19 марта 2024  12:02 Добро пожаловать к нам на сайт!

ЧТО ЕСТЬ ИСТИНА? № 57 июнь 2019


Поэты и прозаики Санкт-Петербурга


Марианна Соломко

Марианна Валериевна Соломко – поэт, прозаик, переводчик, композитор. Родилась 30 апреля в Ленинграде. В 6 лет написала первое стихотворение «Тихо шумит голубая река», которое в 7 лет положила на музыку. С этого времени музыкальный и литературный талант развивались одновременно. Первая поэтическая публикация – в 12 лет, в «Новой литературной газете» (№7, Киев, 1996), издаваемой культурно-просветительским обществом «Русское собрание». Лауреат региональных и международных поэтических конкурсов, обладатель Гран-при III Международного поэтического конкурса им. К.Р. В 2009 году окончила фортепианный факультет Национальной музыкальной академии Украины им. П.И. Чайковского. С детских лет гастролировала, в том числе в Швеции в 2001–2010 годах, где вместе с сестрой Наталией Соломко дала свыше 100 концертов. Автор поэтических книг «Гуси летели на Север…» (2013), «Что бы ни случилось...» (2014), «Короставник» (2018), детской книги «За грибами со стихами» (2017). Дипломант всероссийской литературной премии им. А.К. Толстого (2014), лауреат литературных премий «Молодой Петербург» (2014) и «Славянские традиции» (2018). Стихотворения публиковались в литературных изданиях России, Украины, Беларуси, Казахстана, Сербии, Германии, Канады. Переводит с сербского, переведена на сербский и украинский. Член Союза писателей России, член Союза журналистов.

Материал подготовлен редактором раздела «Поэты и прозаики Санкт-Петербурга» Феликсом Лукницким

ДВОЙНИК

Кожистый весь, дуговым жилкованьем пригожий,

С виду лишь груб, а на ощупь – и мягок, и свеж,

Здравствуй, старинный мой друг, мой двойник – подорожник!

Стёрся меж мной и тобою условный рубеж.

Знаем с тобой мы оттенки тончайшей печали,

Дело не в засухе – жажда нас не сокрушит:

Горько, ведь если тебя не затопчут в начале, –

Будут жестоко топтать до скончанья всю жизнь.

Наш горизонт – неказистый, приземисто-скромный,

Зорок наш корень, как самый внимательный глаз,

Грезятся нам облака сквозь дремучие кроны,

Кроны презрительно супятся в землю сквозь нас.

Дальнее видится ближе, глубокое – глубже,

Глубже и глубже, и в том наш с тобой феномен.

Мы – земляки и земляне – настолько содружны,

Словно с холодным окном голубой цикламен.

Кто-то на сердце поставил пружинисто ногу,

Смял наши мысли и больно сдавил корешки,

Хищно позарился тенью на нашу дорогу,

Глупый чужак, ты от счастья нас не отрешишь!

Будь среди солнца и трав, мой двойник – подорожник,

Лето люби и трезвонные капли дождя,

Львиных сердец отцветает мышиный горошек,

Наши сердца не умрут, воскресенья дождясь.

КАПЛЯ

Через ненастья свет и мглу

Катится капля по стеклу

Мимо дождливой грусти клумб,

Капля – сама себе Колумб.

И – ни следа на льду стекла…

Капля, куда же ты стекла?

***

Будь со мною в несчастие рядом ты,

Ясный взгляд в заметелье не прячь.

Мы с тобою – две снежные ягоды,

Мы – неслышимый ангельский плач.

Не искали блаженства и лагоды

И не чаяли сказки-мечты.

Обнялись и оттаяли – я да ты,

Отогрелись, нашлись – я и ты.

Жизнь прошла не напрасно, не якобы,

В непогоду и небо черно

Мы держались – две снежные ягоды –

За один на двоих черенок.

Снегири, как румяные ябеды,

Щебетали про нас до зари,

Мол, не зябнут волшебные яхонты,

Сколько иней их ни серебри!

И шептал на весь мир снежноягодник,

Словно оттепель звал и весну,

Что в любови сердечной, не якорной,

Судьбы наши не видимы злу.

Люди, будьте любимы и мяготны,

Распахните души закрома,

Пусть, как белые снежные ягоды,

Пощадит вас голубка-зима.

***

Романтик с русскими глазами,

С пшеничной тяжестью бровей,

Двумя своими небесами

Возьми меня в густой траве

И опрокинь как птицу в осень,

Которой нужен перелёт

До губ твоих и до колосьев,

Зажги сердец солнцеворот!

Не будет смерти сенокосной,

Лишь плеск кометного малька

И долгий-долгий, в самый космос

Наш взгляд в четыре василька.

ВЕКОВУХА

У неё не будет золотой,

Ни серебряной, ни медной свадьбы.

Закоптит румянец над плитой

И уйдёт в небытие на «ать-два».

Что так страшно скорчен, скрючен лист,

Залетевший к ней на подоконник?

Был и у неё жених плечист…

Мимо пронеслись лихие кони.

Горькую морщинистость судьбы

Перельёт она в стряпню и в песни.

Надломилась веточка вербы –

Не на ней ли был весны предвестник?

***

Город ведёт на верёвке деревню:

Набок упасть петушиному гребню,

Белой корове вовек не доиться,

А мужикам – на кресты материться…

Город, народу совсем ты не дорог,

Светлой деревне ты ворон и ворог.

Город ведёт на верёвке деревню,

Срамно ристалище злыдней и вредней,

Стаи деревьев стенают без веток,

Тускнет мерцанье фонтанных монеток.

Город, народу совсем ты не дорог,

Светлой деревне ты ворон и ворог.

Город ведёт на верёвке деревню,

Тризну справляет заместо обедни,

В муках журавль, коченеет синица…

Осточертели пустые глазницы.

(Из цикла «Memento marine»)

***

Голубой – девятый вал – с сединой,

А живёт в нём сам Король Сельдяной,

Золотой блеснёт короной, порой,

Но никто к нему не знает пароль.

В море сине заплыву далеко,

Там, где гладь и лепота – молоко,

Прошепчу одно лишь слово – «тону»,

Буду ждать его – глубин сатану.

Чтоб навек он был мне богом любви,

Васильковым торсом тело обвил,

Чтобы страстью опалил ледяной,

Королевой стану я Сельдяной.

Люди с губ моих стирают соль –

Так целует Сельдяной Король.

***

Золотая иволга,

Серебряный дрозд,

Прилетайте, милые,

На белый погост,

Где гробов скворечники,

Могил неуют,

Где птенцы-подснежники

В сугробах поют,

Где с щеки берёзовой –

Слеза снегиря,

Где синичьи возгласы:

Не зря! Не зря!

***

В тёплый дом приношу умирать

Покалеченных диких зверушек,

Но лишь на ночь им стол и кровать,

А к утру улетают их души.

Нахожу у тропинок лесных,

На заезженных пыльных дорогах,

И как будто бы их у весны,

У природы ворую, у Бога.

А потом возвращаю назад,

Как людей схоронив и оплакав.

Сколько горести перенесла

Я в своих человеческих лапах!

Всякий раз каждый раненый зверь,

Чуя час издыханья-исхода,

Полз туда, где закрытая дверь,

За которой и смерть, и свобода.

***

Грянул огромный гром –

Хлопнул в ладоши гроб.

Ямы беззубен рот,

Рядом – могильщик-крот.

Жизни суровый ком

Тихо сглотнёт земля,

И – ни о ком, ни о ком –

Ангелы-тополя.

***

Над могильным пепелищем

Песня чёрного стрижа,

Солнце из-под крыльев прыщет.

Жизнь – пустяк, досадный прыщик,

Вскроется – и вон душа.

А на тополях – капелла –

Изумрудная омела

Кладбище собой опела.

Ягод белых лакримоза

На стаккато – зло и мёрзло.

Пошатнулась неба кровля

Между смертью и любовью.

Вот – калина круглой кровью

Каплет по щеке надгробья.

Вот – калитка в забугорье.

Разрумяненный могильщик

Землю рвёт когтём лопаты,

Словно птица некрылата.

Утонув по голенища,

Он на дно поставил днище.

Свищет голубая сойка,

Мол, никто не знает – сколько.

Будет вечно и спокойно –

Трав серебряных настойка,

Золотое место-койко.

***

Вечер. Окна оранжевые.

Сизые облака.

Мысли мои от ран живые,

Я ещё здесь пока.

Краткое было лето во мне,

Каркнул ворон-зима.

Сумерки фиолетовые

Кутают в сон дома.

И лиловеют гортензии,

Гаснет мак-самосей.

К жизни мои претензии

Исчезли. Все.

***

Надгробья – как буханки хлеба,

А сверху – снега соль-крупа

То в ласке сыплется молебно,

То в злобе – ветрено груба.

Одна распахнута могилка, –

Кого закроет на замок?

Чья жизнь угасла как «мобилка»,

На небеса послав звонок?

***

Гуси летели на Север так больно, так низко –

Серая, еле в тумане приметная низка.

Бусиной крупной вожак перетягивал стаю

К Берингову перешейку… А дальше – не знаю…

Ветра порывы грубы, – во все синие губы

Дует он в раструб воздушный – голубит и губит.

Гуси-гудошники вторят гурьбою гортанной

Той партитуре студёной, седой, безымянной…

Гуси летели на Север так низко, так больно –

Как одинокая жизнь, обречённая сольно.

Rado Laukar OÜ Solutions