Родилась в Керчи в 1985 г. Творчеством стала увлекаться с детства, сам город способствовал тому своей загадочностью, дыханием архаики, мистериями природы. Первые шаги по извилистой тропе искусства были посвящены рисованию. Затем, на фоне живописи и графики, стали появляться и литературные эксперименты. В настоящее время пишу поэзию и прозу, занимаюсь изобразительным искусством. Вдохновение приходит отовсюду – извне, после прогулки по тихим улочкам Старого Города, или по охряным степям, нашептанное духом местности… Или же из глубин подсознания – причудливыми сюрреалистическими образами.
Член литературной студии «Депо Пегаса» (г. Керчь)
Материал подготовлен редактором раздела «Крымские узоры» Мариной Матвеевой
СТИХИ
***
Ветер шепчет сухой кукурузой,
Руки леса заломлены в небе,
И луна переспелым арбузом
Среди туч клочковатых отребий.
Перекрёстком расчерчено поле,
Ты за руку ведешь сквозь чернила.
Звезды – бледные бабочки моли
Свет потерянный в травах разлили.
Лес сомкнул свои пальцы за нами,
Кровь на ветках – в гранатовы зёрна.
Жертва алая в сумрачном храме,
Ожерелье из капель на тёрне.
***
Чем заняться в провинции тихой?
В полночь – вино да магический бред…
Иглы щетинят кусты облепихи,
Льёт серебро фонаря бледный свет.
Чай, связка трав, Гримуар на столе,
Зеркало, кот, шепотки инфернальные,
След мягких лап на пушистой золе –
Радости тихие, провинциальные.
Тих городок, как лесное болото,
Прочно сомкнулись объятья его,
В картах и рунах мы ищем чего-то…
Пленники сна и родных берегов.
***
Бояться – мальчика цвета ржавого,
Сквозь ветки колючие взгляда лукавого,
Внешность – как сеть – имеет значение,
Ловятся души на кожи свечение…
Мальчик в лесной завороженной чаще,
Второй – наяву улыбается чаще, –
Бояться мне стоит обоих, ведь жало
Их ауры пикой вонзается ржавой
В ход дней равномерный…
И чайник смиренно,
Свистит каждый раз, подтверждая рутину
Дней вязких, что стылою мнятся витриной,
И жизнь, как ковер, затянутый тиной…
Но вот пряным ветром – горячее лето,
Бояться лишь стоит ржавого цвета…
***
День накануне солнцестояния,
Тропка степная в горячей пыли,
Щеки горят от преступного знания,
Брошусь на шею, хочешь – лови.
Змей заклиная в кольцо перекрёстками,
Кожи лоскут на колючках оставь,
Ветер плетьми обжигающе хлёсткими
Дверь открывает в прохладную Навь.
Здесь православие с дрожию крестится,
Зябко сжимаясь под хохот совы,
Тайных обрядов ночная предвестница,
Крылом колышет ковер из травы.
Среди холмов оставь бусины крови,
Плющ оплетает лодыжки нагие,
Вечер под степи ковыльным покровом –
В жертву слепой ежевичной богине.
***
Два персональных демона –
Он и Она –
Сидят на коньке крыши,
Болтают голенастыми ногами,
Горьким дымом дышат,
Спорят хрипло о моногамии,
Похожи, как брат и сестра,
Как домовые паучки
В отблесках костра,
Морщатся, надевают очки,
Хихикают, щиплют друг друга,
Тянут к себе, в тину –
Перебинтовать туго,
Лепить фигурки из глины,
За камышами, за двумя болотами,
За лестницей через реку,
Подавляя зевоту,
Расписать скучную деку.
Мои – внешние или внутренние
Непонятно.
Без гармонии. Бесы утренние
Ехидно щелкают жвачкой мятной.
***
День растворился крахмалом
В холодный фруктовый кисель,
В снегу пресно-сером и талом
Предчувствия – звёзд карусель.
Фигуры причудливо льются
Из воска на кожу под тюлем,
Варенье на глиняном блюдце
Как след от стремительной пули.
И чашка в объятья поймала
Луны убывающей щёку,
А вечер засыпал крахмалом
Следы, что подкрались к порогу.
***
Когда в город приходит ветер –
Исчезаешь... все твои песни
Хлещут слух, как тугие плети,
И стекло терпения треснуть
Угрожает… и снова слушать,
Остаётся твой голос на плёнке,
Перелистывать твои фото,
Шарф сжимая пальцами тонкий,
И тоску подавлять до рвоты…
Съесть сирень у тубдиспансера,
Отыскав пять лепесточков,
Столь заветных… соскабливать серу
Спичек… чтобы поставить точку…
Но стихает вихрь трёхдневный,
Ты приходишь с вином и печеньем…
Замирает прибой нервно-пенный,
Он как ты – такой же ничейный…
***
Женщина-богомол
Тенью изломанной на обоях.
Залитый солнцем дощатый пол,
Лапки обнимают обоих.
Гвоздично-ржавое лето
Жжёно – степным пледом
Душит. И запястья плетью
Обвило, хвостатым следом
Чешуится по дорожкам,
Ведущим, как в вечность, к морю,
Смеётся бессмертник в рожках
И грифель портреты строит.
Муж в плаще на пороге,
Любовник в жару, с кашлем,
Август подводит итоги
Как счетовод в гулкой башне.
***
И сепия старинных фото
Осыпалась бумажной пылью,
Застыла в комнате дремота,
Что мифом было, стало былью.
И скучен быт провинциальный
Под абажуром с бахромой,
Качается фонарь вокзальный…
Я вновь приехала домой.
Здесь даже кухонная нечисть
За шкафчиком гнездо свила,
Чихая и от соли мечась,
Всё пятится на край стола.
И письма крошатся. Чернила
Поблёкшей шепчутся строкой,
И запах нафталинный мыла
Поддерживает стен покой.
Плед в клетку. Тиканье часов.
Почти остановился день.
Душа закрыта на засов,
Прошедших лет здесь бродит тень.
***
Каждое слово взвешено
Колючей декабрьской грозой.
И море в небо расцвечено
Стремительной бирюзой.
Дни – как марки из дальних стран
На конвертах из прошлых лет,
Крыши рвёт слепой ураган
Как страницы сырых газет.
Равнодушие коконом,
Что свободу даёт идти
По душе нервно-вскопанной,
По асфальтовому пути.
***
Квартиры, марки, города,
Морская стылая вода,
В ночь – пыль дорог и автостопа,
Под кеды в полночь мне – Европа.
Дороги, сны и обещанья,
Невыносимы мне прощанья,
И новый свет – вмиг старым светом,
Песком посыпанное лето.
Ты краской мажешь руки-вены,
Меняются не судьбы – стены,
И небоскрёбы – монолитом,
Остаться мне – космополитом.
Нашел ли ты, что так искал?
Иль королевство из зеркал?
А в них – кривые отраженья,
Лиц, душ, сознаний искаженья.
Вновь города-игрушки, горы,
По телефону разговоры,
Я мира гражданин судьбою,
Но я останусь здесь, с тобою.
Оставив сладкий шепот рока,
И расстояний вихрь потока,
С шарфом цветастым, флягой рома,
Присяду на песок у дома.
***
Обречённость сентября
Или сентябрь обречённости –
Уроки фатума зубря,
В нитяных клубках сплочённости
Мшистым котлом сизых туч
Клубятся, застилая вход…
Ты – экономлампы луч
Я обреченно жду тебя – год
За годом, пока наскучит
Рисовать кровью на кафеле,
Кота рыжего мучить,
Печь конопляные маффины.
В гараж, а за ним – винтом
По спирали самореза – в плоть бетона,
Ты не спрашиваешь – что потом?
Бледнее, пастельней – на полтона,
Советы даёшь – критик…
Не пусто, а лишь – стеклянно.
Песком подавились крики
Сегодня ты – слишком пьяный.
***
Панцирь улитки хрустит жертвенно,
Во славу пены на ветках сирени,
Льётся терпким потом вино,
В фиолетовой утопая лени.
На травы, сплетённые чёрной вдовой,
Льёт бледный свет с ладоней
Геката, укутавшись черной водой,
Луна в шлейфе туч утонет…
Шагает по треснувшей в жаре земле
Обутая в красное дева,
И цветом жасмина белеет во мгле
Фигура, идущая слева.
В глазах – влажный ветер, на коже роса,
Шалфей и тимьян дикий в связке.
И ступни болят, растрепалась коса
В языческой ведьминой пляске.
***
Травы собраны в Троицу,
По языческим, по следам,
Дождь, отпущенный по лицу,
Травянистым степям отдам.
По русальим, по светлым дням
Настроенье – качелями,
Ты гадаешь в ночь по теням,
Пьёшь вино с менестрелями.
А на камне – чабречный дым,
Ржавой шерстью – лишайники,
Жертвы идолам и святым,
Явь замешана с тайною.
***
Ты верна – пока интересно,
Пока мякоть сердца – не пресна,
Но когда остынут ладони –
Ты ненужную душу уронишь,
И пройдёшь по камням равнодушно
Уж другому прошепчешь: «О муж мой…»,
Умиляться – пока не наскучит
Озираться в попытке получше
Разыскать игрушку, зевая,
Вешать плащик в преддверии рая.
И хрустят позвонки под туфлями,
Шаль твоя – как кровавое знамя…
Ты – палач, скучающий томно,
Твои жертвы – трагично рандомны.
А коллекция глаз – будто бусы,
Жгут волос – от чёрных до русых,
И, как вздох скрипучий романса,
Прячешь плечи в шелках декаданса.