29 марта 2024  13:04 Добро пожаловать к нам на сайт!

ЧТО ЕСТЬ ИСТИНА? № 56 март 2019


Новые имена


Николай Шипилов


Шипилов Николай Александрович. Родился в семье офицера. Вскоре семья переехала в Новгород, а вырос Николай в Новосибирске. Учился в авиационном техникуме, затем в пединституте. В 16 лет ушел из семьи и начал самостоятельную жизнь. Работал грузчиком на жиркомбинате и уже в то время писал стихи. В 1964 году впервые показал свое творчество в лиобъединении при газете «Советская Сибирь», а уже год спустя журнал «Сибирские огни» предложил напечатать его повесть «Митька и старые люди», однако из-за требования внести правки в некоторые эпизоды от печати Шипилов отказался. Сменил несколько мест работы: был экскаваторщиком, артистом хора в Новосибирском театре оперетты, озвучивал передачи своими песнями на местном телевидении, работал в геодезической партии, строил коровники, трудился в леспромхозах, токарем, бетонщиком, штукатуром, монтажников, корреспондентом окружной военной газеты. Впервые его рассказы были опубликованы в журнале «Литературная учеба» в 1983 году. В связи с этим Шипилов получил жилье в новосибирском академгородке, однако вскоре утонула его первая жена, а писатель переехал в Москву, где в 1986 году вышла его первая книга — «Пятый ассистент». Три года спустя Шипилов окончил Высшие литературные курсы. Подписал знаменитое «Письмо писателей России» (1988). В 1993 году выступал в защиту Конституции у Дома Советов.

СТИХОТВОРЕНИЯ

ВАНЬКА ЖУКОВ
И. Овчинникову

Друг мой, Ванька, Ванька Жуков,
Мне сегодня грустно, жутко...
Даже некому не в шутку
Написать десяток фраз.
Я не знаю, что случилось -
Жизнь, как "мессер" задымилась...
Сделай Божецкую милость -
Приезжай ко мне сейчас.

Я куплю крючок и лески,
Леденцы и в цирк билеты,
Золоченые орехи
И зеленый сундучок.
Мы поедем по железке
На другой конец планеты,
И на прошлые огрехи
Плюнем мы через плечо.

Пусть придут из райсобеса
Секретарь и участковый -
Где же им понять повесам,
Чудакам городовым:
Пусть я не имею веса,
Пусть я в жизни бестолковый,
Но тебя не дам в обиду
Я ни мертвым, ни живым.

А пока - писать кончаю,
До свиданья, друг Ванюшка.
Я ночую у подружки,
Ей мешает верхний свет.
А мне сейчас бы рюмку чаю...
Или лучше - водки кружку
И любимую игрушку -
Пачку крепких сигарет.

1976

В РАЙОННОЙ ГОСТИНИЦЕ

Зимовать остаются мосты...
Все бело за оконными рамами...
Мужики переходят на "ты",
Поделившись остатними граммами.
Зимовать остаются мосты...
Не взволнуется кровь телеграммами...
Мужики похваляются шрамами -
Кто рубаху сорвет, кто - порты...

Зимовать остаются кресты
На погосте, на дальней окраине...
Мужики уж "выносят святых" -
Молодые попались да ранние.
Зимовать только здесь я смогу, -
В городке со старинными храмами.
Мужики уже спят, мужики - ни гу-гу,
В потолки поуставились шрамами.

Если бы в этом городе ты
Появилась из мрака и стылости!
Поминальные свечи чисты,
Еще столько не роздано милостынь…
Мне сейчас бы твоей чистоты,
Твоей слабой улыбки свечения,
Но зимуют мосты, но зимуют кресты,
Но зимуют погосты вечерние...

Зимовать... Зимовать вопреки
Той тревоге, крадущейся тению...
Громко спят мужики и храпят мужики,
А меня навещает забвение.

Золото осени, зимы серебро!
Где они, где они, где они, где они -
Сны без печали!
Как нас с тобою над рекою вначале
Медленный качал паром....

70-е гг.

ДУРАК И ДУРНУШКА

В нашем доме, где дети, коты и старушки
Во дворе дотемна прожигали житье,
Жили двое в служебке - дурак и дурнушка,
И любили: она - никого, он - ее.

Он ей пот утирал потемневшим платочком,
А она хохотала с метлою в руках.
Их жалели старушки. Жалели - и точка,
В тот момент забывая о своих дураках.

Я носил им тайком свои детские книжки.
Я грозил кулаком тем, кто их обижал.
Всё равно им рога надставляли мальчишки,
Когда старый фотограф во двор наезжал.

Я по свету бродил. Часто был я без света.
Мне любимые люди ловушки плели.
Кто меня породил? Я считаю, что ветер
Самых дальних краев самой милой земли.

И упал я. Сгорел, словно синяя стружка
От огромной болванки с названьем "народ"...
И несут меня двое - дурак и дурнушка,
Утирая друг дружке платочками пот...

1972

ЗОЛОТАЯ МОЯ
Тане Дашкевич

Словно старую книгу листая,
Вижу строки и знаю - о ком:
"...Не вернется вчерашняя стая
За подбитым своим вожаком..."
Не вернется вчерашняя стая,
Чтобы в прошлое нас унести...
Золотая моя, золотая!
Потерпи, потерпи - не грусти.

Наша стая не в раз поредела.
Кто подбит, кто в тоске изнемог.
Мы взлетели - нам плевое дело,
А Россия ушла из-под ног.
До Урала уйдем, до Алтая
Из России гонимые вон!
Золотая моя, золотая -
Потерпи, потерпи... ничего...

Исповедуюсь с именем Бога
Тихим пажитям, теням Москвы.
Каюсь: слов произнесено много,
Но мертвы они - каюсь! - мертвы.
И осенние дни коротая,
Мы с тобой, как былинки сплелись.
Золотая моя, золотая!
Помолись же за нас, помолись!..

И, огладив сухою ладонью
Гриф гитары, шепчу я с трудом:
Мы великой России одонья,
Промотавшие Бога и дом.
И пожарищ огнем налитая,
Ты на шею мне кинешься: "Ах!"
Золотая моя, золотая,
Видно, наши давно в небесах...

И давно уже лет не считая,
Я надеюсь, что новый, иной,
В одиночный полет улетая,
Повстречается в небе со мной.
Скажет он, что Россия святая
Расцвела после новой войны!
Золотая моя, золотая -
Это сны, это только лишь сны

1999

ЛУКЕРЬЯ

Птицы в роще чистят перья,
Скоро будет пять.
Самогонщица Лукерья
Не ложилась спать.
Долго выручку считала,
Даже бедная устала,
Но ее дела идут "на ять"!

От недальнего погоста шорохи плывут -
Летом это очень просто:
С кем-то мять траву.
Но не почта и не птица
К самогонщице стучится, -
Батюшки, так ставни оборвут!

Это мается с похмелья молодой профорг...
Тихо двери заскрипели,
И начался торг.
Этот парень ходит парой
Со своею стеклотарой,
Никогда, шельмец, не просит в долг.

Проворчала мать Лукерья:
"Надо ж знать и честь!"
Птицы в роще чистят перья,
Скоро будет шесть.
Но задами катит кто-то,
Весь бинтами перемотан:
"Что, - кричит, - Лукерья, выпить есть?!?" Э
то новый участковый, младший лейтенант.
Непонятно, как такого, бьет его жена?
Ну зачем ломать карьеру молодому офицеру,
Наливай, Лукерьюшна, вина. И до дна!

"Самогон - не для милиций..." -
Слышится дискант.
Это прет опохмелиться сельский музыкант.
Он бродяга и бездельник,
Не имеет крупных денег,
Только неприятности в ДК.
Он Лукерьюшке-царевне заложил жилет.
Просыпается деревня -
Снова пьяных нет.
Безо всяких репетиций
Хором спели песню птицы,
На востоке занялся рассвет.

Мать Лукерья в дремной неге
Деньгам счет ведет.
Спит в телеге муж-бутлегер, дядюшка Федот.
Он губой прилип к окурку
И во сне мурлычит "Мурку",
И во сне учительницу ждет.

Самогонщица открыто смотрит из окон,
Величаво у корыта хрюкает бекон.
На перину повалилась,
Покрестилась, помолилась:
"Боже, поддержи сухой закон!"

НОЧЛЕГ

В этом тихом коридоре
Тишины - на полшага.
Это наша территория,
А далее - врага.
За спиной - собачий холод,
За спиной - собачий вой.
"...Нивы сжаты. Рощи голы..." -
Не придумать ничего.

Мне хозяюшка постелет
В коридоре у стены.
У нее на всю неделю
Постояльцы учтены.
А хозяюшка-старушка
Перекрестит горстью рот,
Выпьет кружку - и на пушку
Разговорами берет.

Ой, хозяюшка-хозяйка,
Я скажу, а ты - пойми:
Если в этом мире зябко,
Так ведь это ж - общий мир.
Слышишь, чуешь: треплет ветер
Мокрый флаг на сельсовете?
Так оставь расспросы эти,
Лучше денежку возьми.

И, тихо маясь в глаукоме,
Не советуй мне стократ
Поменять в райисполкоме
Слово "рай" на слово "ад".
И вообще: умри, слепая!
Дай ночлежнику покой!
Нет и мне средь зрячих пая -
Я и сам давно слепой.

В этом тихом коридоре
Я прилягу, где велят.
Это наша территория -
Моя и кобеля.
А хозяюшка-старуха
За стеной застонет глухо,
И летит январским пухом
Снег на русские поля.

"...Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя.
То, как зверь она завоет,
То заплачет, как дитя.
Выпьем, добрая подружка,
Бедной юности моей.
Выпьем с горя! Где же кружка?
Сердцу будет веселей..."

1977

ОГНИ БАРАЧНЫЕ

Огни барачные
Да морды мрачные,
Да морды мрачные -
Куда ни кинешь взор...
На эти праздники
Все безобразники,
Друзья и бражники
Выносят сор.

Эх, драками
Да за бараками
Отметим, братья,
Первомай.
Пей, Кузьма!
Ваську бей, Кузьма!
Не робей, Кузьма -
Пинжак сымай!

А их начальники -
Все беспечальники:
Крадут, что можно -
От мяса и до идей.
Да все вагонами,
В ладу с законами,
Да под иконами
Своих вождей.

Эх, драками,
Да за бараками
Отметим, братья,
Красное число!
Эх, бытие -
Мордобитие...
Куда в подпитии
Нас понесло!

А их вожди не спят -
У них народ в сердцах,
Охрана во дворцах,
Чтоб не ушли в народ.
А Сам не стар еще,
Кричит: "Товарищи!
Наш паровоз
Летит вперед!.."

Эх, коркой бы,
А не икоркой бы!
На ордена -
Вина налить!
Отхлестать
Собачьей своркою,
А утром не
Опохмелить!..

Давай, давай, толпа...
Не унывай, толпа...
И голосуй, толпа,
За прошлогодний снег...
Катитесь в пропасть ту,
Где столько попусту
Легло людей
Хороших в этот век.

Эх, клизму бы
Социализму бы!
Капитализму бы -
Диамат!
Где ваш день?
Где брали вы вождей?
Когда забыли
Русский мат?

Не пары фрачные,
А морды мрачные,
Да, морды мрачные,
Как в рудничной клети.
От революции
До революции
Наш паровоз,
Вперед лети!

Эх, драками!
Да за бараками
Отметим, братья,
Первомай!
Пей, Кузьма!
Ваську бей, Кузьма!
Да не робей, Кузьма -
Пинжак сымай!
Ай!

1978

ОСЕНЬ
А. Бажану

Никого не пощадила эта осень.
Даже солнце не в ту сторону упало.
Вот и листья разъезжаются, как гости,
После бала, после бала, после бала...

Эти двое в темно-красном
Взялись за руки напрасно:
Ветер дунет посильней - и все пропало.
А этот в желтом, одинокий,
Всем бросается под ноги -
Ищет счастья после бала, после бала.

А один совсем зеленый,
Бурным танцем запаленный,
Не поймет куда летит - куда попало...
И у самой двери рая
Не поймет, что умирает:
Как же можно после бала, после бала?..

Никого не пощадила эта осень.
Листопад идет, как шторм в сто тысяч баллов,
И, как шрамы ножевые,
На асфальте - неживые
Пятна пепла после бала, после бала.

1976

ПРОВОДНИЦА

Я в первый класс купил себе билет.
Я так давно избавился от жира.
И вот лежу я, вроде пассажира,
На верхней полке лег - и спросу нет.
Гляжу: один на стреме, начеку,
Но я в упор его не замечаю.
- Эй, проводница, дай-ка, милая, чайку...
Я так давно не пил плохого чаю.

Я в первый класс из класса, что "каэр",
Я так давно избавился от лени.
Бегу от холодов спецпоселений
В свою страну с названьем - СССР.
А мой вагон качается в хвосте,
А встречные вагоны просвистели:
- Эй, проводница, дай, голубушка, постель:
Я так давно не спал в чужой постели.

Один попутчик прячет чемодан,
Второй кладет бумажник под подушку.
А третий ставит ушки на макушку -
Ему б сейчас фуражку да наган.
А я терпеть уже не устаю,
Я видел все - и Беломор, и крытки,
Но только нет страшнее этой пытки -
Глядеть в окно на Родину свою.

Как пах там хлеб! А лошади в ночном
Еще своих хозяев узнавали...
И первый пыл на сонном сеновале
Остался здесь, за этим вот окном.
А я давно избавился от слез.
Не помню мать и перебор тальянки.
- Эй, проводница, кто там нынче паровоз
Ведет вперед к очередной стоянке?

А мой вагон качается в хвосте.
И постепенно полки опустели.
Ушел стукач. Он сдал свою постель.
Да был ли он - стукач-то, в самом деле?..
Ушел стукач. Он сдал свою постель.
Да был ли он - стукач-то, в самом деле?

1987

ПУТЕВОЙ РОМАНС

Вот замигали тревожно
Мне полустанков огни...
Кто там? И что там? И можно ль
Выпрыгнуть с поезда к ним?
К ночи лицо запылает
И не унять этот пыл...
Кто-то меня вспоминает -
Кто-то меня позабыл.

Вспыхнет лицо среди ночи -
Чу! Это друг мой погиб.
Чувствую: вот его почерк!
Чувствую: встань - беги!
Маешься пулей в патроне,
Хочется небо спросить:
Кто же меня похоронит,
Чтобы уж не воскресить?

Ты монастырские стены
Мысленно перекрести...
Кто-то простит мне измены...
Кто-то любви не простит.
Память за мною в погоне
Степью ночною рысит.
Вот что меня похоронит,
Вот что меня воскресит.

1986

РОМАНС
Памяти Ольги Павловны Поплавской

Воспоминаний горький век...
Воспоминаний сладкий миг...
А я уже не человек,
Который ходит напрямик.
И слог ложится не любой
На острие карандаша.
Навеки связана с тобой
Моя душа, моя душа.

Придут друзья меня спасать...
Придут они меня губить...
И скажут: жизнь - прекрасный сад,
Давай смеяться и любить.
В простор небесный голубой
Гляжу, гляжу, едва дыша:
Навеки связана с тобой
Моя душа, моя душа.

И я склонюсь перед судьбой,
Сверяя с прошлым каждый шаг.
Навеки связана с тобой
Моя душа, моя душа.
А жизнь уже трубит - отбой.
А ветры лист метут, шурша.
Навеки связана с тобой
Моя душа, моя душа...

1983

ШИКОТАН

Ни холодно, ни жарко,
И ничего не жалко.
Островок качается на спине кита.
В море - непогода,
И вот уже полгода
Лижет серый дождь Шикотан.

Рыба в море ходит,
Рыба в сети хочет,
А за мной идет по пятам капитан.
Говорит: - Лови, держись!
А я ему: - Копейка жись!
Ну, давай пропьем Шикотан!

Только на беду мою
Я все чаще думаю:
Кто бы мог бы нервы мои щекотать,
Если бы не маята,
Если б не зима эта,
Если б не земля Шикотан.

А на море качка.
Сигарет нет в пачке.
Добрые мечты о вине, как на войне...
А когда устану
Я от Шикотану,
Ты хоть погорюй обо мне...

1968

Rado Laukar OÜ Solutions