Пирель как обычно перебирала ворохи бумаг, залетавшие к ней на высокую башню каждое утро. Это были информативные листочки о текущих событиях небесного королевства, которые она должна была, как придворный летописец, вписывать в соответствующие книги. Этих книг было множество. Они заполняли полки до самого потолка, и чтобы до некоторых добраться, ей приходилось подниматься по довольно-таки высокой лестнице, которая приставлялась отдельно. На самом деле, лестница была здесь предметом несколько излишним, потому что любой ангел мог без труда подняться до нужной ему книги на собственных крыльях, однако Пирель ещё не была ангелом, и потому ей приходилось время от времени подниматься на приличную высоту с помощью этого полезного приспособления. В этот день ей, слава Богу, понадобились только «Светские застолья», а они располагались рядом с книгами других церемоний практически внизу. Однако не успела девушка за ними наклониться, как в дверь негромко постучали, и на пороге появился прекрасный, как ангел, Акрил. Собственно потому-то он и был прекрасен, что был ангелом. Впрочем, за годы работы на небесах Пирель уже привыкла к необыкновенной красоте здешних обитателей и потому встречала своего старого друга с завидным хладнокровием.
Надо сказать, что за ангельской внешностью очень часто скрывались натуры суровые и непреклонные, Акрил же таковым был только в бою, а потому дружеские отношения между ним и Пирель сложились самые теплые.
- Меня снова отправляют в места будущих пепелищ.
- Но ведь последние битвы прогремели всего три месяца назад. Разве на последнем совещании не говорилось о том, что в ближайшее время настанет эпоха перемирия.
- В этот раз меня отправляют к бескрылым.
Последнее слово отозвалось в душе девушки ледяным дыханием ночи. Но то, что в её душе внезапно потемнело и похолодело, она не показала. Здесь было не принято, провожая война в бой, растравлять его душу излишней сентиментальностью. И сердце, и ум у него должны были оставаться ясными. Лишь когда он ушёл, плечи Пирель сами собой обмякли и поволочились за безвольным телом к той полке, где стояла самая печальная книга всего летописного хранилища - книга, в которой записывались все сражения и войны, проходящие на земле: поражения и победы, имена победителей и имена… погибших. Именно в таких боях, между небом и землёй, боях за лучшее, что есть в человечестве – жертвенных, ангел мог погибнуть и уже не воскреснуть. Нет, он, конечно, воскресал… спустя тысячу лет. Эта смерть считалась почётной. Но разве почёт ей заменит единственного друга? За столько лет только к Акрилу она привязалась, как к брату.
- И с чего ты решила, что он непременно погибнет? Другие же возвращаются? В том то и дело, что с земли возвращаются не все. Скольких я уже записала в чёрный раздел этой книги! По скольким пролила слёз! А ведь они мне не были так блики как Акрил. Ненавижу эту книгу! Ненавижу эти войны! Ну какой из меня ангел-летописец, если я всё равно чувствую как человек!
Пирель вспомнила как впервые попала на небеса. Это было в период клинической смерти. Бог не вернул её назад, но и не позволил раствориться в забвении до последующего часа воскрешения. Он оставил её здесь – на небесах. А позже она узнала, что иногда люди действительно попадают в этот мир таким путём. Для этого они должны обладать какими-нибудь полезными для небес способностями и… соответствующей душой (так звучала официальная версия). А поскольку никаких тяжёлых пороков за нею не водилось, её профессия архивиста здесь оказалась весьма кстати. Правда очень скоро ей тоже предстояло обрести крылья и получить священное имя на букву «А»,[1] ибо люди здесь не обитали в принципе, и хотя расстаться со своим собственным именем было жалко, она с нетерпением ожидала момента, когда будет доставать любую книгу без лестницы и ходить по облаку, не боясь сквозь него провалиться.
Этой ночью девушке не спалось. Она всё думала о предстоящих проводах своего крылатого друга и тот, видимо, почувствовав её неосознанный зов, пришёл к ней в последний раз побеседовать. Как бывало часто, они расположились в глубине оконной ниши на высоте ангельского полёта, и под ними безбрежно расстилалась дымчатая пена облаков.
- Почему люди воюют? – спросила Пирель.
- Ты задаешь сейчас вопрос, который тысячи раз задавали до тебя. И тысячи раз не получали ответа. Настоящего ответа.
- Разве не достаточно сказать, что так устроен человек или так устроен мир?
- Недостаточно.
И вопрос в её глазах заставил его продолжать.
- Помнишь поэму о путнике, который в грозу попал на место захоронения всех когда-либо павших на поле битвы?[2] - Пирель кивнула. «Венок поэтессы» с этой поэмой читали все жители земного мира. - Не получил ответа даже он.
- Потому что он человек.
- Потому что он человек.
- А когда я стану ангелом, я тоже буду знать настоящий ответ на этот вопрос.
- Да, и ты тоже. – Приобняв Пирель за плечи, промолвил Акрил.
- Тогда я свой вопрос задам иначе: почему ответ на него недоступен человеку?
- Потому что иногда неведение милосерднее истины. Пока ты человек, ты обладаешь бесценным правом бесконечное число раз задавать себе один и тот же вопрос и идти налегке дальше. А когда ты ангел или Бог, такого вопроса уже не существует, зато ответ на него будет твои бременем до конца отведённого пути.
- То есть основное бремя за человека несёт Бог?
- Да. Человек только участник. А Бог и участник и…
- Организатор?
- Несовсем.
Но на этот вопросительный взгляд девушки Акрил не ответил.
- Ну хорошо, пусть будет так. Однако отсутствие ответа не уберегает человека от ужасов войны, которые я даже не хочу называть, боясь потревожить всю энергетику заключённого в них зла. И только те, кто их не пережил, могут хладнокровно о них рассуждать.
- Ты тоже их не переживала, - улыбнулся Акрил.
- И всё же я отчего-то… - Пирель вдруг почувствовала, что грудь её стала жёсткой, а дыхание тяжёлым, и… слёзы ручейками потекли по её щекам… неожиданно увядшие руки беспомощно опустились на колени.
Акрил приподнял её заплаканный подбородок, посмотрел серьёзно в глаза и сказал:
- А тебе никогда не приходило в голову, что люди попадают на небо не случайно? - К этому времени Пирель уже охватило неприятное состояние, возникающее между слабостью и возвращающейся силой, и потому она промолчала. – Тогда став ангелом, ты узнаешь о себе много нового.
Но эту новую мысль Акрил ей развить не позволил. Всему своё время.
- Кроме того, - он продолжал как ни в чём не бывало, - задача вопроса для людей заключается не в том, чтобы искать на него ответ, а в том, чтобы побуждать шире и глубже анализировать всё происходящее с ним, страдать и протестовать, давать волю своему демону и пожинать плоды своих разрушений. Он тот, через кого проходит процесс войны, а не тот, кто им управляет. И не надо на меня так смотреть. Ничего тайного я тебе не сказал. Об этом все небеса говорят среди людей… и все под страхом смертной казни![3]
И когда девушка поняла, что Акрил над ней откровенно насмехается, она от всей души размахнулась лежащей неподалёку «Энциклопедией ангельской жизни» и потом до самого утра задумчиво следила затем, как за её окном плавают в воздухе шелковистые пёрышки ангельского крыла.
Конечно же, когда ангел говорил о человеке, он не насмехался. Но об этом она подумает потом. Сейчас же Пирель с волнением стояла у окна и наблюдала за тем, как Акрил получал последние напутствия вышестоящих. Безотчётная тревога теснила её маленькую грудь, казалось, хрупкое тело не способно и половины вынести из того, что она сейчас чувствовала. Мысли хаотично блуждали в голове: «Так почему же я могу уверенно говорить о том, чего никогда сама не переживала? Или переживала? Ну нет, об этом я тоже подумаю потом. Слишком всё это сложно». И тут около ножки стола Пирель обнаружила маленькое перышко Акрила, которое лежало здесь со вчерашнего вечера. Она с трепетом взяла его в свои ладони и поднесла к лицу. Оно ласково защекотало побледневшую кожу. В это время торжественная церемония подошла к концу, и серебряные доспехи уверенно стали подниматься вверх. На какой-то момент Акрил обернулся и помахал девушке рукой. Пирель заворожено смотрела в даль, а в её глазах отражались удаляющиеся крылья единственного друга.
С тех пор дни потекли за днями. Пирель стояла у окна и внутренним зрением наблюдала за тем, как протекали бои. Мечи, доспехи и крылья мелькали на фоне дыма, огня и яростного шума, издаваемого как ангелами, так и людьми – разными людьми. Все эти события девушка последовательно заносила в свою летопись.
И вот в один из таких дней, которые кажутся ночами из-за накалённого гнева и предельного напряжения, предельной усталости и застывшего сознания на конце вражеского меча, случилась первая осечка.

Ты опускаешь свой печальный взгляд.
Печальный взгляд, усталый в безысходность.
Оглянешься в последний раз назад –
Туда, где потерял свою ты окрылённость.
На том берегу, как розы в снегу
Кровь среди мечей алеет и тлеет.
И там среди них тебе отсекло
Одно серебряной крыло.
О, раненый ангел, ангел мой…
Ты возвращайся, возвращайся домой.
Закрой глаза единственным крылом.
Слезами души залей свой дом.

Пирель побледнела ещё больше. Казалось, её прозрачная кожа растает на глазах. Рана, полученная в бою Акрилом, саднила её собственную лопатку. С таким увечьем сражаться дальше было самоубийством. С одним крылом птицы не летают, ангелы не летают тоже. Но сражаются до конца.

И там в небесной сумрачной тиши
Ты на коленях обнимаешь крест.
И голос тебе шепчет: «Поспеши!
Человечеству нужна твоя месть!»
С высокой горы срываешься ты.
В руках твоих меч, словно ярость, сверкает.
Но вражий клинок из-за спины
Крыло второе твоё отсекает.
О, раненный ангел, ангел мой!
Теперь не вернуться тебе домой.
Ты истекаешь кровью своей.
Ты умираешь ради людей.

Пирель достала «Летописи войн» и вписала имя Акрила в список павших героев. Потом она подошла к окну и долго смотрела слепыми глазами в безоблачную даль:

О, милый ангел, ты крылом
Сумел защитить чужой тебе дом.
Наконец в них отразилось погребение:
На твоих крыльях твой лежит меч,
И люди приносят тебе сотни свеч…

В ореоле этих свечей крылья ангела в последний раз отразились в черных зрачках девушки и исчезли там навсегда. Маленькое белое перышко выскользнуло из её пальцев и тихо опустилось на каменный пол башни. Его прикосновения никто не услышал.