель!.. Погас последний луч денницы... Вон, в сумраке долин, идут толпами жницы, На месяце блестят и серп их и коса; Пыль мягкая чуть-чуть дымится под ногами, Корзины их шумят тяжелыми снопами, Далеко звонкие их слышны голоса... Идут... прошли... чуть слышно их... Бог с ними! Я жду ее одну, с приветом на устах, В венке из полевых цветов, с серпом в руках, Обремененную плодами золотыми... Пой, пой, свирель!.. 1840 К ДЕМОНУ Я погибал - Мой злобный гений Торжествовал. Полежаев И я сын времени, и я Был на дороге бытия Встречаем демоном сомненья; И я, страдая, проклинал И, отрицая провиденье, Как благодати ожидал Последнего ожесточенья. Мне было жаль волшебных снов, Отрадных, детских упований И мне завещанных преданий От простодушных стариков. Когда молитвенный мой храм Лукавый демон опрокинул, На жертву пагубным мечтам Он одного меня покинул; Я долго кликал: где же ты, Мой искуситель? Дай хоть руку! Из этой мрачной пустоты Неси хоть в ад! . . . . . . . . . . . . . . И вот, среди мятежных дум, Среди мучительных сомнений Установился шаткий ум И жаждет новых откровений. И если вновь, о демон мой, Тебя нечаянно я встречу, Я на привет холодный твой Без содрогания отвечу. Весь мир открыт моим очам, Я снова горд, могуч, спокоен - Пускай разрушен прежний храм. О чем жалеть, когда построен Другой - не на холме гробов, Не из разбросанных обломков Той ветхой храмины отцов, Где стало тесно для потомков. И как велик мой новый храм - Нерукотворен купол вечный, Где ночью путь проходит млечный, Где ходит солнце по часам, Где все живет, горит и дышит, Где раздается вечный хор, Который демон мой не слышит, Который слышит Пифагор. И, чу, в ответ на эти звуки Встают. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Все Гении земного мира И все, кому послушна лира, Мой храм наполнили толпой; Гомера, Данте и Шекспира Я слышу голос вековой. Теперь попробуй, демон мой, Нарушить этот гимн святой, Наполнить смрадом это зданье. О нет! с могуществом своим, Бессильный, уходи к другим, И разбивай одни преданья - Остатки форм без содержанья. 1842 НА МОГИЛЕ Сто лет пройдет, сто лет; забытая могила, Вчера зарытая, травою порастет, И плуг пройдет по ней, и прах, давно остылый. Могущественный дуб корнями обовьет - Он гордо зашумит вершиною густою; Под тень его любовники придут И сядут отдыхать вечернею порою, Посмотрят вдаль, поникнув головою, И темных листьев шум, задумавшись, поймут. <1842> К NN Кто поневоле оторвал От сердца с болью нестерпимой Любимых дум предмет любимый, Кто постепенно разрушал Свои святые убежденья И, как ночное привиденье, На их развалинах стонал - Пускай надменно презирать, Негодовать и отрицать Он грустным пользуется правом; Он дорого его купил: Ценою напряженных сил, Ценой труда в поту кровавом. И пусть ему с тоской в очах Внимает молодое племя, Быть может, в злых его речах Таится благ грядущих семя. А ты, что видел жизнь во сне, И не насытился вполне, И не страдал святым страданьем! Не потому ли осмеять Ты рад любовь - святыню нашу, - Что сам не в силах приподнять И смело выпить эту чашу? Поверь - затерянный в толпе, Ты скоро наконец судьбе Протянешь руку; постепенно, В тревоге мелочных забот, Твой голос дерзкий и надменный Неповторяемо замрет. <1843> ТИШЬ Душный зной над океаном, Небеса без облаков; Сонный воздух не колышет Ни волны, ни парусов. Мореплаватель, сердито В даль пустую не гляди: В тишине, быть может, буря Притаилась, погоди! <1843> ЦВЕТОК Блуждая п_о_ саду, она у цветника Остановилась, и любимого цветка Глазами беглыми рассеянно искала, И наконец нашла любимца своего, И майским запахом его, Полузажмурившись, медлительно дышала И долго, долго упивалась им. Потом, Играя сорванным цветком, Она его щипала понемножку, И уронила на дорожку, И той порой румяное дитя, Кудрявый мальчик, не шутя Влюбленный в резвую богиню, Нашел цветок и поднял, как святыню. Он долго тихими глазами провожал Ее воздушную, игривую походку, И потихоньку целовал Неоцененную, случайную находку. Так чувство нежное, когда оно проснется Впервые, - трепетно следит за красотой, И все, к чему она случайно прикоснется. Животворит послушною мечтой. <1844> ВСТРЕЧА Вчера мы встретились; - она остановилась - Я также - мы в глаза друг другу посмотрели. О боже, как она с тех пор переменилась; В глазах потух огонь, и щеки побледнели. И долго на нее глядел я молча строго - Мне руку протянув, бедняжка улыбнулась; Я говорить хотел - она же ради бога Велела мне молчать, и тут же отвернулась, И брови сдвинула, и выдернула руку, И молвила: "Прощайте, до свиданья". А я хотел сказать: "На вечную разлуку Прощай, погибшее, но милое созданье". <1844> КУМИР _Не сотвори себе кумира_; Но, верный сердцу одному, Я был готов все блага мира Отдать кумиру моему. Кумир немой, кумир суровый, Он мне сиял как божество, И я клялся его оковы Влачить до гроба моего. Полубезумен и тревожен, С печатью скорби на челе, В цепях я мнил, что рай возможен Не в небесах, а на земле, - Так, чем свобода безнадежней, Чем наши цепи тяжелей, Тем ярче блеск надежды прежней Иль идеал грядущих дней. Но я разбил кумир надменный, Кумир развенчанный - упал, И я же, раб его смиренный, Его обломки растоптал. И без любви, без упованья, Не призывая тайных сил, Я глубоко мои страданья В самом себе похоронил. <1844> * * * Посмотри - какая мгла В глубине долин легла! Под ее прозрачной дымкой В сонном сумраке ракит Тускло озеро блестит. Бледный месяц невидимкой, В тесном сонме сизых туч, Без приюта в небе ходит И, сквозя, на все наводит Фосфорический свой луч. <1844> МАГОМЕТ ПЕРЕД ОМОВЕНИЕМ О благодатная, святая влага! Со всех сторон, С востока солнца до заката солнца, Объемля мир, Из облаков на жаждущие нивы Не ты ль дождем Серебряным, при звуках грома, Шумишь - как дух, Когда по воздуху, очам незримый, Несется он, По сторонам разбрасывая складки Своих одежд! О благодатная, святая влага! Из недр земных Тебя сосет змееобразный корень; Тобой живут И рис, и терн, и виноград, и фига; Не ты ль поишь Усталого среди степей верблюда - И в знойный день Он весело бежит, напрягши силы. Когда вдали Заслышит тихое, под диким камнем, Журчанье струй! Земля сгорит, и лопнет камень, И упадут На рубежах поставленные горы... Лишь ты одна Кипящими зальешь волнами Развалины Пылающего мира, и густой, Горячий дым Прокатится, гонимый ветром, Из края в край. О благодатная, святая влага! Обмой меня - И освежи меня, и напои Того, кто жаждет! <1844> ПРОГУЛКА ВЕРХОМ Я еду городом - почти Все окна настежь - у соседки В окошке расцвели цветы, И канарейка свищет в клетке. Я еду мимо - сквозь листы Китайских розанов мелькает Рукав кисейный, и сверкает Сережка; а глаза горят, И, любопытные, глядят На проходящих. Вот нараспашку полупьяный Бурлак по улице идет; За ним измученный разносчик Корзину тащит; вон везет, Стуча колесами, извозчик Купца с купчихой! - Боже мой, Как все пестро! Но что за вой? Какого бедняка в могилу Несут на четырех плечах? О ком, ступая через силу С младенцем спящим на руках, Рыдает женщина - не знаю, И шляпу перед ним снимаю И мимо еду; - вот стоит И косо на меня глядит Толпа старушек богомольных, А мальчики бумажный змей Пускают выше колокольных Крестов на привязи своей; Взвился - трещит - мой конь пугливый Прибавил рыси торопливой; Скачу - навстречу инвалид - Старик бездомный и бродяга Безногий - тяжело стучит По тротуару костылями - Он оглянулся на коня, Он с ног до головы меня Окинул мутными глазами И, на костыль дубовый свой Повиснув раненой рукой, Стал думу думать. Вот застава. Мелькает часовой с ружьем - И зеленеет степь направо, Налево, прямо и кругом... Скачу. Над головою облака Плывут, сплываются - слегка Их тронул пурпур золотистой Авроры вечной; а вдали На севере, из-под земли, Встают и тянутся волнистой Грядой вершины синих гор И серебрятся. Жадный взор Границ не ведает, и слышит Мой чуткий слух, как воздух дышит, Как опускается роса И двигается полоса Вечерней тени, - Где я? куда меня проворно Примчал мой конь, как добрый дух Покорный талисману - ух! Как сердцу моему просторно!.. <1844> ПРОЩАЙ Прощай!.. О да, прощай! Мне грустно. Моих страданий передать Я не могу тебе изустно, И не могу, как раб, молчать. Мы не привыкли лицемерить - Не доверяя ничему, Мы не хотели слепо верить Больному сердцу своему. И в час прощального привета, Сгорая пламенем святым, Друг другу вечного обета Мы легковерно не дадим. Быть может - грустное мечтанье! - На длинном жизненном пути, В час равнодушного свиданья Мы вспомним грустное прости. Тогда мы улыбнемся оба, Друг другу отдадим поклон - И вновь простимся, чтоб до гроба Нас не тревожил счастья сон. 1845 МАЯК Вон светит зарево над морем! за скалой Мелькают полосы румяного тумана - То месяц огненный, ночной товарищ мой, Уходит в темные пучины океана. Прости!.. Я звезд ищу, их прежнего следа Ищу я, - по распутьям ночи ясной Я видел в сонме звезд красавица звезда Текла - но, видно, луч ее потух в напрасной Борьбе с туманами, которых путь ненастный По небу тянется, как черная гряда. Лучи небесные, прощайте!.. Взор блуждает. Где берега? - где море? - где восток!.. Как в сумрачной степи пустынный огонек, Один маяк вдали - и нет ему затменья, И светится вдали, как огненный глазок. Один маяк вдали - нет ему затменья, И дела нет ему до мрачных облаков, Как будто видит он ночное приближенье К нему издалека идущих парусов. Горит - а на меня наводит утомленье Печальный шум невидимых валов. 1845