Город лечит. Город бьёт. Хранит.
В полумраке снов музейных комнат
Смотрят — нас не видя — на гранит
Призраки всех тех, кого он помнит.

Серый воздух, просыпаться лень -
Сон болот чухонских, их туманы
Ткут из невесомых капель тень
То ли Росси, то ли Монферрана.

И плывёт вдоль бывших деревень -
Вдоль витрин, реклам, цветного глянца,
На долблёнке в шапке набекрень
Старенький рыбак из Ниеншанца.

По воде бежит от ветра дрожь -
Лица тех, кого уже не встретишь...
...В Питере опять холодный дождь.
Город снова в стильно-сером цвете.

***

"Положите сердце в сетку петербургского дождя"

(Дмитрий Близнец)

Положите сердце в сетку петербургского дождя,
Пусть её косые клетки больно режут плоть живую:
Он звенит, он так смеётся, по аллеям проходя,
Он сечёт дворы-колодцы, он стучит о мостовую.

Он струится сквозь дырявый мокрый времени карман,
В нём лежат минувшей славы и надежд былых осколки.
Дождь сочится сквозь прорехи, превращается в туман,
Ищет памятные вехи эрмитажных стёкол тонких.

…Мы ворчим, дрожа от стужи: «Ну когда же он пройдёт?».
Дождь прощает неуклюжесть поговорки человечьей.
Оттолкнувшись от карнизов, он продолжит свой полёт,
Бросив нам устало вызов: «Вы – проходите. Я – вечен.»

К бабушке

Я дни до зелёного лета считаю:
Вернутся в родные края птичьи стаи,
В начале июня за птицами следом
И я наконец-то в деревню поеду.

Там синее небо и белые ночи,
Там ждут меня бабушка с дедушкой очень,
Там яркие астры цветут под окошком
И самая вкусная в мире картошка!

Там хлеб золотистый горячий из печки,
Тропинка знакомая к маленькой речке,
В лесу сладких ягод узорная россыпь,
А в августе — яркие месяц и звёзды.

Мне солнце насыплет на щёки веснушек,
Я встречу там снова друзей и подружек.
И я сердцем чувствую, я понимаю,
Что эта земля мне и вправду родная.

***

Я перестала бояться старости,
Острой иголкой болезней вышитой,
Правды зеркал и вечной усталости,
Горькой тоски о чём-то несбывшемся.

Хлопоты стала считать подарками,
Стала рассветы встречать, как праздники,
Свечку поставив живую, жаркую
За упокой души одноклассника.

***

Памяти Галашева Петра Ивановича, брата моей бабушки,

без вести пропавшего на Великой Отечественной войне.

Землю ночь укутала туманом.
Снова стонет старая кровать:
Бредит мать - ей снятся рвы и раны:
- Где ты? Где теперь тебя искать?

Здесь, в глуши, в тиши еще слышнее
Лязг войны, свист пуль и гул дорог.
Голова от думы тяжелеет:
- Как же так случилось-то, сынок?

Может быть, снарядом разорвало?
Может быть, засыпало землей?
А потом, с надеждою, устало
Шепчет:
- Может, все-таки, живой?

Может, перепутали, а, может,
В госпиталь без памяти попал?...

...Будет жечь всю жизнь, всю жизнь тревожить:
- Как же это - без вести пропал?!

Двери

Мы, двери — привычка людская, чудачество,
За нами всегда человечество прячется
От страха, в котором гнездятся чудовища.
Мы — стражи, хранящие ваши сокровища:
Картины, купюры, стихи, письма, сладкое,
Все мысли запретные, встречи украдкою.
Мы — двери, хранители снов и молчания,
В наш скрип превращается ваше отчаянье.
Мы видим, какие вы, люди, ранимые.
Мы делим на части — для вас — неделимое.
И где-то в душе за сомнения чащами
За дверью скрываетесь вы — настоящие.