19 марта 2024  09:19 Добро пожаловать к нам на сайт!

Новые имена


Тина ТАЙНА

Тина ТАЙНА… Так представил себя этот интригующий автор. Вот что повествует автор о себе.

…Когда мне было 20 лет у меня был старший друг поэт-переводчик, полиглот, эрудит и эстет, Андрей Иванович Корсун, который привил мне вкус к хорошей поэзии и завещал несколько книг Цветаевой, Пастернака, Ахматовой и Гумилева. Он придумал псевдоним для меня "Тина Тайна". Но я решила воспользоваться им только теперь, намереваясь опубликовать "бурлеск"…»

Нам показались интересными эти авторские свидетельства общений времен серебряного века. И мы решили, сохранив, авторский стиль, познакомить читателя и с этими любопытными воспоминаниями о вдохновителе и наставнике, Александре Корсуне, и произведением Тины ТАЙНЫ, бурлеском БУЛЬВАРНЫМ РОМАНОМ-78.

АЛЕКСАНДРУ КОРСУНУ

Он в начале двадцатого века

Родился, на самом пороге,

В южном городе Таганроге,

Где отец адвокат и мать пианистка

Были соседями Чехова,

И с семьей его жили близко.

Они мило общались,

Как теперь говорят -

Дружили домами.

Был впоследствии он

Благодарен за это маме,

Хоть родился он после того,

Кто кумиром был для него.

С детства знал и любил

Французский.

Он играл на домашнем театре,

Он стихи сочинял,

И не только по-русски.

Но навряд ли

Мог представить себя навсегда

В этом городе.

К несчастью ли, к счастью – беда

Всю семью переехать заставила

В Петербург – в город муз и искусств,

Город страстных желаний и чувств,

И греховных соблазнов манящих,

Полуночных, пьянящих.

И в одну из белых ночей

В знаменитой «Бродячей собаке»

Встретил взгляд он дивных очей

В сигаретном дыму, в полумраке,

У эстрады, у низких перил

Гумилев с ней тогда говорил.

Да…то Ольга была, Гильдебрандт -

Ольга – Имя цариц

С опахалом длинных ресниц,

В легких светлых одеждах

Была удивительно тоненькой

Хрупкой и нежной,

Как его, Александра, мама –

Муза грез Мандельштама.

В окружении сонма поэтов,

Недоступной была –

Музой Света,

Как ему казалась порой –

Неземной.

Но пока мальчик рос,

Вспоминать он не мог

Долго голос ее без слез.

Проходили десятилетья,

И вот в середине столетья

Он увидел однажды вновь

Свою юношескую любовь.

Как тогда: безупречна, ранима,

Шла она задумчиво мимо

Легкой поступью, взором ниц

С опахалом знакомых ресниц.

Словно не было этих лет

За плечами ее…Но, быть может,

Показалось ему, чуть строже

И суровее стал ее взгляд,

Чем тогда, полвека назад.

Улыбнулась, его не узнала,

Щебетать что-то нервно стала,

Рассказала, что умер Юрок,

Юра, Юрочка, муж-сынок,

Оба вспомнили Гумилева,

(Он работал в музее с Левой).

Шли они вдоль Вечерней Невы,

Где застыли столетние львы.

С нею шел он высокий,

Седовласый, красивый,

И вновь бесконечно счастливый.

Оба были осколками

Племени

Безвозвратно ушедшего

времени.

Сентябрь 2013.

БУЛЬВАРНЫЙ РОМАН –78

(Современный российский бурлеск*)

Он красавцем был белокурым,

Стройный, смуглый,

С лукавым прищуром

Глаз зеленых и с шевелюрой

Сединою чуть припорошенной.

Верным другом он слыл, хорошим,

В городишке этом заброшенном.

Был он аквалангистом страстным,

Мотогонщиком первоклассным

И отменным пловцом прекрасным.

Не был склонен к мечтам

романтическим

Но влюблялся периодически,

И любое свое увлечение

Понимал только, как приключение.

Для него это все, без сомнения,

Не имело большого значения.

Никогда он не думал о том,

Чтоб построить свой собственный дом

И чтоб в нем были дети и внуки,

А хотел купить новый Сузуки

Или, круче – железный Харлей! –

Плод мечтаний его друзей.

Среди тех, кто его окружал,

Он не видел, и той не встречал,

Что явилась бы и в одночасье

Его сердце разбила б на части

И подружки давно это знали,

И ничуть его не ревновали,

Все измены ему прощали -

Было весело рядом с ним

Остроумным и холостым.

Но в одно прекрасное лето,

(Кто-то помнит, возможно, это)

Там, где море воркует нежно,

Городок на морском побережье

Утопал в ленивой истоме,

Было все в нем как прежде, кроме

Вдруг причалившей утлой шхуны,

Да возникшей женщины юной,

Грациозно сходящей по сходням –

Было это как будто сегодня –

В белой шляпе с большими полями,

С саквояжем и с длинным зонтом,

В густо алой помаде ртом –

Словно дива сошла с экрана!

В это утро сторонним странным

Показался ее прикид.

В ней все было необыкновенным,

Элегантным, почти совершенным:

Юбка в пол шуршащего шелка,

Над бровями рыжая челка,

Неприступный и гордый вид.

Всех зевак словно не замечая,

По песку, как птица порхая,

Сбросив туфельки, шла босая

Все искала глазами авто.

Он не сразу остановился,

Но заметив её, удивился,

Что помочь ей не мог никто.

И, настроившись на приключенье,

Предвкушая препровожденье

Дней дальнейших,

Он без промедленья

Предложил донести саквояж.

На него она мельком взглянула,

Но отметить не преминула

Беспардонный его кураж.

И подумала: «Что тут дурного?»

Ведь сама была не готова

Обхождения ждать иного,

Спрыгнув с шхуны прямо на пляж.

И, улыбкой сверкнув, согласилась,

Отдавая багаж, смирилась,

С неизбежностью примирилась,

И, смирив гордыню, пустилась

Чуть быстрее за ним по круче,

Удивляя нарядом от Гуччи

И бижу от Мотье Сен-Лора.

Он же думал: «И что за птица

Залетела к нам из столицы?

Что ей дома-то не сидится,

И зачем ей наша дыра?

Разве мало ей заграницы

Куршевеля, Монако, Ниццы,

То, что вряд ли нам даже присниться,

Разве только что с бодуна…»

Он легко нес ее поклажу

И ни разу не глянул даже

На красотку, идущую с ним.

Был уверен: и эта тоже

Устоять перед ним не сможет,

Будь он вдвое ее моложе

Все равно она будет с ним…

Спину тут расправила дива,

Из-под шляпы львиную гриву

Золотых разметала волос

По плечам… и к нему повернулась,

Ослепительно улыбнулась,

Ожидая его вопрос.

Он смутился… Он ждал ответа,

Как случилось, что в это лето

Непонятно, ветром каким

Занесло в её в город к ним?

Но вопрос его предвосхищая,

Рассказала сама, кто такая,

Что на спор отбилась от стаи

Ей подобных столичных подруг,

Поменяла яхту на шхуну,

Доказав всем, что снова юной

Может стать, бесшабашной вдруг!..

Ей и вправду все надоело:

И по миру болтаться без дела,

И слоняться по бутикам –

Захотелось уйти от соблазнов,

От гламурных пижонов праздных,

Что тусуются по ночам,

От излишества, от пресыщенья,

Захотелось ей приключенья

Вдалеке от фальшивых дам.

До отеля в вечернем наряде

Он довез… на протесты не глядя,

Проводил её до дверей.

Отстранив чаевые небрежно,

Прикоснулся к ладошке нежной

И слегка улыбнулся ей.

Удивленно вскинув ресницы

Взглядом дерзким, надменным львицы

Остудила его мечты:

Знай, мой мальчик, где твое место,

И, должно быть, тебе известно,

Кто с тобою, и с кем я «на ты»!

От такого ее напора

Чуть опешил…но очень скоро

Вновь обрел независимый вид.

Не привык он терпеть пораженье

И, тем более, униженье

Он испытывать не привык.

Он был слишком свободной натурой

С безупречной своей фактурой,

С атлетической мускулатурой,

До сих пор он не ведал бед.

Ну, а если что не удавалось –

В нем азартным огнем возгоралась

Неуемная жажда побед,

Он всегда и всего добивался,

И не очень-то напрягался,

Ну, а если уж чем увлекался,

То всегда ждал его успех.

Что ж теперь?.. Он сражен фигурой

И парфюмом, и маникюром!..

Золотая ее шевелюра

И кровавого цвета рот –

Вызывающе все в ней было,

Все кричало и голосило,

И ему вдруг со страшной силой

Захотелось вернуться назад,

Вновь в отель вбежать по ступеням

И упасть перед ней на колени

И в её окунуться колени,

И поймать её гордый взгляд.

Сердце бешено застучало,

Что ж, подумал, начнем сначала,

И, где наша не пропадала –

Сто раз было, и это пройдет…

Так он думал, а ноги сами

Словно лодка под парусами

К двери дивы несли вперед.

Никогда так ещё не робел он,

И к виску будто бы парабеллум

Черно-белый с точным прицелом

Поднесли и взвели курок.

«Что со мною, – подумал, – Не гоже,

Что, с собой совладать не можешь? –

На тебя совсем не похоже,

Чтоб лица сохранить не смог!»

Постоял у дверей, обернулся,

Милой горничной улыбнулся,

Из отеля к морю вернулся

И нырнул в его глубину…

Море, море всегда спасало,

Отрезвляло, оберегало,

И лечило, и вдохновляло,

Окуная в свою волну.

Телефон дребезжал под диваном

Ей на миг показалось странным –

Где она, что случилось с ней…

Тотчас вспомнила, встрепенулась,

И едва рукой дотянулась

До звенящей игрушки своей –

Сердце сразу забило тревогу:

«Бой» любил ее, недотрогу,

Но представить не мог, как много

Она значит, пока была с ним.

В телефон он рычал сначала,

Но в ответ она только молчала,

Потому что прекрасно знала,

Как заносчив он и раним,

Как взбешен её дерзким поступком,

И в каком смятении жутком:

Он теперь с помутненным рассудком!..

Что там может случиться с ним?

Нет, она его не любила,

Это слово давно забыла,

Лишь терпела, что силы было,

Потому что он был богат.

Потому что дарил, что хотела,

Потому, что сказать не смела,

Как ей жизнь эта осточертела,

Ежедневный её маскарад…

И гордыню свою усмиряя,

Его похоть удовлетворяя,

Много дней мечтала подряд,

Оторваться, начать с начала,

Но как только она вспоминала,

Как бананами торговала,

Как из грязи принцессою стала,

Так мрачнел её гордый взгляд…

Становилось жутко, тревожно…

Неужели терпела зря?

Понимала: жить невозможно

Как при нем – все ведь благодаря,

Его славе, его талантам,

И деньгам его, и бриллиантам,

Его свите, послушным франтам,

Стерегущим ее года…

Здесь, на миг, о прошлом – забыла:

То ли не было, то ли было?

Это сгинуло навсегда...

Что в мечтах окольцованной птицы? –

Лишь одно: однажды забыться

И, презрев запреты, границы,

Улететь, улететь в никуда…

Хоть на миг... Сбежала, нырнула

С яхты…Чуть было не утонула,

Но на счастье встречная шхуна

Ее ловко подобрала.

И на берег в бальном наряде

За сто баксов, причуды ради,

Она гордой походкой сошла.

Вот и местный роскошный мачо

Проводил в отель!.. И удача,

Ей казалось, её сберегла…

Но звонок отрезвил и заставил

Вспомнить жизнь, в которой без правил,

Ей предписанных строгих правил,

Дня прожить она не могла.

Как наивно она бежала!

Жизнь – с начала! – воображала...

А ведь всё хорошо понимала,

Что ее найдут в пять минут.

И хозяин холопов заставит

За высокий забор доставить.

Что её, как зайца, затравят

В дом постылый обратно вернут!..

Вынув симку из телефона,

Разломала её как картонку,

От отчаянья швырнув на паркет.

Но в окно увидала знакомый,

Ей знакомый уже, силуэт:

Местный мачо стоял у машины

Элегантный, как будто с витрины,

Как герой знаменитой картины –

У Висконти «Гибель богов».

В окруженье своих подружек,

Всех рожденных под солнцем южным,

Беззаботных. Он всем был нужен,

Потому что всегда был готов

С каждой быть настоящим другом,

А, вернее, стать каждой – подругой,

Но ещё ни одной покуда,

Он ответить не мог на любовь.

Ни одной не сказал: «дорогая»,

Но теперь в его сердце – другая

Появилась, и потому

Все, что раньше имело значенье

Удовольствия, приключенья,

Все исчезло в одно мгновенье

И не стало нужным ему.

Иноземная райская птица

В эту ночь ему стала сниться

Та, в эффектном прикиде, девица,

Разодетая от кутюр.

Сколько было девчонок прелестных,

С юных лет ему не безызвестных,

Милых, ласковых, интересных,

Сколько просто продажных дур –

Ни одна не могла поселиться

В его сердце, и он влюбиться

До сих пор ни в кого не мог.

Как смогла эта, с львиной гривой

В душу так проникнуть игриво,

Как же он, дерзкий, юный, красивый

У ее оказался ног?

Чем она его приворожила?

Ни о чем с ним не говорила,

Только ласково поманила –

И ослушаться он не смог…

Он мечтал с нею быть днем и ночью

С неприступной, манящей, порочной,

И в мечтах обнимал заочно

Всю ее и не мог уснуть.

Он в мечтах получал наслажденье

От щемящего предвкушения

Осмелеть от прикосновенья,

Целовать ее жаркую грудь.

И какая нечистая сила

К ней его так приворожила,

Заманила и погубила

Ни на миг, ни на час – навек?..

Замер в странном оцепененье,

Лишь увидел ее отраженье

За оконным стеклом…В мгновенье

У её оказался дверей.

Вышла под руку с ним, грациозно,

Чуть прищурясь, глянула грозно

На толпу его юных друзей,

Не вошла – впорхнула в машину,

Горделиво выпрямив спину,

Подняла, поправив, лавину

Золотых, как руно, волос.

О, как знала она себе цену!

Так, привыкнув, как будто на сцену,

Каждый раз выходила в свет

И ловила в глазах восхищенье,

Зависть, ненависть иль поклоненье,

Попадавших в её окруженье,

Не прощавших над ними побед…

Он молчал, вел легко машину

Через горный хребет в долину

И, хоть путь был совсем недлинный

Он хотел, чтоб тот путь был длинней.

Опьяненный её дыханьем,

Он на близком с ней расстоянье

Оказался и, с придыханием,

Повернулся внезапно к ней.

Стих мотор… И встав у дороги

Обнял вдруг он стройные ноги

Изумительной недотроги,

О которой теперь он мечтал!

Резко вспыхнув, она задрожала,

Не отпрянула – застонала,

Его голову к сердцу прижала,

Потому что ждала этот миг!

Распахнулись над морем тучи –

И… горячее солнце могучим

Жаром их опалило!.. И лучших

В мире не было им минут!

Оба знали, что это случится,

И сплелись, чтобы насладиться,

Как голодные тигр и тигрица,

Не боясь, что их люди спугнут.

О! как жадно, как долго горели,

От соприкосновения млели,

И сердца в унисон их пели,

И в их душах гремел салют…

Солнце видело все, усмехнулось,

К ним поближе перевернулось

И лучами своими коснулось

Жарких рук их и жадных губ…

«Я умру без тебя!», – шептала,

На коленях его лежала

И тихонько перебирала

Белокурые пряди его.

«Никому не отдам!», – отвечал он

Вновь и вновь целовать начинал он,

И с ней вместе в угаре стонал он,

Обнимая счастье свое…

На закате вернулись к пляжу,

Там, на пляже, их встретил ражий

Полицейский с парой парней…

И ее… конвойные силой

Усадили в патрульный красивый

Лимузин, что стоял у дверей.

И она исчезла… Стоял он

Замерев. Онемев. И не знал он,

Что с ним будет, и что будет с ней…

И опять он ринулся к морю,

Усмирить в нем мечтая горе,

Но не знал он еще, что вскоре

Будет в тысячу раз больней,

Что он будет метаться ночами,

Пить и выть, и скрипеть зубами,

Как сидеть за семью замками,

Каждый миг вспоминая о ней…

Вот и кончилось это лето.

Не Ромео и не Джульетта,

Испытав через многие лета

Тот же пламень тех же страстей,

Не смогли этот миг красивый

Уберечь – не хватило силы,

Ни ему не хватило, ни ей.

Знать, любили они не до гроба –

Измельчала видно порода

И смирились, в конце концов, оба,

Позабыв о сказке своей.

Он, как все, наконец, женился,

И с судьбою своей примирился,

Постарел он и остепенился,

И купил долгожданный Харлей.

И она давно все забыла,

Лишь тайком вспоминать любила,

Как ему одному подарила

Лучший день из жизни своей.

сентябрь 2013

_______________________

*Бурле́ск (фр. burlesque, от итал. burla — шутка) — вид комической поэзии, сформировавшийся в эпоху Возрождения.

Rado Laukar OÜ Solutions