ЧТО ЕСТЬ ИСТИНА? № 65 июнь 2021 г.
Поэты и прозаики Санкт-Петербурга
Дмитрий Северюхин
Дмитрий Яковлевич СЕВЕРЮХИН (род. в 1954 г. в Ленинграде). Прозаик, поэт и художник. Историк искусства, доктор искусствоведения, профессор петербургских вузов. Член Санкт-Петербургского Союза художников, Союза писателей Санкт-Петербурга и Международной ассоциации искусствоведов и критиков (AIS). Автор более 400 научных публикаций по проблемам старого и современного искусства, литературы и общественного движения, ряда монографий и научно-справочных изданий, обладатель более 30 патентов на изобретения в области электронных технологий. Участник петербургских художественных выставок. Автор шести книг прозы и поэзии; стихи и эссе печатаются в петербургских и московских журналах, сборниках и антологиях.
Материал подготовлен редактором раздела «Поэты и прозаики Санкт-Петербурга»
Феликсом Лукницким
СТИХИ
РАЗГОВОР С ТИШИНОЙ
Бестелесен, нем и зыбок,
и практически не пьян,
я пишу стихи на рыбах —
отправляю в океан.
И они, скрываясь в пене
чёрно-белой и пустой,
с равнодушием смиренным
отвечают тишиной.
СОН
Во сне попал на безымянный пир
с какой-то мизансценою мертвецкой,
но помнил, что меня ценил Шекспир,
да ненавидел злобный Достоевский.
Текила не текла — текла любовь.
Готовясь к романтическому блюду,
я презирал эстетику боёв
и право бить старинную посуду.
Седая грива, выпуклый живот,
подагра, совмещённая с артритом,
трава, текила, пуля, эшафот —
мне подсказали музыкальный ритм.
Но крик вороны, возвестив рассвет,
напомнил, что меня в помине нет.
ИЗБЫТОК УДАЧИ
Это не скука и даже не лень…
В. В. Набоков
Тёплое пиво, плохие очки, запах столетнего пота,
женщины те, коих славил и чтил…
Бросьте, теперь неохота.
Хватит, глазные шары разверну,
в купол тоскливых метаний,
буду терзать золотую струну —
ножик, бумага да камень.
Клоун, развратник, богемный авгур,
что ещё нужно поэту?
Чем разогнать ядовитую хмурь? —
Бросьте, сейчас не об этом.
Я лишь о том, что не скука, не сплин
и не похмелье, тем паче.
Только одна из небесных причин:
это избыток удачи.
СВАРЩИК
Небо взвивалось как серый тюрбан,
пылала рябина, дышала акация.
И тут вот задумал писать роман
сварщик невысокой квалификации.
В гараже собутыльники ему подливали
мерзость, замешенную на метаноле —
они не ведали, не понимали
как много гитик умеют в школе.
Пили, шутили, мол: «граф О’Ман»,
полагая, что ударяют по репутации.
Он же просто задумал какой-то роман.
Пылала рябина, дышала акация.
Роман получился поболее тех,
что попадают в экранизацию,
и несколько менее — это не грех —
посланий, допустим, того же Горация.
Он состоял из пяти заголовков
к пяти ненаписанным главам, допустим,
к пяти не придуманным главам и только —
несколько фраз изощрённого вкуса.
Простим, товарищи, этот каприз
покойнику невысокой квалификации.
Серое небо, дымись, дымись,
пылай рябина, дыши акация!
ЁЖИК В ТУМАНЕ
Ты немного обессилен
от недоброго подпитья –
Митя, что же приключилось,
что с тобой случилось, Митя?
На висках пробилась проседь –
это значит – ты не молод,
в голове немного осень,
а в паху чертовский голод.
Ты живешь в библиотеке –
угол Невского/Садовой.
У тебя опухли веки
от возвышенного слова.
Впрочем, только говорится
про высокую культуру,
а на деле – то ли шприцем,
то ли в рот пилюлю-дуру.
В ноябре бодрящим утром
подберёт тебя охрана,
и в оттенках перламутра
выйдет ёжик из тумана –
с интонацией избитой
спросит: «Что же приключилось?
что с тобой случилось, Митя?
Митя, что с тобой случилось?»
Отвечать тебе не нужно
на вопросы не по делу –
защитит тебя окружность,
нарисованная мелом.
СОН ПРО МАМУ
Душно и холодно. Мама приснилась.
Мама приснилась, да сон был недолгим.
Что-то шепнула, да я не расслышал.
Впрочем, расслышал да только не понял.
Утром и это, пожалуй, забылось
как забывается лучик восхода,
как растворяются в воздухе летнем
выклики чаек, парящих над крышей.
Только дрожу от посланья ночного
и трепещу от негаданной встречи.
Так трепетанье весёлых листочков
Нам предвещает грозу и прохладу.
Так от смолистого запаха сосен
веет пожаром да чёрным дурманом.
Мама, Ты что-то сказать мне хотела –
только я стар и опять непослушен, –
век мне терзать неуёмное тело
да пропивать беспокойную душу.