ЧТО ЕСТЬ ИСТИНА? № 67 декабрь 2021 г.
От Прибалтики до Тихого океана
Мила Ильина
Училась в Литературном институте им.Горького.. Живет в Москве.
СТИХИ
Моя обетованная, бедовая земля!
Обнять тебя б порывисто, как дядюшка Гиляй,
Сложить, как фантик с башенкой надкушенной Кремля,
И оборванцем в кепочке вдоль Яузы гулять.
Рублём поднять пудовую, пунцовую зарю.
Бродячую рябинушку гонять по пустырю.
Признаться в бесполезности на Чистых фонарю
И что-то там доказывать какому-то хмырю...
А монастырь... Не девичий, не новый, не мужской
Внезапно рядом скажется, снесён с лица Тверской
Хоть так давно, но улочки ещё всплакнут порой...
...и мы с хмырём помолимся между седьмой горой...
Моя обетованная, бедовая земля!
Наши глазищи вылили уж столько хрусталя
(бывало, ошарашенно, со шкаликом шаля,
внезапно, даже весело сжигали векселя).
...и как-нибудь... и может быть... наверное - вот-вот
придёт хороший ангел, навстречу нам шагнёт,
и пузырёк протянет с наклейкой "Антидот"...
но как всегда... скорей всего... совсем наоборот...
***
Когда уйдёшь, на лестнице сквозной
Споткнувшись без меня по-стариковски,
Останется на коже запах твой —
Почти Тарковский.
Раскинет руки кофта, как в войну
И в зеркале поймает крестовину,
И я, озябнув, долго не пойму —
По ком же стыну…
Ноябрь по бульварам, да к ногам
Кидается, трепещет по-собачьи.
Бросает музыку, как балерин Дега
Трубач незрячий.
Я вся — стекло, оконная слюда,
Из форточек испарина на жёлтом.
Ах, капни мне духами вот сюда,
Мой мир разболтан.
Ах, как же выпить синее пластин
До самой их суровой сердцевины,
Когда ноябрь внезапностью настиг
До горловины…
Горячее от города идёт —
Так заболевший лихорадкой пышет,
Любовницам в бреду ведя учёт
И старым крышам.
Ты слишком долог. Голодно, продрог
Квартирный ангел — стреляный Голицын,
В лепнину неба, в белый потолок
Ронял ресницы.
А демон виноградного вина —
Декантер в сколах на брюшке животном,
Разучивает наши имена
Почти по нотам.
...когда уйдёшь твой запах будет тут
идти и плакать, требуя объятий,
прижмёт меня последний изумруд
и скинет платье…
***
Туман свернул ватную бороду,
Коснулся калины скул...
Хочется кинуться городу
В объятия. Или на стул,
Как в детстве взлететь воробышком,
Чирикая свой иль чужой
Стишок потревоженным горлышком
(Мама: "Всё хорошо!")
Хочу кувшины с оливками,
И чтоб из Италии дул
Ветер с кудрявым загривком,
Словно породистый мул.
Хочу, чтобы старые "Книжные"
Новый ребёнок нашёл,
Как некогда мальчик из Нижнего
С чернильным карандашом...
***
И была Москва
И плыла она
По сквозным дворам
Колыбель мостов
Ветер-свет ласкал
На груди котов
Облака да сталь
Мне отец достал
Чёрно-белый мир
Где ходил босым
Наш московский бог
И на всех носил
Гренки мыло жир
Сахарный пирог
Мягкий долгий слог
***
Золотое дитя взошло в рай для котят,
Где с детьми нерождёнными кошки сидят.
Приносило дитя шалфей и чабрец,
И немецкую куклу, и леденец.
Говорило, лаская слух: "Кис-кис-кис,
Хорошо, что не надо срываться вам вниз.
В языке, как в цветке — молоко, молоко,
Да на розовых пальчиках чуть велико
Жизни вечной тепло, но зачем смотришь вниз
Ты — один из таких, — любитель реприз,
И тоскуешь, как будто о чём-то былом,
Разглядев в темноте абажур за окном"...
Золотое дитя взошло в рай для котят,
Где с детьми нерождёнными кошки сидят.
Приносило дитя шалфей и чабрец,
И немецкую куклу, и леденец.
Говорило, лаская слух: "Кис-кис-кис,
Хорошо, что не надо срываться вам вниз.
В языке, как в цветке — молоко, молоко,
Да на розовых пальчиках чуть велико
Жизни вечной тепло, но зачем смотришь вниз
Ты — один из таких, — любитель реприз,
И тоскуешь, как будто о чём-то былом,
Разглядев в темноте абажур за окном"...
***
Золотое дитя бежит с нитью судьбы,
И течёт небосвод молоком.
Я, наверное, просто о чём-то забыл,
Но, надеюсь, о чём-то плохом.
Уходила весна, поломав каблуки,
Уходило и ясное лето,
Осень пахла Евангелием от Луки,
Обронившем всё золото где-то.
Да и я растерял: то ли пуговиц сталь,
То ли в сердце железное что-то...
Окунаться мне в зимнее вовсе не жаль,
Обуваться, как злая пехота
В боты, снятые с ног золотого дитя,
И уйти в свет, разрезавший тучу,
Где отчаянней зверя птицы летят,
Напевая «besame mucho».
Золотое дитя бежит с нитью судьбы,
И течёт небосвод молоком.
Я, наверное, просто о чём-то забыл,
Но, надеюсь, о чём-то плохом.
Уходила весна, поломав каблуки,
Уходило и ясное лето,
Осень пахла Евангелием от Луки,
Обронившем всё золото где-то.
Да и я растерял: то ли пуговиц сталь,
То ли в сердце железное что-то...
Окунаться мне в зимнее вовсе не жаль,
Обуваться, как злая пехота
В боты, снятые с ног золотого дитя,
И уйти в свет, разрезавший тучу,
Где отчаянней зверя птицы летят,
Напевая «besame mucho».
***
И в сером дне так много серебра.
И эта паутинка у ребра
Уснувшего в сарае топора,
И тополя намокшая кора...
И пряжки почтальонки влажный блеск,
Распиленный на лыжи дальний лес
(на нервах он на ручки небу влез),
И сомика прощальный в лодке плеск.
И шпингалета разговор с крючком
О том, что в ноябре бывает шторм,
И форточка в пальтишке голубом —
(и шторка полетит под потолком).
И между рамой мотылька пыльца
Переливается, и отблески свинца
На завитке печного изразца,
И запылённая ступень крыльца
Под первым снегом со следами птиц.
Слеза от запаха родных страниц,
Хранящих отблеск, отсвет прошлых лиц,
Скрещение, словно шпаг фамильных, спиц.
И седина на морде у собак,
Лежащих возле кресла, и табак,
Рассыпанный среди пустых бумаг...
...и улыбающийся в мониторе враг...
И вздохи непрочитанных томов,
И серебро невысказанных слов,
И над землёю тихий свет Христов
Фонариком ребёнка: сер, багров...
***
Сегодня - празднование в честь Казанской иконы Божией Матери.
Маленькая подборка.
***
Рыжие гривы деревьев летящих
Между прошедшим и настоящим.
В холоде проще застыть - не казаться...
Перед лицом золотистой Казанской
Я, не касаясь плит, белой пылинкой,
Лёгкой копейкой из оперы Глинки,
Верным ребристым иссопом Давида,
Губами с кровинкой оклад надавила...
И полилось! То ли слёзы, то ль боли,
Может быть - камень мой в миг побороли
Складки и веки, дыхание, ветер...
...елеем стотравым меня Бог пометил,
кисть и священник, регент у хора -
всё, как обычно, но нет приговора,
нет самосудной мятущейся давки
в душной душе... на колени у лавки
стану, как бабка в цветном сарафане...
...есть лишь на русском меридиане
у Богоматери тонкие жилы,
сразу простившие... может, мы живы
только поэтому?.. томик Псалтири
ляжет в ладони с мягкостью гири,
с кротостью мёрзлой ноябрьской фиалки...
Не торопясь, застегнусь в раздевалке,
Вспомню: пора под язык класть лекарство...
Выйду... Окликнут Минин с Пожарским.
Ноябрь 2018
***
Погоди...отдохни ты немного...
Видишь: дышит Тверская дорога,
вниз сбегая к Охотному ряду...
Принимая рассвет, как награду -
Божий день, словно век для столицы, -
Кремль нежно раскроет ресницы,
И уронит на площадь ладонь.
Над Манежем, как серб молодой -
чужестранный, родной и прекрасный, -
месяц, помня о площади Красной,
поспешает к другим площадям...
Иди тише, ритм жизни щадя...
Посмотри на фонтанные струи:
Лошадям так надраены сбруи,
словно им к десяти на парад.
Погоди... отдохни хоть немного...
Уж в Казанской прославили Бога,
и вздохнул Александровский сад.
апрель 2014
***
Мелодия русского сердца
Когда особенно грустно,
Обиженно хлопнула дверца,
Пронзительно, тонко, по-русски
звучат мелодии сердца.
И сшиты мольбы поколений
серебряной вензельной вязью.
Уж сколько их, этих молений
в поленнице судеб и связей!
Я перед Казанской лампаду
затеплю, без слёз - на колени!
На свете мне мало так надо:
Лишь взгляд твой глубокий олений!
Свеча загорится, как крикнет!
Плывут и дрожат образа...
Мелодии русского мига,
и губ уголки и глаза.
2016
***
Лезут на стену слова и мысли, буковки,
Мелкие бесы крупной рыбёшки
Или - наоборот... А где-то - на луковке
Крест поджал свои ножки,
Потому что замёрз - ветра в Русь впиваются,
Словно в бока боярыни в санках,
И плачут сколом мозаики
"Казанские" в красочных ранках.
Август 2о18