прозрачный снег
почти что свет
то вверх то вниз
лететь и падать
мне не хотеть
и не успеть
догнать его
когда ты рядом
тепло и холод
кровь и плоть
сжимать и ждать
искать и помнить
как ты уходишь
словно снег
последний тот
за свет награда
Дебют № 49
Валерий Буланников
Родился в г. Чимкент, Казахстан в 1960 г., закончил школу в 1977, в 1983 - Харьковский госуниверситет, работал в школе, издательстве "Высшая школа", печатался в альманахе "Новый Круг" (Киев). В 1992 переехал на жительство в Калифорнию (Санта-Моника, Сан-Франциско). Жил долго... В 2006 вернулся в Россию. Теперь живу в Москве и Опалихе. Опубликовал два рассказа в НМ.
СТИХИ
за свет награда
у границы кожи
когда с тобой в сознанье
темноты
неотделимости светил ночных и
тела
какие-то отыскивать черты
мы не спешим а просто между
делом
вдруг говорим про утро и погоду
и в потолок исчезнувший глядим
врачующий и годы и невзгоды
мы понимаем жить
не очень сложно
нам с вечностью и тьмою впереди
она роднее у границы
кожи
и ближе засыпающей земли
темноты
неотделимости светил ночных и
тела
какие-то отыскивать черты
мы не спешим а просто между
делом
вдруг говорим про утро и погоду
и в потолок исчезнувший глядим
врачующий и годы и невзгоды
мы понимаем жить
не очень сложно
нам с вечностью и тьмою впереди
она роднее у границы
кожи
и ближе засыпающей земли
степняцкий мотив
как ханский страж стоящий
у дверей
опочивальни бдительность и верность
являть обязан отрекаясь зренья
предрасположенности ханской зная
его значение ничтожно
меньше
пылинки проплывающей в лучах
заката
что разлился кровью
хлебодара
казнённого за мышь вкусившей
хлеба
когда по невнимательности сонной
поднес его в сок обмакнув бараний
и вздернут был на крюк и жизнь
текла
быстрей воды обмывшей руки хану
так он исчезнет среди множества песчинок
когда заметит лунный тонкий лик
мерцавшей под накидкой той что
в радости
мелькнула мимо мотыльком степным
и навсегда исчезла за портьерой
остаток жизни будет он
боятся
припомнить это как и губы хлебодара
подобных синей сливе
на подносе
среди плодов
внесённых следом
у дверей
опочивальни бдительность и верность
являть обязан отрекаясь зренья
предрасположенности ханской зная
его значение ничтожно
меньше
пылинки проплывающей в лучах
заката
что разлился кровью
хлебодара
казнённого за мышь вкусившей
хлеба
когда по невнимательности сонной
поднес его в сок обмакнув бараний
и вздернут был на крюк и жизнь
текла
быстрей воды обмывшей руки хану
так он исчезнет среди множества песчинок
когда заметит лунный тонкий лик
мерцавшей под накидкой той что
в радости
мелькнула мимо мотыльком степным
и навсегда исчезла за портьерой
остаток жизни будет он
боятся
припомнить это как и губы хлебодара
подобных синей сливе
на подносе
среди плодов
внесённых следом
напротив друг друга
не ласкаться не плакать
нам с тобой до утра
нам парижская слякоть
в ожиданье дана
постоять барабаня
по ночному стеклу
знаем точно обманет
на любовь и вину
запах теплого тела
недопитый бокал
ты прийти не успела
я тебя и не ждал
только в мартовский холод
оставаясь одни
переулками ходим
и на окна глядим
нам с тобой до утра
нам парижская слякоть
в ожиданье дана
постоять барабаня
по ночному стеклу
знаем точно обманет
на любовь и вину
запах теплого тела
недопитый бокал
ты прийти не успела
я тебя и не ждал
только в мартовский холод
оставаясь одни
переулками ходим
и на окна глядим
у Кельнского собора
разбежаться разбиться
о шпили и стрелы
дымом черным осесть
на песчаник успеть бы
что от века до века
уходит теряясь
в плотных серых заветных
облаках что над Рейном
бьются флагом победы
поражений сомнений
и цепляясь за небо
проливают на землю
слезы поздних прощений
кровь смывая столетий
о шпили и стрелы
дымом черным осесть
на песчаник успеть бы
что от века до века
уходит теряясь
в плотных серых заветных
облаках что над Рейном
бьются флагом победы
поражений сомнений
и цепляясь за небо
проливают на землю
слезы поздних прощений
кровь смывая столетий
прижимаясь к стене
неранние вёсны
озябшие сосны
промозглые дни
беззвёздно и поздно
скользим по подмосткам
не чуя страны
от ветра заносит
мы руки разбросив
прижались к стене
цемент и известка
под ногти и в кости
как прежде мы вне
озябшие сосны
промозглые дни
беззвёздно и поздно
скользим по подмосткам
не чуя страны
от ветра заносит
мы руки разбросив
прижались к стене
цемент и известка
под ногти и в кости
как прежде мы вне
когда дана
мысль лаконична и чиста
как жизнь честна
ни запятых ни точек нет
строка одна
когда порвется и дрожит
её струна
кровь проливается вином
ничья вина
и пересохшими губами
шептать и петь
и пить до дна когда дана
так и успеть
как жизнь честна
ни запятых ни точек нет
строка одна
когда порвется и дрожит
её струна
кровь проливается вином
ничья вина
и пересохшими губами
шептать и петь
и пить до дна когда дана
так и успеть