29 марта 2024  12:54 Добро пожаловать к нам на сайт!

Литературно-исторический журнал

ЧТО ЕСТЬ ИСТИНА? № 49 июнь 2017

Крымские узоры 

 

 

Равиль Валеев

Равиль Валеев. Председатель Алуштинского литературного объединения им. Ивана Шмелёва. Родился 24 февраля 1953 года в г. Пермь Член Союза писателей республики Крым. В юности с 13 лет входил в литобъединения г.Чайковский и г. Евпатория. Потом был перерыв на 35 лет. Вернулся в Евпаторийское ЛИТО в конце 2008 года. Издал сборник стихов «Мой ангел» (2015) Публиковался в газетах «Евпаторийская здравница», «Брависсимо», «Литературный Крым», «Слово города», в «Евпаторийских альманахах» № 8, 9, 10, 11, 12, альманахах «Поэт года – 2013», «Поэт года – 2014», «Поэт года – 2015», «Русь моя –2016», сборниках «Пишущая Украина», «Планета друзей», «Ялос», «Прекрасная гавань», журналах «Доля», «Крыла», «Мосолит». Свои страницы имею на сайтах: «Что хочет автор», STIHI.RU , STIHI.IN.UA., Стихослов.РУ, Litdosug.ru, Парнас.ру Призёр: лит. конкурсов на сайтах «Stihi.ru», «Что хочет автор», «Ковдория – маленькая страна мечты» (магистр поэзии фонда ВСМ). Лауреат поэтических фестивалей: «Чеховская осень 2010, 2014» г.Ялта, «На евпаторийской осенней волне» 2010, 2011, «На берегу муз» 2011, 2012, 2015, 2016, г.Евпатория, «Пристань менестрелей – 2011» г.Балаклава, «Казантип поэтический – 2013» пгт. Щелкино, «Время Визбора – 2013» г.Харьков, «Алые паруса – 2013» г.Феодосия, «Чатыр-Даг –2014» «Золотой лауреат» Большого финала 2011 года на сайте «Ковдория – маленькая страна мечты», лауреат конкурсов на сайте «Parnasse.ru». Обладатель «Гран-при» фестиваля «Чеховская осень – 2011» Финалист национальных литературных премий «Поэт года 2014», «Поэт года 2015», «Русь моя 2016» Привлекается в качестве члена жюри на сайтах: Стихи.ру (Премьер-магистр жюри фонда ВСМ), Парнас.ру (VIP-редактор), «Ковдория – маленькая страна мечты» и др. Автор нестандартной поэзии, сложных поэтических форм.

Материал подготовлен редактором раздела

«Крымские узоры» Мариной Матвеевой

 

 

КРЫМСКИЙ ЦИКЛ

 

(сложное рондо)

 

На скрюченных ветвях седой маслины

Ложится время кошкой отдохнуть.

Над ними расплескался Млечный путь,

Как гобелен потрёпанно-старинный.

С горы туман сползает на долины,

Росинками рассветными блеснуть.

Тревога на душе и быта муть

Повиснут в виде Босховой картины

На скрюченных ветвях седой маслины.

 

Стихи, что знаем с детства наизусть,

В прочтении ночном наводят грусть.

Запутывая действия причины

И думая, что шалости невинны,

Ложится время кошкой отдохнуть.

 

Как манит чернотою моря ртуть,

Коварно пряча мрачные глубины,

А рядом в небо горные вершины

Пытаются подальше заглянуть –

Над ними расплескался Млечный путь.

 

С рассветом черноморские дельфины,

Играя, солнышку подставят спины,

И радость светлая наполнит грудь.

Простая безотрадной жизни суть,

Как гобелен потрёпанно-старинный,

На скрюченных ветвях седой маслины.

 

Босх – средневековый художник

***

 

(сложное рондо)

 

Над Крымом синева безоблачного неба,

Завис июльский беспросветный зной,

Щекочет пальчики морской прибой.

Здесь лебеди клюют с руки кусочки хлеба.

Когда-то греки ждали милости от Феба,

Скрываясь от врагов за полиса стеной.

Жизнь на Тавриде – бесконечный бой.

Давно лежат в заборах новых камни склепа.

Над Крымом синева безоблачного неба.

 

Укрытые от глаз в глуши лесной

Руины поросли густой травой.

День каждый снова начинается с рассвета,

В заботах Крым: сезон и середина лета –

Завис июльский беспросветный зной.

 

Опять курортник накатил волной.

Как молоко для малышей, вода прогрета,

Для фото есть фасон любого туалета,

Блаженство вечером пройтись с толпой,

Щекочет пальчики морской прибой.

 

Жива, как миф, традиционная примета –

Чтобы вернутся, в море кинута монета.

В Крыму счастливым может стать любой.

Здесь пахнет виноградом и мечтой,

Здесь лебеди клюют с руки кусочки хлеба.

Над Крымом синева безоблачного неба.

 

Феб – одно из названий древнегреческого бога Аполлона

Полис – древнегреческий город

Таврида – древнее название Крыма

 

***

 

(сложное рондо)

 

Поедем, Зина, в Карантин.

В ландо поедем, словно графы,

Увидим стены древней Кафы,

Коснёмся времени седин.

Цветаевой Марины сплин

Висит над тропкой звуком арфы,

Кивают шеями жирафы –

На море мачты бригантин.

Поедем, Зина, в Карантин.

 

Над Феодосией октавы

Читает ветер, хочет славы,

Поэта меряя аршин.

Любимая, на зов витрин

В ландо поедем, словно графы.

 

Мы получили помощь Марфы

В годину горестных кручин –

С тобою стал я не один.

Друг друга крепко мы обнявши,

Увидим стены древней Кафы.

 

К закату солнца апельсин

Кровавит моря желатин.

Пока читаем жизни главы,

Да, помоги нам, Боже правый,

Коснёмся времени седин.

Поедем, Зина, в Карантин.

 

Карантин – район города Феодосии с остатками генуэзской крепости.

Кафа – средневековая Феодосия

Святая Марфа в православии покровительница семьи.

 

***

 

(сложное рондо)

 

Стихами листья плачут на ветру,

Кустарник по могиле ветви стелет.

Навек поэт остался в Коктебеле,

Встречая первым солнце по утру.

Плита подобна тёплому костру,

Что согревает путника доселе.

Стоящему у каменной постели

И в холод и в июльскую жару

Стихами листья плачут на ветру.

 

Войны гражданской страшные качели –

Безжалостно любого перемелют.

Спасал людей у смерти на пиру.

Талантом совершённому добру

Кустарник по могиле ветви стелет.

 

С душой ребёнка в грузно-тучном теле,

Что обожает шалость и игру,

Отдавший дом собратьям по перу,

Творивший на заоблачном пределе,

Навек поэт остался в Коктебеле.

 

Срывает время фальшь и мишуру,

Не гасит у Волошина искру.

На память о бесстрашном менестреле

Пускай звучит над Киммерией шелест,

Встречая первым солнце по утру.

Стихами листья плачут на ветру…

 

***

 

(сложное рондо)

 

Я поднимаюсь на Чол-Баш,

Чтоб выбраться из быта тины,

Увидеть гордые вершины.

Как Горный Крым прекрасен наш!

Мне неподвластен карандаш,

Я не могу ваять из глины

И маслом не пишу картины,

Но, чувствуя в душе кураж,

Я поднимаюсь на Чол-Баш.

 

Хоть съели черноту седины,

Заветных тропок серпантины

Не променяю я на пляж.

Нырну в построенный шалаш,

Чтоб выбраться из быта тины.

 

Красоты знойной Палестины

Для нас, как сказочный мираж.

В Крыму не хуже есть пейзаж.

Хочу без видимой причины

Увидеть гордые вершины.

 

«Ходить по тропам, старый, – блажь»

Но чувство в сердце не отдашь:

Люблю старинные руины,

На скалах времени морщины.

Как Горный Крым прекрасен наш!

Я поднимаюсь на Чол-Баш..

 

Чол-Баш вершина Горного Крыма

 

 

АКРОКАРЕ

 

ДАЛЕКО МЕНЯ УНОСИТ ПОЕЗД.

Ах, зачем случилась наша встречА?

Лёгкий ветер развевает пепеЛ,

Ежедневно облетая полЕ.

Краны-вешки бесконечных строеК

Облака цепляют. Мокнет летО.

 

Монотонный перестук куплетоМ:

«Ерунда – разлук проходит горЕ»,

На минор попутчик мой настроеН.

Ясно слышится гитары песнЯ.

 

Утро свежее рождает верУ:

Не замолкнет голос колоколеН.

От мелькания слезится окО.

Словно философский нудный тезиС

Исподволь в мозгу блуждают тенИ –

Тараканий чувствуется цокоТ.

 

Проводник одесский, старый ОсиП,

Остановку не объявит скорО.

Едкой болью крик, застывший в горлЕ.

Затевая чувства электролиЗ,

ДАЛЕКО МЕНЯ УНОСИТ ПОЕЗД.

 

***

 

ИСХОДЯЩАЯ СТИХАМИ ЛЕДИ

Смотрит не на Землю, смотрит в космоС,

Херувимом проступает РериХ –

Об обыденном не пишет простО.

Доброта к несчастным – только повоД

Ярко описать пучину горЯ,

Щедрым урожаем с грядок овоЩ –

Агитационных песен хорА.

Яблони одеты в пену морЯ,

 

Соло о любви –д ля душ прополиС,

Трели соловья того же стояТ,

И, как океан, несчастья долИ.

Хищницей, доставшей в жизни многиХ,

Абсолют безнравственности взорА,

Мелодраматична судьям строгиМ,

Искренне воспев на небе зорИ.

 

Лебедь, что вниманьем удостоиЛ,

Ежевика в нежном женском телЕ,

Даром промелькнувший астероиД –

ИСХОДЯЩАЯ СТИХАМИ ЛЕДИ.

 

***

 

О, ВЕЛИКОЕ РУССКОЕ СЛОВО!

В нём спрессована мудрость векоВ.

Епанчой не прикроешь гнилоЕ,

Лик святой – наш надёжный престоЛ.

Изначально идя к благодатИ,

Колобродя, измучили веК.

Однозначно, грехами богатО

Ежедневное здесь, на ЗемлЕ.

 

Ручейками течёт разговоР,

Укрепляя словесности кронУ.

Современен извечный вопроС:

Сохраним ли подаренный бонуС?

Корень наш удивительно стоеК –

Одолеть русский дух нелегкО.

Еле-еле проносится горЕ,

 

Снова мчим под ближайший откоС.

Лёгкий нам не достался удеЛ,

Оттого так пронзительно острО

В нашем сердце рыдает напеВ…

О, ВЕЛИКОЕ РУССКОЕ СЛОВО!

 

***

(акрокаре)

 

ТИШИНА НА ДЕРЕВНЕ ЛЕЖИТ,

Избы холод сковал изнутрИ,

Шелестит в огородах камыШ,

И тропинки травой зарослИ.

На дороге стеною бурьяН,

А зверьё растащило стогА.

 

Не залает тревожно ПолкаН,

Абсолютная смерть-тишинА.

 

Далеко разложения смраД

Ежевикой ползёт по землЕ.

Расплескался на небе пожаР,

Ежедневно предшествуя мглЕ.

Вечер. Снова унылый напеВ

Наиграл труб остылых оргаН.

Еле-еле, как в сказочном снЕ,

 

Лёгкий ветер в поля убежаЛ.

Единичкой глухой в тишинЕ

Жалко крикнул под стрехою стриЖ,

Избы холод сковал изнутрИ…

ТИШИНА НА ДЕРЕВНЕ ЛЕЖИТ.

 

***

 

Кармин на тучах ярко густ –

Сгорает вечер.

На клавишах забытых чувств

Играет ветер.

 

Анданте из щемящих нот

Свивает рондо.

Листаем памяти блокнот

Рукой нетвёрдой.

 

Где ворошим обид золу

Любви сгоревшей,

А ночь разбрасывает мглу,

Денёк отпевши.

 

Ночь в набегающей волне

Полощет бритву,

Мы в наступившей тишине

Творим молитву.

 

А где-то впереди погост

Лежит полоской,

Там приголубит нас Господь

Рукой отцовской.

 

По раскисшей октябрьской дороге

 

По раскисшей октябрьской дороге
Шли евреи в последний свой путь.
Лишь младенец, сося мамы грудь,
Не поддался всеобщей тревоге.
Как колотятся ватные ноги,
Предстоящего чувствуя жуть!

А соседи толпою стояли
-
На обочину сдвинул конвой.
Тишину не порвал бабий вой,
И надежды спасительный ялик
Утопает в осенней печали,
Рассыпаясь пожухлой травой.

Оценив вероятность везенья,
Бабам кинула доченьку мать
И с родными ушла умирать.
Шелохнулась толпа на мгновенье.
Бесновался конвой в исступленье,
Но младенца не смог отыскать.

Прижимая дитя под подолом,
По привычке кляня всех жидов,
По задворкам притихших домов,
Вспоминая порыв свой с укором,
Украинка по крымским просторам
Шла домой до некормленых ртов.

 

***


(французская баллада)

 

Как хочется взглянуть в грядущее

Из серо-будничных реалий.

Оно, сиреною зовущее,

В нас будит то, о чём мечтали.

Звенят добытые медали,

Но тянемся к Пегаса стремени.

Скулит в пронзительной печали

След ускользающего времени.

 

Не догоняется бегущее,

Как поезда на магистрали,

И сожаление сосущее

Ноктюрн играет на рояле.

Цветы надежд давно опали,

Плодами не оставив семени.

Весной не виден средь проталин

След ускользающего времени.

 

Мы так наивно верим в лучшее.

Палитра – радуга эмали,

Но нападает горе мнущее,

Блестя отточенностью стали,

И чернота богини Кали

Кладёт на плечи тяжесть бремени.

Аккордом жалостным в финале

След ускользающего времени.

 

Мы истины давно познали,

Но каждый раз стучит по темени:

«Стирает за собою дали

След ускользающего времени…»

 

***

 

Убежав из сумки чёрта,

Над Диканькой бродит месяц.

В хатах бабы тесто месят –

Наступает Рождество.

 

Над лампадою протёрта

Запылённая икона.

Слово Божьего закона

Запрещает колдовство.

 

Но летят из труб упёрто

Разудалые Солохи.

Глаз порочных жгут сполохи:

«Где мужское естество?!»

 

Пьют мужчины по четвёртой,

Самогон в селе не слабый,

И без ласки стонут бабы

На святое торжество.

 

Пост прошёл, и для обжорства

Снедь румянится на печке.

Судьбы доверяют свечке

Девки: «Будет сватовство?»

 

Гопака не спляшет мёртвый.

В танце светится веселье.

Он – от бед и горя зелье,

Украины волшебство.

 

***

 

(сложное рондо)

 

Умирала старушка в ленинградской квартире,

Голод высушил тело, седина цвета стали,

А с неё «Незнакомку» в прошлом веке писали.

Всё в военном пожаре, все забыли о мире –

Смерть играет ноктюрны на безумном клавире.

А так хочется света, чуть побыть в пасторали,

Ну хотя бы наесться, танцевать в светлом зале.

Замирая в объятьях, всё считать «три-четыре»…

Умирала старушка в ленинградской квартире.

В ветхом старом комоде под защитой вуали

За Гражданскую орден и другие медали,

Фотография сына в генеральском мундире.

Далеко сын запрятан лагерями Сибири,

Голод высушил тело, седина цвета стали.

За окном на портрете улыбается Сталин:

«Мы врагов победили, власть советская шире».

Но победные речи бьют из памяти гирей –

Там, в большом кабинете, мать и сына пытали,

А с неё «Незнакомку» в прошлом веке писали.

Вспоминается Питер, муж, убитый в трактире,

Из подруг – Зинаида, всё отдавшая лире.

Жизнь тихонько уходит, вдаль стремясь по спирали,

А недавно на внука похоронку прислали.

Всё в военном пожаре, все забыли о мире…

Умирала старушка в ленинградской квартире.

 

 

Rado Laukar OÜ Solutions