Леонид Тучинский (Найштейн Леонид Павлович). 1942 г.р. Окончил Ленинградский электротехнический институт, отработал по специальности инженером в проектных институтах от звонка до звонка. Литераторствовал параллельно. Первая публикация 1965 г. в клубе «ДС» «Литературной газеты». Потом ушёл надолго в драматургию, писал для эстрады, сцены, арены. В 90-х – 2000-х годах, когда приоткрылась возможность печататься, появились многочисленные публикации рассказов и стихов в периодических изданиях, сборниках, альманахах. Издал две книжонки авторских анекдотов в 2005 и 2006 году, книгу избранных стихов и рассказов «Как вымирал мамонт» в 2017 году. С 2010 года публикую стихи на различных сетевых сайтах.

Материал подготовлен редактором раздела «Поэты и прозаики Санкт-Петербурга» ФеликсомЛукницким

Рассказы и стихотворения

ТИПА «МАЯК»

«Дед! Слушай, дед, где здесь это, типа Маяк?» - он пихнул девицу кулаком в бок.

Девица достала бумажку, прочла: «Улица Маякова».

«Может Маяковского?»

Парень заглянул в бумажку, стукнул кулаком подругу по затылку: «Ты чего, блин, улица Маяковского».

«Видите прямо – это Владимирский проспект. Повернете по Владимирскому налево, дойдете до Невского, повернете по Невскому направо – первая улица по левой руке и будет улица Маяковского».

Мхатовская пауза.

Я гляжу на них, они на меня.

«Дед, я тебя чего спрашиваю? Я тебя…» - заглянул он в бумажку «типа улица Маяковского спрашиваю. А ты мне про Владимира лепешь, еще какую-то хренотень. Я типа не побоюсь, что лысый, я рога обломаю».

«Ребята, если у вас с названиями туго, я попроще объясню. Прямо, налево, направо, налево. Все».

Как на кладбище.

Жду.

«Дед, ты юморишь, да? Бензуху катишь? Я тебе налево – кругом сделаю, мало не покажется. Ты рукой ткни куда идти. Я пойму. Я десять классов кончил»

Я ткнул рукой.

Он посмотрел.

Сплюнул.

«Через дома что ли? Как Чебурашка? Все, дед. Бить буду».

«Ребята» - сказал я примирительно. «А давайте я вас провожу».

Парень сразу напрягся: «Сколько?»

«Да за сотню» - попер я на рожон.

Парень оттащил девицу к стене, ткнул кулаком ей в лоб. «Полтинник» - сказал он не твердо.

«Себе в убыток. Ладно. Пошли».

Шли молча.

Как две шерочки с одной машерочкой.

«Ну, вот. Вот улица типа Маяка. С прибытием».

Парень не поленился, сбегал через дорогу, прочел табличку: «Давай, Шиш, гони полста». Девица вынула из сумочки кошелек. Из кошелька 50 долларов.

«Вы что, молодежь? Я ж про рубли говорил».

«Рублёв у нас нет» - отрезал парень. «Бери, чего дают».

«Блин. Рублёв захотел. Мы рублёв не носим. Блин» - поддержала его девица Шиш.

«На нет и суда нет» - вздохнул я тяжко. «Ребята, может вам типа еще чего показать?»

«Типа еще мы и сами видели» - замахнулся парень. Он ткнул кулаком девицу в поясницу, и они зашагали типа дальше вглубь Маяка.

КУДА ДУЕТ ВЕТЕР

В подъезде Пинкуса ждали двое.

Тот, что повыше, спросил: «Пинкус?»

«Пинкус», - подтвердил Пинкус, снимая очки.

«Журналист?» - уточнил тот, что потолще.

«Журналист», - не стал отпираться Пинкус и прикрыл голову руками.

«Тебе привет от вице-мэра»,- ухмыльнулись напарники.

«И ему от меня», - сострил Пинкус, стараясь не кричать.

Утром главный редактор, пожимая не залитую гипсом левую руку Пинкуса, сказал жизнерадостно: «Я тут подумал, Яков Григорьевич, хочу тебя в спортивный отдел перебросить. Ты как?»

«Я так»,- согласился Пинкус.

Через неделю Пинкуса в подъезде поджидала та же пара.

«Привет, Пинкус», - сказал высокий.

«Здравствуйте», - кивнул деловито Пинкус, и снял очки.

«От старшего тренера тебе поклон», - разъяснил толстый.

«Я понял», - мужественно прошептал Пинкус и прикрыл голову руками.

Дней через пять главный редактор обнял поморщившегося от боли Пинкуса за плечи и заглянул ему в глаза: «У нас тут, Яков, летучка вчера была, есть мнение бросить тебя на культурный фронт. Готов?»

«Всегда», - улыбнулся грустно Пинкус.

Высокий и толстый ждали Пинкуса у парадной, как всегда через семь дней. «Здравствуйте, Яков Григорьевич», - поклонился ему высокий.

«Добрый вечер», - ответил Пинкус холодно и снял очки.

«Главреж тут вам долгих лет пожелал, да и ведущий архитектор тоже», - виновато потупился толстый.

«И им того же», - прикрыл голову руками Пинкус.

«Вот что, Яша, - стараясь не задеть его костыли, приветствовал Пинкуса через месяц главный редактор. - Совет решил однозначно: надо заняться тебе метеосводкой. С погодой у нас черт-те что творится. Справишься?»

«Будем делать погоду», - ответил Пинкус и задумался глубоко.

Шесть месяцев прошли незаметно. Шел дождь, падал снег. Солнце вставало и заходило в строгом соответствии с графиком. А через полгода Пинкус вдруг понял, откуда ветер дует и куда уплывают облака. Он снял очки и прикрыл руками голову.

ЖУРАВЛИ

Оркестр вскрикнул и замолк. Дирижер повернулся к залу, коротко поклонился, и тут как раз встает Васек из переднего ряда, подходит к сцене, даже не шатаясь, шлепает об нее бумажки зеленые. «Маэстро», - восклицает,- «Журавли!»

В зале шур-шур пошел, дирижер наклонился к Ваську, - «Как, как?»

«Журавли!» - Васек повторяет и по денежкам прихлопывает: «Заказываю».

В зале ропот, билетерши по проходу семенят, программками замахиваются.

Дирижер улыбнулся только: «Молодой человек, у меня симфонический оркестр. А «Журавлей» вы в кабаке закажите. Таперу».

«Журавлей», маэстро!» - не унимается Васек. «День рождения. Уважь нефтяника».

В зале гул, билетерши пол дистанции уже одолели.

Дирижер к оркестру отвернулся, палочкой стучит.

«Мужики!» - пламенеет Васек. «Не может он «Журавлей». Слабо ему. Моцарты-поцарты, Айвазовские всякие! А русскую народную песню… А, маэстро, олигархи не велят?»

Зал на уши. Билетерши уже к первому ряду пришкандыбряли.

Тут дирижер поднимает вверх свою палочку - «ша, мол, слушай меня».

Первая скрипка берет первую ноту, вторая – вторую и таких «Журавлей» оркестр зафигачивает, что дамочки в зале сморкалки вытаскивают, а кавалеры их галстуки на шее рвут.

Следующий номер – антракт. Все гуляют.

Васек выходит в предбанник и прямиком к двум аборигенам.

«Ну, ты артист!» - аборигены присвистывают.

«Артист - не артист, а не хрена было об заклад биться. Гоните по пять тонн, как договаривались!»

Те без звука отстегивают по пять тонн каждый, и концерт дальше катит, как ни в чем не бывало. Моцарты-поцарты и прочая дребедень.

После концерта дирижер, скинув фрак, расстегнув манишку, плюхнулся на кушетку.

В дверь без стука скользнул Васек. «Вот, Павел Игнатьевич, ваши пять тонн».

Маэстро небрежно пролистал бумажки. «И где это, Николай, ты крокодилов своих отлавливаешь?»

«Ну, Павел Игнатьевич, я же не спрашиваю, как вы послезавтра в Тюмени «Очи черные» сбацаете».

«И то, правда» - зевнул маэстро. «У каждого профессионала свой секрет».

***