19 марта 2024  04:25 Добро пожаловать к нам на сайт!

ЧТО ЕСТЬ ИСТИНА? № 43 декабрь 2015 г.

Крымские узоры

 

Крымское творческое направление фаэзия, группа "Фаэты"

 

 

Елена Коро.

 

Фаэт западного Крыма

 

Фаэтике Коро свойственно созвучие перекрестом миров, выводящих слушателя за пределы линейно-горизонтального пространства-времени. Она выводит на перекресток фаэзии древних богов, заселивших пространство Крыма культовыми сооружениями, жертвенниками, языческими храмами, менгирами. Миры ее сердца звучат в тональности фа-поэзии, ее точка отсчета – перекресток богов, «тот, кто поставил мысли на ноль», слегка ироничен к прыжку балерины лирической героини Коро из мира сиюминутного – в мир вневременных категорий. Но это добрая ирония греческого аэда, посвящающего неофита во вневременную паузу цезуры. Это пауза внутри гомеровского гекзаметра, это цезура, сочетающая в фаэтике Коро мир постоянных величин и мир ускользающих от обыденного сознания архетипов посредством фаэтической трансметафоры. Фаэтическая трансметафора в творчестве Коро притягивает к архетипическому образу, природа которого вневременна, подобие не из мира трех измерений, нет, из ассоциативного внутреннего пространства Коро, в котором согласно законам ассоциации субъективно сосуществуют исторические факты, культурные мифологемы и осколки сновидческих реалий. Историческая достоверность, сновидческая метафора и архетипическая трансцендентность, - вот основные фаэтические аксиомы в творчестве Коро.

Полифония – неотъемлемая составляющая творчества фаэта. Полифония Коро – перекресток миров, ее творчество определяет изначальный нуль, из которого мелодиками стихотворных циклов звучат закрытые автономные миры, объединяясь в единый миф, в единый мир с помощью фаэтических трансметафор.

 

Эллинский день

 

1.

"Я сегодня не помню, что было вчера…"
А. Блок

Снова Эллады рожок
Посейдоново ухо тревожит.
Медленно плавится день.
В волнах понта томленье, что дленье
И тленье белого пеплоса дня.
К погруженью
коней Гелиосовых в волны
Истлевают длинноты дня.
Нагота его не наслажденьем
Гелиосова взора, виденьем
промелькнет, и исчезнет забвеньем...
Эллинским днем
в Посейдоново ухо шепчу:
Я не помню утраты...

2.

"По утрам забываю свои вечера…"
А. Блок

Некто сказал, что имя Эллады
Мойры плетут неустанно,
Но, заснув, забывают.
Эллинский день – на холсте Пенелопы.
Взглянешь вовне из холста
И увидишь понт неизменный,
Имя и тень на песке золотом.
Имя Улисс замирает улиткой,
Спрятав нутро внутрь холста Пенелопы,
Тянутся рожки вовне...
Их и увидишь эллинским днем,
Но о призрачность их не споткнешься.
Так, отрезвев, тень свою посылаешь
В ухо шепнуть Посейдону:
Я не знаю теней,
Потому что не помню имен...

3.

"Белым днем забываю огни…"
А. Блок

Тени Эллады, как боги, живут в именах
Нареченных младенцев.
Дети теней богов и героев, словно
Тени имен их, эллинским днем
в дар – и с дарами – во славу...
Славный флейтист к берегам
странноприимного понта выводит
имен и детей череду... Имя ему – Гомер...
Должность его – крысолов.
Гомеров рожок Посейдоново ухо ласкает...
Ластится волнами день. В тугую воронку прибоя,
в Посейдоново ухо – Гомер и герои,
и тени, и дети, и я...
...имя свое отпускаю...
забываю себя...

4.

"По ночам забываю дни…"
А. Блок

Имя, забытое Мойрами в дремоте полудня,
Ночью, стыдясь, Пенелопа с холста изгоняет,
Чтобы с рассветом его воссоздать по фрагментам.
Кадр один – эллинский день бесконечный.
В кадре втором изменчивый понт, быстротечный.
Кадр за кадром – смена богов, их имен и героев.
Дети приходят вослед параллельно их теням.
Девочка, тень, Эвридика,
Ручонкою машет из ночи,
Имя шепнуть ей невмочь,
Ночь вобрала в себя имя.
Мочи нет вынуть себя, словно рыбу
Из Посейдоновой сети...
Боги Эллады, как дети,
Имена раздарили убогим и нищим.
С кем ты осталась, Эллада?
С днем бесконечным и белым...
Имя его дорогое понт мне не даст позабыть.

 

Цезура

 

Тот, кто поставил мысли на ноль,
Иронично изрёк: "Изволь,
Кланяться балерине,
Сжавшей уста в пантомиме
Не свершившегося прыжка –
Из ещё – в отныне".

Виясь змием,
Знаком вопроса на хвосте замерев,
Намертво, на средине...
Цезурой в гекзаметровой строке,
Как бы уже, но всё же на середине пути:
Всходит из сумерек белых...
Кто же на паузе замер?
... розовоперстая Эос???

Тот, кто поставил мысли на ноль,
Паузу выдержит,
Как актер на сцене...
Дабы свершившимся фактом
Утвердить уже то,
Что дано накануне.

Пауза, ноль, змий,
Вопросом замерший,
Но не в начале,
В процессе творенья,
В средине:
Если бы не вопрос, не змий -
Стало бы ныне?
Так думали греки,
Мысля гекзаметром,
Прервав действие
Паузой посредине...

 

Кельтский крест

 

Четырех стихий перекрест,
явь уловлена в кельтский крест,
волком кружится горизонт,
размежеваны зюйд и ост.
Око Вотана – в колокрыж,
запечатаны мир и миф,
mimir-memore – эгисхъялм,
для зевак Ра-огонь – напалм,
посвящением в перекрест,
тайной жречества – кельтский крест.

 

Август

 

В обморок облаков
сухостью дня,
взрывая личину лица,
рассыпаясь бликами ликов,
зной жаждет огня.
Зёрна зеркал в пыли –
молниями с небес –
в экстазе сожжения степь.
По зелёной узкой тропе
со сгоревшим лицом
бредёт смерть?
Я осторожно иду,
пряча в бандану лицо,
остужая дыханием жар.
В гарь, чёрную гарь –
капель облаков –
блики духов огня
в духов воды зеркала
пойманы... тихо...

 

Нордическое

 

Виса норманнов во славу богов,

Зов Диониса из зябнущих саг Скандинавий,

В канфар заснеженный лью ледяное вино,

Руны бросаю в пепельный пеплос сумерек,

Иса и Соулу в складках его брачевались,

Инеем уст заката имя – Керкинитида.

 

Завры озарения

 

Завр заревой – прародитель зарей.

Зари суть завры озарения.

Также зари суть земли, озаренные зарями-заврaми.

Антипод зарей – пали – выжженные земли.

Мастера строят башни-маяки на зaрях,

дaбы нe выжрaли их пaли; eщё зaрeвыe зaвры,

зря в бойницы бaшeн зрячим зрaчком, озaряют зaри.

Тaковы зaвры озaрeния!

 

Завры заката

в зареве зрят зари.

Зари зрачок

oзарил белопeнную кипень.

Завр заревой зрит

в зари морские с тоскою:

где ты, подругa?

В море полощeт

черная женщина, ночь,

бeлый сaвaн дня.

 

Граненый бокал моря

 

1.


Город горбатился верблюдом двугорбым,
Сгорбив презрительно губы.
Губчатой сгорбленностью сгорбились пирсы,
Питаясь солёностью моря.
Волны горбатились, набегая
На жёлтый песок под пирсом.
Пирс горбатился, налегая
На жёлтый песок пушистый.
Песок горбатился, дюнясь в складках
Маленького побережья.
Мечеть минаретами
Горбами верблюжьими,
Губами исламскими
Горбила воздух города
Призывами громоподобными.
Собаки горбатились воем,
Пеной горбатилось море,
Вбирая морскими губками
Исламские звуки города –
Сгорбившегося верблюда.

2.
Гранили гранитом,
Нанося грани,
Изумрудный бокал моря,
Вспененный лазурью
Граничащего с горизонтом неба.
Мороженщик-бог
Накладывал щедро
Пушистую пену тучек
В гранёный бокал малахитовый,
В гранях играло солнце.
Жара опускалась тяжёлой тучей
На город, гордившийся морем.
Он минаретами
Пил жаркий воздух.
Он пирсами
Приникал к малахиту,
Стремясь к горизонту
Губами воздушных струений,
Стремясь осушить
Изумрудный бокал моря
И утолить безумную жажду дня.
Видимо, бог-безумец
Обручил город и море,
Обрёкши жарой безумной
На вечную жажду,
Неутолённость солёного поцелуя.

3.
Городу – верблюду двугорбому –
Гранёный бокал моря
Бог – соучастник событий –
Поднёс. Губами скорбными,
Томясь медузою гордою,
Город вобрал в себя море.
Пенясь, оно стекало
По гранитным ступеням берега,
Опенив гранитные губы.
Город плевком верблюжьим выстрелил,
Губами гранитными выгранил
Тело медузово моря.
Бог-холстомер тело
Мерою вымерял,
Катерами да яхтами.
Город-мазила вымарал
Мазки на холсте моря,
Катера подогнав к пирсам.
Пенилось оно и струилось
В огранке гранитного берега.
Город губами верблюжьими
Целовался беззвучно с морем.

 

Гезлевкий сад дервишей

 

Сад дервишей, курильщики в ханской беседке снов.

Сладкий запах с прелой осенней листвой снова

уносит в мир, где в узкой улочке черепичный бой,

сбой матрицы, тонкое восточное лицо,

взгляд, забирающий душу в рай, где наложницам

платят опиумом, звоном струн, танцем странников

под абрикосом, чьи листья курятся дымком, оков

не снимавший с души, вдруг уснул – и пришли

вороном на старом абрикосе – перелетные сны...


Начинаюсь богом

 

Начинаюсь богом

из точки невозврата,

я умер в выжженном времени

змееносцем via combusta,

богом начинаю жить...

 

Змееносцы посвящения

 

Путь змееносцев, длящийся в Крым,

не в Австралию штампом в паспорт:

"третий пол" – иным,

богом из пустоты, избранником

духа выжженного пути,

via combusta, переходящим в крик,

в шепот гортани, сожженной дымом

гари, курящейся молоком,

стелющейся белым облаком

по низкорослым травам яйлы.

Тот, кто встречает весну

в утренней дымке снов,

Тот, кто встречает сущь,

скользящую черной змеёй

в белых каплях тумана

и в мареве росой написанных слов, -

змееносец посвящения

 

 
Rado Laukar OÜ Solutions