19 марта 2024  06:51 Добро пожаловать к нам на сайт!

ЧТО ЕСТЬ ИСТИНА? № 57 июнь 2019

Кавказские родники

Виктория Кейль (Колобова)


Короткие рассказы


два рассказа из документальной мозаики ЭТЮДЫ ОДНОГО ЛИСТА

ВАСЬКА ШАПИТО


Васька Шапито был известен как мастер на все руки: и электрик и сантехник, и понимал много разного всего, что требует незамедлительного вмешательство человека сведущего по части гвоздей, молотков, всевозможных гаечек и шурупчиков – вплоть до эксцентриков и более сложных механизмов. Он так всем себя и представлял, когда обхаживал от случая к случаю очередного клиента – клиенты попадались не часто и постоянных у него не было, потому что кто хоть раз приглашал его по рекомендации, не подозревая что рекомендация это обыкновенный прикол, старался поскорее забыть о его существовании.


Единственное, что Василию мешало в работе – так это его происхождение, которым он неимоверно гордился, но об этом стоит рассказать поподробнее.


Фамилия у него была более чем заурядная – Иванов. Но Василий был уверен, что его подбородок выдаёт в нём чисто арийское происхождение от прабабушки, которую он никогда в своей жизни не видел, но о которой было известно, что она девочкой в первую мировую войну с обозом ушла из Европы в Россию.И вот здесь пожалуй начинается самое интересное: прабабушка была сиротой, так как родители потеряли её по дороге, и не было у неё никаких документов кроме разумеется подбородка, что сыграло огромную роль в жизни сироты.


К девочке, сидевшей на скромном узелке на каком то пограничном вокзале с Россией, неожиданно подошел статный военный офицер и – указав на неё пальцем громко объявил во всеуслышание: – Какая же ты русская?! Ты самая настоящая немка, – после чего прабабушка обрела новую родину и получила отеческое воспитание в детском доме в городе Воронеже (до Москвы Васино воображение не дотягивало и здравый смысл подсказывал, что желательно соблюдать осторожность, чтобы не переборщить по части достоверности). На каком языке были произнесены эти судьбеносные для прабабушки и для Василия слова – сам он никогда не уточнял, но его никто никогда об этом и не спрашивал. Главное – что Василий унаследовал генетически тяжёлый подбородок как не двусмысленный намёк на арийское происхождение, что придавало ему ту степень необыкновенности, которое позволяло возвыситься в глазах окружающих.


Но чтобы быть уверенным в производимом впечатление, поскольку Васин подбородок как и подбородок его прабабушки никого особенно не волновал, он обычно добавлял потупив взор и тяжело вздохнув,что ему по жизни мешает не только арийское происхождение но и – белые погоны. После этого клиент, у которого протекала крыша или была засорена канализация, впадал в окончательный ступор и – невольно эмоционально включаясь в столь пространный и неожиданный для мастера монолог переспрашивал, в каком мастер звание и почему оставил службу. Василий обожал выдерживать паузу именно на этом этапе своего визита, потому что обретал наконец уверенность, что полностью владеет ситуацией и вниманием клиента, который на какое то время забывал о своих никчёмных проблемах.
Что до самого Васьки Шапито – то на протекающую крышу, на засоренную канализацию и на недокрученные кем то гайки ему было наплевать. Нет, он не был военным, но у него прадед – околоточный... И это столь неожиданное объяснение Васиных пожизненных проблем окончательно запутывало клиента, поскольку никто толком не знал, кто такие околоточные и, конечно, все начинали волноваться, что “белые погоны” хотя и за давностью лет, но могут реально помешать устранить неполадки по дому. Правда, одна интеллигентная дама – правнучка белого генерала, забитого до смерти в пору красного террора, поморщилась и небрежно уточнила, что околоточный, по всей видимости, обыкновенный жандарм или участковый милиционер, – так что белые погоны Васиного прадеда повисли в воздухе большим вопросительным знаком.


Этот случай был несомненно особенный и Василий очень постарался, чтобы дама надолго его запомнила: он не только утащил без зазрения совести дорогостоящие инструменты, хранившиеся в старинном генеральском сундуке, но довёл престарелую пенсионерку до истерики, наведываясь к ней по утрам с постоянством преданного почитателя в течение двух недель, но так и не смог довести кран в ванной до ума, чтобы тот нормально работал.


Получив вперёд затребованные деньги, он сослался на дефект новоприобретённого по знакомству в элитном магазине сантехники дорогостоящего крана, отказался от доплаты, театрально махнул на прощание рукой и оставил даму с необходимостью искать, кого нибудь более вменяемого – без арийского подбородка и белых погон околоточного прадеда. Видимо прабабушка не успела Василия научить работать с немецкой добросовестностью, но потому и прозвали его Шапито, что артистом он был прирождённым и хотя по натуре человеком незлобивым, но недооцененным обществом и оттого глубоко по жизни обиженным и несчастливым.


Генеральская правнучка долго жаловалась потом соседям, что после Васинового неудачного ремонта у неё пропали старые инструменты из сундука на балконе и нательный золотой крестик, но это конечно уже совсем другая история.

ДВЕ ГАДАЛКИ


В пору моей молодости мы довольно часто решали насущные проблемы, гадая на кофейной гущи: переворачивали на блюдце или на бумагу чашечки крепкого по–турецки заваренного в дэзвах кофе, – что вполне заменяло мудрёные астрологические прогнозы. Однако профессиональные гадалки гадали мне лишь дважды в жизни и настолько разошлись в прогнозах относительно моего будущего, что мне до сих пор не очень понятно, как такое возможно.


В первый раз столь знаменательное событие состоялось на моё совершеннолетие 16 октября 1964 года. Мама долго носилась с идеей позвать гадалку на дом, чтобы раскинуть на меня карты в день, когда мне исполнится шестнадцать... Гадалку звали Шуркой. Шурка была местной знаменитостью. Будучи женой прокурора Грузии, она обитала некогда в роскошной квартире, не ведая печали и забот, но благополучное существование закончилось, когда её благоверный с лёгкой руки товарища Берия оставил свою жену в одном шёлковом, расшитом павлинами и райскими птичками, пеньюар–халате и домашних тапочках – с неизменной колодой карт в руках. Родственников у Шурки не было и, судя по городской легенде, была она то ли молдаванских, то ли чисто цыганских кровей и время проводила, за отсутствием иных развлечений, за раскладыванием пасьянсов и собиранием сплетен (заметим, что ни интернета ни кабельного или спутникового телевидения и прочих технических благ в те времена в широком доступе ещё не было).


Довольно скоро Шурка нашла применение своему хобби, совместив приятное с полезным, – когла пропустив рюмочку другую, на неё стало нисходить озарение, и она обретала магические способности предсказывать будущее, так что к ней надо было записываться по протекции... Колоду карт для пасьянсов сменили карты Таро и таблицы по хиромантии. Однако озарение озарением, но рюмочки коньяка сменили стаканы водки, и когда мама нашла Шурку, чтобы пригласить к нам домой, – то еле отыскала в каком–то задрыпанном углу на Марджанишвили, в котором она обитала больная и осипшая, с опухшими ногами, – так что её пришлось уговаривать „идти гадать на дому“. И всё же согласие было получено, учитывая давность знакомства. Шурка гадала нашей семье, когда брат мамы ушёл на фронт и от него долго не было никаких вестей. Она как в воду глядела, когда рисовала по раскинутым картам сюжеты «стоп кадр», которые – как потом выяснилось – в точности соответствовали действительности: брат мамы был контужен под Сталинградом, но выжил и, хотя учился на мостостроительном,* никогда по специальности инженером не работал и сделал карьеру в послевоенной Германии на дипломатическом поприще, учитывая послевоенную востребованность домашнего воспитания со знанием нескольких европейских языков.


Я сидела за столом на нашей просторной лоджии перед открытым настежь окном рядом со странного вида дурно пахнувшей старухой, и за моей спиной нервно расхаживала мама. Выглядела Шурка довольно экзотично: по словам мамы – грязной и взбаламученной. Шурка затребовала себе бутылку водки и огурцы, что было в точности исполнено, – поскольку водка и солёный огурец были обязательным условием помимо гонорара. Перед ней на столе стояла бутылка столичной, гранёный стакан и тарелка с симпатичными маринованными огурчиками.


Деловито опрокинув для разминки полстакана водки и закусив, старуха извлекла откуда–то из–под неопределённого цвета старых хламид, окутывающих её фигуру с всклокоченной головы до стоптанных тапочек, потрёпанную сумку, в которой оказалась донельзя затёртая колода карт и замызганная тетрадь со страницами сероватого коричневого цвета, и стала быстро чиркать карандашом неразборчивые каракули, которые должны были означать буквы и цифры. При этом она комментировала свои действия отрывистыми выкриками “судебное дело” – “встреча” – “расставание” – “сразу не получится, но потом всё будет хорошо” и так далее всё в том же роде.


По мере того как стакан следовал за стаканом – её дикция, которая и так за отсутствием зубов оставляла желать лучшего, ухудшилось да невнятного бормотания. Но отложив карты, Шурка неожиданно встрепенулась и перешла к хиромантии. Она приложилась в очередной раз к стакану и, перекусив огурцом, стала рассматривать в замусолённую лупу моё лицо, ладони, ногти на руках – рисуя картины будущего. Я помню до сих пор неоднократно повторенные слова „кровавый случай“ и длинные ряды скособоченных чисел. Не могу судить, насколько они были достоверны, поскольку блокнот с шуркиными каракулями давно канул в небытие. И всё–таки некоторые сюжеты непостижимым образом отпечатались у меня в памяти и в точности повторились впоследствии дежавю в моей жизни.


Результаты маминого дознания моего будущего превзошли все семейные ожидания и привели маму в состояние полушоковой боевой готовности к предстоящим испытаниям. Шурка видела меня в окружении бумаг „много бумаг деловые“ в здание, где охрана и стул и стол – если перевернуть – имели офисный номер по прейскуранту, так что на пытливые вопросы, где собственно этот офис и почему охрана, – Шурка закрыла глаза и зависла в молчание, пристально вглядываясь в моё будущее. После небольшой паузы она выдала торжествующе – сразив наповал, что видит кремлёвскую стену. Это несказанно развеселило меня и настолько подействовало на мою младшую сестру, что она по окончании школы настояла на том, чтобы уехать учиться вместо меня в Москву, откуда в Грузию обратно не вернулась.


Несмотря на более чем радужные прогнозы относительно моей карьеры, от вопросов мамы о моём личном счастье Шурка, посмотрев на меня, отмахнулась: „устроится – когда вас не будет“ и добавила „её судьба там – где надо перейти рельсы“ (в прямом или переносном смысле надо было понимать сказанное – мне до сих пор неведомо, однако не исключено, что ответ состоялся в обоих смыслах). Мама хотя растерялась, но выглядела удовлетворённой и вопросов больше не задавала.


Вторую гадалку звали Диной. Она была молодой и дородной, с чёрными волосами и чёрными глазами, – какой и должна быть тбилисская гадалка, которая к тому же умела (как выяснилось) снимать и напускать порчу джадо. Жила она на Вере (это такой район в Вакэ) в самом конце тенистого переулка, с выходящими на улицу узкой дверью и неумытыми окнами застеклённой веранды. В отличие от Шурки, к ней не надо было записываться и протекция тоже не требовалась. Гадание стоило недорого: три или пять рублей – в зависимости от объема услуг, так что молодые девушки в порядке живой очереди болтали, обмениваясь новостями, и запивали водой нескончаемые чашечки кофе в узком простенке, откуда по очереди протискивались со своими перевёрнутыми чашечками в полупустую затемнённую комнату, по середине которой стоял большой круглый стол и за Дининой спиной угловой шкаф с зеркалом.


Ума не приложу, как меня занесло к этой джадоистке. Кажется – мы всей группой сочканули с какой–то лекции. И совсем непонятно, как меня угораздило в ожидании своей очереди открыть собственные сеансы гадания в качестве самозваной ассистентки. Импровизируя по кофейной гуще дни рождения и скоропостижной смерти, имена будущих женихов и даже домашних животных – я отказывалась, разумеется, от гонорара и не сразу сообразила, что становлюсь реальной угрозой процветающему дининому бизнесу. Ничего удивительного, что меня пропустили на сеанс вне очереди... Собственно ничего толком она мне не сказала, только расспрашивала о семье и моих магических способностях, которые я столь успешно применила, но была при этом столь въедливо любезна, что я сдуру поведала ей о Шуркином гадание и даже о своём гуру, у которого дома безвылазно сидела налоговая, чтобы стричь нескончаемых клиентов. Георгий Степанович Кенчадзе успешно практиковал как лечащий экстрасенс и приглашал меня изредка к себе на сеансы, обучая медитации и приёмам гипноза.


Удивительным было другое: на следующий день Дина неожиданно самолично заявилась к нам домой и довела маму до истерики, поведав её совсем другую версию моего будущего – с незаконными романтическими связями и внебрачными детьми, вплоть до трагической кончины на дуэли из–за какого–то то ли женского шарфа, то ли носового платка. Конечно, при сильной простуде я изредка дёргала из шкафа мужские носовые платки моей тётушки. Но что касается шалей, шарфов и кашне, – то они просто не раз бесследно исчезали из дома после визита очередной непрошеной гостьи. Так что пророчество Дины до сих пор остаётся для меня загадкой. Возможно, она просто хотела позлить мою маму, чтобы досадить мне, или доказать свою конкурентоспособность.


Разумеется, в поисках ответов на странные перипетии моей судьбы появилась у меня своя собственная версия. И сегодня, подводя неутешительные итоги, могу сказать, что обе гадалки были по своему правы – не на все сто, конечно, но всё–таки в какой–то мере что–то они там разглядели. Моё единственное дитя действительно оторвалась от дома, уехав в Германию. И хотя в Кремль я не попала – там оказался мой брат. Работа с бумагами и всякого рода писанина, связанная с переводами документов и собственным сочинительством, заменила мне смысл жизни, став повседневной привычкой на старости лет. Наверное, счастье – это такое состояние души, когда не замечаешь бег времени.


Полагаю, что гадалкам было трудно определиться более точно по вполне объективной причине. Я родилась через 10 дней после одного из самых разрушительных землетрясений ХХ столетия, ставшего днем страшной памяти для Туркменистана (магнитудой 7,3 по шкале Рихтера или 9–10 баллов по шкале MSK 64), которое так тряхануло Ашхабад в ночь с 5 на 6 октября 1948 года, – что сдвинуло координаты временных проекций не только в Средней Азии, но и на Кавказе и сделало невозможным точное прогнозирование.


Дата моего появления на свет навевает на грустные размышления о небезызвестной персоне, казнённой в полдень 16 октября 1793 года в Париже за 171 год до памятного гадания на моё совершеннолетие. Названная в честь Девы Марии королева Франции Мария–Антуанетта** родилась на следующий день после зародившегося в океане великого землетрясения в Португалии (магнитудой 8,7), которое за 6 минут превратило в руины Лиссабон в День празднования Всех Святых, подняв 20 метровый цунами, так что некоторые совпадения вполне оправданно можно трактовать как неблагоприятные знамения.
Надо добавить, что мне довелось пережить в Грузии два незабываемо сильных землетрясения: отголоски тридцатисекундного спитакского в Армении в декабре 1988 года (10 баллов в эпицентре с магнитудой 7,2) и с магнитудой 6,9 в 1991 году в Тбилиси: продлись оно ещё пару секунд – от города ничего бы не осталось. И вообще с землетрясениями у меня взаимоотношения особые, поскольку чувствую я их своей пятой точкой лучше любого сейсмографа.


Однако – всё Судьба...


======================================
*До 1947 данный университет назывался Закавказский индустриальный институт.С 1956 по 1992 ГТУГ – грузинский ордена Ленина и ордена Трудового Красного Знамени политехнический институт имени В. И. Ленина. С 1990 ГПИ – Грузинский ордена Ленина и ордена Трудового Красного Знамени политехнический институт имени В. И. Ленина.
** Мария–Антуанетта (фр. Marie–Antoinette), урождённая Мария Антония Йозефа Иоганна Габсбург–Лотарингская (нем. Maria Antonia Josepha Johanna von Habsburg–Lothringen). Супруга короля Франции Людовика XVI Мария–Антуанетта родилась 2 ноября 1755 г. в Вене (Австрия). Королева Франции, младшая дочь императора Франца I и Марии–Терезии была 15–м ребёнком Марии–Терезии и императора Франца I Лотарингского. Эрцгерцогиня была названа в честь Девы Марии, святого Антония Падуанского, своего старшего брата Йозефа и святого Иоанна. Всех предыдущих своих детей Мария–Терезия произвела на свет без каких–бы то ни было проблем, но время родов последней дочери возникли серьёзные осложнения, врачи даже опасались за жизнь матери.

Rado Laukar OÜ Solutions