19 марта 2024  09:14 Добро пожаловать к нам на сайт!
Новые имена

Любовь Антонова

Закончила Вильнюсский инженерно-строительный институт. Призёр фестивалей русской поэзии в Литве. Автор сборников «Лоскутное одеяло памяти» (2007 г.) и «На перекрёстке чувств» (2009г.), стихи опубликованы также в сборниках «Когда времена отлетают, как листья», «Планета поэтов-6», «Миг и вечность», в газетах «Российский писатель» и «Московский интеллигент», в ряде периодических изданий и литературных сборников, изданных в Литве. Финалист поэтического конкурса «Пушкин в Британии – 2011», Лондон и песенного конкурса «Зов Нимфея», г.Керчь, номинант на Гомеровскую премию 2012 г.этого же конкурса. Награждена почетными грамотами Международного общества пушкинистов США «1 место в 2013 г.за стихотворение «Полночь») и издательства «Книга по требованию», Россия. Председатель общества авторской и народной песни «Прикосновение музы», член поэтической студии «Плеяда», г. Вильнюс. Член Союза писателей России, член МАПП (Международная Ассоциация писателей и публицистов). Родилась и живёт в Вильнюсе.

ОСЕННИЙ ДВОР


В распахнутом окне осеннего двора

Деревья плачут павшею листвою.

Зачем, над кем? Быть может, над собою:

Порой жестока времени игра.

Бреду я по октябрьскому ковру,

По всем оттенкам жёлто-рыжих пятен,

Мне запах ветра дерзкого приятен,

Летящего за мною двору.

Осенний бал, в него вливаюсь я:

Туда, где пляшут ветер, листья, мысли!

Здесь вкупе всё: мазки осенней кисти,

Печаль утрат и радость бытия.


ПОЛЁТ ПОД ЗВУКИ ДОЖДЯ


Я облаком взлетаю над землей

В объятьях волей пахнущего ветра.

Закутываясь мысленно в покой,

Охватываю взглядом километры

Дорог, что вьются, словно пояса,

По шахматной доске полей зеленых,

Средь кубиков домов... И... Голоса.

Какие голоса у птиц влюбленных!

Я в них тону. Потом взмываю вверх

И продолжаю свой полет отважно

Над шпилями костелов и церквей

Крутыми куполами, и не важно,

Что это все – в мечтах, что скучный дождь

Рассеивает брызги мне на плечи,

Тупое одиночество, как ложь,

Мой украшает безысходный вечер.

Что некто (самый лучший) не придет,

Чтоб вместе помолчать за чашкой чая.

А дождь, по лужам шлепая, бредет

В поношенных кроссовках из Китая.


КОЛЫБЕЛЬ


Рассвет качает паутины колыбель

В домишке с покосившимся крылечком,

Божница в уголке с огарком свечки,

Напротив – чёрным ртом порога щель,

В которую нещадно выдувает

Остатки скудного домашнего тепла

От печки потемневшей, что была

Всю жизнь бела, белее не бывает.

За ней, за печкой – скрипочка сверчка,

Чай – тёплым озерком в надбитой кружке,

Хлеб на столе, а у окна – старушка,

Глядит, как сахарные тают облака:

Ждёт почтальона до исхода дня.

Так каждый день - в жару сидит и в стужу...

А за стеною ветер в ломкой луже

Купает тень от стаи воронья.


ПОЛНОЧЬ


Как живое существо,

Полночь мерно дышит.

Дождь идет в сыром пальто

И меня не слышит.

За окном напротив – тень,

Может, тоже плачет?

Завтра будет трудный день,

Грустный, не иначе.

Как непросто разорвать

Этот круг порочный!

Научился обижать -

Вяжешь болью прочно...

Как живое существо,

Полночь мерно дышит.

Дождь в серебряном пальто

Моет шваброй крыши.


ОПЯТЬ ЗАКАТ


Опять закат, купающий ажур

Песчаных облаков в малиновых объятьях,

Нависший плотно неба абажур

На плечи давит, чтобы могла понять я,

Как он велик. А звёздный хоровод

Пока невидим, только предсказуем.

Качаясь, лодка вечера плывёт,

А за рулём, кого не надо всуе

Упоминать. О! Этот чистый звук

Цикад под окнами: он так певуч и вечен.

Мельканье птиц среди усталых рук

Ветвей, и уж совсем далече –

Там, в вышине, ломоть луны седой

Висит, пронзая небо одиноко.

Чуть ниже, меж домов, плывёт покой,

Лаская лица затемнённых окон.

Закат стечёт под узкий полукруг

Туманного, по краю перламутра.

Накроет ночь мой мир внезапно, вдруг…

И всё пойдёт по кругу новым утром.


ПЛАТЬЕ


Измятое платье

С надорванным ветром подолом,

Протёрто до дыр на локтях

От забот и невзгод.

Чем в платье таком,

То приличней быть в обществе голым,

Но, что заслужил,

То и носишь всю жизнь, круглый год.

Не снять, не отдать,

Не сменить: эта ноша – навеки.

Что зря тосковать

И гадать «если бы» да « кабы»?

Ведь впору оно

И недаром дано человеку –

Потёртое платье

Его неказистой судьбы.



МЕЖДУ СТАРЫХ ГАРДИН


Между старых гардин

Притаилась печаль,

Притворившись ещё одной складкой.

День – седой господин –

За февральский рояль

Сядет молча, вздыхая украдкой,

И сыграет мотив.

В нём, как в жизни, в судьбе,

Вслед за грустью – мажорные ноты.

Солнца лик уронив,

За леса, на покой

День уйдёт без особой охоты.

Впрочем, нет! Горизонт

Потемнеет не вдруг –

Заалеет закат на пороге,

А затем алый зонт

Сменит облачный круг,

Выше месяц качнётся двурогий…

Меж гардин, чуть дрожа,

Притаилась печаль,

Притворившись полуночной тенью.

Ночь войдёт – госпожа –

И бесценный Грааль

Принесёт из страны сновидений.


ГРЕШНАЯ ДУША


Душа весенней почкой раскрывается,

И вянет, как осенний георгин.

Живёт не безмятежно: плачет, кается,

Что прожит день не так ещё один.

Меж двух миров ей бесприютной маяться,

Безгласно погибая от тоски.

Грешить, грешить, потом, чуть позже, каяться.

И так до самой гробовой доски.

Но миг придёт: душа уйдёт нетленная

В святую даль, к заветному крыльцу –

К ногам Христа…

И мудрая вселенная

Стряхнёт с неё греховности пыльцу.

ПОЛЁТ ПОД ЗВУКИ ДОЖДЯ


Я облаком взлетаю над землей

В объятьях волей пахнущего ветра.

Закутываясь мысленно в покой,

Охватываю взглядом километры

Дорог, что вьются, словно пояса,

По шахматной доске полей зеленых,

Средь кубиков домов... И... Голоса.

Какие голоса у птиц влюбленных!

Я в них тону. Потом взмываю вверх

И продолжаю свой полет отважно

Над шпилями костелов и церквей

Крутыми куполами, и не важно,

Что это все – в мечтах, что скучный дождь

Рассеивает брызги мне на плечи,

Тупое одиночество, как ложь,

Мой украшает безысходный вечер.

Что некто (самый лучший) не придет,

Чтоб вместе помолчать за чашкой чая.

А дождь, по лужам шлепая, бредет

В поношенных кроссовках из Китая.


РОСА


Росы хрустальный перезвон

Не слышен сердцем равнодушным,

Похожий на протяжный стон,

Под утро мне печалит душу.

Колышется вдали рассвет,

Лохматит ветер ивы косы,

Пусть юности ушедшей нет,

Но есть весна, на травах росы,

Есть вдох и выдох, сердца стук,

И в глубине души – надежда,

Тепло весны и крепких рук,

Апрельских почек запах свежих.

А это значит – будем жить,

Поправ зимы ушедшей память.

И, разорвав печали нить,

Не станем от ударов падать

Судьбы, умеющей ломать,

Но не сломившей наши души.

С природой вместе оживать,

Плен безнадежности разрушив…

Росы хрустальный перезвон

И шорох снов на звёздной крыше

Который год звучат сквозь сон:

Я их тревожным сердцем слышу.

Я ОБЪЯВЛЯЮ ВОЙНУ

Я объявляю войну

мерзости равнодушия,

не уступлю, не уйду,

слово своё не нарушу я.

Сжав волю в жёсткий кулак,

пусть и боясь неизвесности,

рвать буду злобности мрак

с помощью русской словесности.

Я объявляю войну

хамству и беспардонности,

не уступлю, не уйду.

Пусть под давлением подлости

буду слегка отступать,

но, это только стратегия,

Есть мне за что воевать,

и отступить – не трагедия:

сделаю шаг, а потом

я возвращусь на позиции,

чтоб снова биться со злом

словом, строкою, страницею...

Не уступлю, не уйду:

даже боясь отчаянно,

всё ж объявляю войну -

битвы за правду начало я!

НЕМНОГО О ЖИЗНИ...


Жизнь – это тот же полёт.

Жаль, не для всех ввысь

И не всегда вдаль.

Тот, в ком любовь, не умрёт.

Жить, не живя – грех:

Глупых и жадных жаль.

Жизнь – это счастье и боль,

И не всегда плен,

Лишь иногда – страх.

В ней нам прописана роль:

Взлёты, падения, тлен.

Всё – на её глазах.

Жизнь – это небо в огнях,

Пение птиц, рассвет,

Звёзды в ночи, сны,

Жизнь, как дитя на руках,

Иль на вопрос ответ,

Кто и зачем в ней мы?

Жизнь – дар златых небес,

Целый клубок проблем,

Но непрерывна нить.

Пусть жизнь – дремучий лес,

И я плутаю в нём,

Я обожаю жить!

РОЛЬ НЕ ПО ПЛЕЧУ


…Привстать, отбросив вечера фату,

Изгибом шеи выдав несогласье

С разливами ненастья за окном.

Пройтись по дому, дать еды коту,

Читать стихи, глотая крошки гласных

И одиночества прогорклый ком.

Затем, оставив книгу и кота,

Прикрыть окно, задвинув тюлем небо

За горизонт, иль просто уронив,

Как лишнее. И с ложкою у рта

Застыть, почувствовав, что нёбо

Свело печалью, как от кислых слив.

Потом прилечь на ложе, запретив

Себе прощать, зашторив плотно веки,

Храня на сердце постаревшем боль.

И наконец уснуть под сумрачный мотив

Дождя, во сне прощаясь с человеком,

Что послан был судьбой на роль

Единственного…

. . .

На роль, которая была

Ему не по плечу.

ПОСЛЕ БОЯ

После боя машу кулаками

я попусту,

за тобою спешу с облаками

без допуска.

Вся в печали и, локти кусая

мысленно,

от причала спешу не за стаей –

за истиной.

Только поздно: объять необъятное

хочется,

пляшут звёзды в глазах непрятно

так, точечно.

Ах, как было меж нами всё раньше

простенько,

и не выла, смотрелась я краше

осенью.

Бой ушёл, раны нет у виска,

иль в предплечье.

Неба шёлк, а под ним – лишь тоска

человечья.


Я ВХОЖУ СЕГОДНЯ В ОСЕНЬ


Я вхожу сегодня в осень,

Не спросясь у пришлых.

Лес листву ещё не сбросил,

Времена не вышли.

Я вхожу в лесную чащу

Мысленно, но явно,

Мне хотелось бы почаще

Пить здесь воздух пряный.

Осень,осень, ты прекрасна

В ярко-рыжей майке,

Лист лежит в подарок красный

На лесной лужайке.

Я нагнусь поднять подарок,

Став на миг богата.

День падёт, красив и ярок,

За черту заката.

ДОЖДЛИВАЯ ПОЛНОЧЬ


Намокшие шапки кустов –

Зелёные, странные гномы,

Присевшие отдохнуть

У серой бетонной стены.

Ажурная плёнка листов

На фоне угрюмого дома,

Небесная тёмная муть,

Жующая бабочки снов.

Всё это – не просто костяк

Полночной причудливой гаммы,

Не столько прелюдия утра,

Скорее обманный шаг,

Который не сделать никак,

Поскольку сбита программа –

Не видно звёзд перламутра,

Изломан лунный пятак,

А струи шуршат и шуршат,

Как будто старик на прогулке,

Бредущий сквозь годы во тьму –

Нелепый, усталый, седой.

И я возвращаюсь назад,

Душою, в надежд переулки…

Но лишь одного не пойму,

Где мой долгожданный покой?


ТРИЗНА


Если мысленно стать

На середине улицы

Напротив движущихся,

Пыхтящих машин,

Можно увидеть,

Как сутулятся

Тени, падающие

От трущихся шин.

Если поднапрячься,

Можно даже услышать,

Как нагретый асфальт

Тяжело дышит,

Задыхаясь от

Выхлопных газов.

И ты понимаешь

С отчаяньем, разом,

Что ты тоже несёшься

По этой улице,

Подобно бегущей

За тенью зернышка курице,

Навстречу прячущимся

За твою спину столбам.

И столько нелепицы,

Такой бедлам

В рваных гранях

Скомканной нашей жизни,

Летящей ветхим аэропланом,

Что хочется заранее

Справить тризну

По всем своим

Далеко идущим планам.


ЛУЖА


Неутомимое солнце на небесной канве

Выткало золотым по ярко-синему,

Вплетая заодно и нежное кружево

Из легких, перистых облаков.

Мне же, частично и по моей вине,

(А не тебе - умному и сильному)

Досталась последняя, после ливня, лужа,

Чавкающая в щелях неновых башмаков.

Помнишь ли ты, как вначале, однажды,

Тоже шёл проливной дождь - стеной,

А мы стояли под ветхой крышей кроны

Дерева и грели друг друга взглядами?

Сегодня же, перепрыгнув лужу отважно,

Ты исчез, прихватив и мой покой.

Мне бы занять круговую оборону,

Но зачем? Ты же теперь не рядом...

Так улетают птицы от стылого ноября,

Уплывают в неизвестность корабли,

Тает печальная звезда на рассвете,

Измученная одиночеством.

Но корабли станут ещё на якоря

И гребень леса будет чернеть вдали,

А наши чувства исчезнут навсегда,

Как мёртворождённые дети -

Без имени, с одним только отчеством.

Любовь Антонова


ОДИНОЧЕСТВО


Старая, ощетинившаяся

Корешками книг, квартира.

В дальнем углу кладовки –

Паутина - мишенью тира.

И фотографии.

Они, как тире и многоточие

Орфографии:

Вечно не знаешь, куда их

Поставить.

Эти снимки, как бы

Сами по себе

Продолжают жить.

Они - связующая нить

Между анфасами тех, кого

Давно уже нет,

И настоящим.

Свет сумеречный, трепеща,

Делает их почти живыми:

С блестящими глазами

И забытыми улыбками.

Вечереет. Кажется, кто-то

Отключил звуки

И аквариум неба

С золотыми рыбками звезд

Опрокинулся над этой

Захламленной,

По ночам полной мышиного

Писка квартирой,

В которой без прописки,

Имени и отчества

Давно поселилось

Наглое одиночество.

Любовь Антонова


ПЛОХО


Есть такое занятие –

Мне плохо,

Почти до рвоты, до кровавых

Мальчиков в глазах.

Но, возвратясь с работы,

Я не стану плакать и

Охать,

А, подобрав апатию

И страх,

Как подбирают

Длинное платье,

Выключу лампочку

И зажгу свечу.

Вспомню её, свою

Мамочку, помолчу,

Налью себе чарочку,

Выпью за то,

Чтобы земля пухом.

Посижу рядом

С огарочком

И представлю себя

Счастливой старухой

С внуками

И любимым котом,

Выпью еще одну,

А потом...

Больше не буду.

И уйдет это самое «плохо»,

Нехотя отдавая моё

Спокойствие, по крохам.

И я вернусь обратно,

Излечившись на время

Без лекарств, почти

Бесплатно.

И дальше понесу

Обычное свое бремя,

Внутри, может, несколько

Возмущаясь, но

Снаружи все – «О, кей!»

А несносное время обязательно

Будет лететь, нисколько

Не смущаясь тем обстоятельством,

Что жизнь моя давно

Уже в глубоком пике.

Любовь Антонова


И БЫЛ ДЕНЬ


И снова был день...

А противная,

Прилипчивая лень

Закрывала мои

Окаменевшие веки,

Сковывая путами

Ноги и руки...

Я молча просила кого-то:

- Дайте же отдохнуть

Усталому человеку!

- Позвольте, смахнув

Слезы ночного пота,

Глотать свежий воздух

И видеть, как

Зевая от скуки,

Томные звезды

Покидают небо,

Унося капельки вечности...

О! Эти железобетонные

Конечности –

Не слушаются...

От случая к случаю

Такое бывает - я не хочу

Покидать свое ложе,

Лежу и мучаюсь,

Иногда, кажется – даже диван

Страдает тоже.

И невозможно

Бежать от этой лени,

Бросающей тебя на колени

Перед дилеммой:

Вставать или не вставать?

А несметная рать

Мыслей уже копошится

В твоей измочаленной

Голове. Изначально

Тебе понятно, что

Пойдешь на попятный.

И вот ты уже сидишь

Верхом на диване – скакуне,

Потом спрыгиваешь с него,

Идешь поплескаться

В теплой ванне.

Затем обязательный кофе

С молоком, похожий на

Кремовый шелк.

И день пошел.

Любовь Антонова


МЫШОНОК


Я – маленькая, забитая жизнью

Мошка. Или же облезлая

Подзаборная кошка - жизнь играет

Мной, пойманной на

Когтистый крючок мышкой?

Вы скажете, вот начиталась...

Мысли стукнули ей по башке

И набили шишку на ровном

Месте. Но я верю, что еще вместе

Со всеми поживу на этом свете

Пусть мышкой или же

Птичкой. И не надо меня

Пичкать россказнями

О величии человека.

Я, слава богу, не умалишенная,

Не калека и помню -

Про сверчка и про шесток.

Но, бывает, что-то такое,

Как ток, вдруг пробежит

По нервам, и я думаю,

Была бы я хоть в чем-либо

Первой: героиней или же

Стервой... Ан, нет, не дано.

Грустно смотрю в занавешенное

Вечерней синью окно,

Там красной заплатой на сини

Неба - закатное солнце...

Жаль, что я не японка:

Та беззаветно любит японца,

Который не плюнет через губу,

И принимает безропотно

Его и заодно свою судьбу.

. . .

Кошка изогнулась, втянув бока,

Зевнув широко, звонко

И отпустила... пока...

Полузадушенного мышонка.

Любовь Антонова

НА СЦЕНЕ

Я стою на краю сцены,

Глядя расширенными

От ужаса и отчаянья

Глазами в зал.

- Опыт - это, конечно, бесценно,

Там, за ширмою,

В самом начале

Кто-то эти слова сказал.

И вот я, как бы, повисла

На нитях, сплетенных

Из собственного безумия

И чьей-то воли,

Вопреки здравому смыслу

На этой полутемной

Сцене, застывшая, как мумия,

Окоченевшая до боли...

Зал замер в ожидании

Чего-то совершенно мне неясного.

Я же пытаюсь вспомнить

Не то мелодию, не то слова...

Что же это за наказание:

Я стала совершенно безгласной,

А была обыкновенная

Еще недавно, можно сказать, своя.

Я стою и смотрю вниз на толпу,

Понимающую мои уловки,

Окружившую меня,

Точно гончих свора:

- Ату ее! Она же бездарь, кажись!..

На самом же деле

Я - просто артист

Сложной театральной постановки

Режиссера по имени Жизнь.

Rado Laukar OÜ Solutions