19 марта 2024  05:44 Добро пожаловать к нам на сайт!

У нас в Англии



Владимир Кабаков

Травиата» в частной опере, в Глайндборне.

Глайндборн – это уникальное явление во всех смыслах. Глайндборн явился на свет волею одного-единственного человека, и из прихоти образованного богача стал национальным достоянием

Дирижёр Владимир Юровский. Мы едем в Глайндборн, во второй раз. Нас, как и в первый раз, пригласили туда наши друзья, Питер и Марсия. Вначале Питер хотел заказать традиционный пикник с шампанским во время полуторачасового перерыва. Но выяснилось, что погода будет дождливой и пришлось ограничиться рестораном. Пока мы ехали и гуляли в парке перед концертом, дождя не было и удалось в полной мере насладиться не только великолепным шампанским, но и видами на окружающие Глайндборн холмы, с овцами на переднем плане, замечательным садом, с подобранными по фактуре и по форме деревьями и цветами, и конечно замечательным прудом, тёмным зеркалом отражающим и живописные берега и фигурки людей в смокингах и вечерних платьях, гуляющих здесь перед началом представления. На зелёной стриженной луговине, то тут-то там, группками и поодиночке сидели хорошо одетые джентльмены и леди, распивая шампанское и закусывая разного рода деликатесами.

Мы, устроившись на скамейке в саду, были скромнее и пили шампанское, закусывая его тортом, который испекла моя жена Сюзанна. Я, не скрывая удовольствия, снимал своих спутников, и снимался сам, ощущая необыкновенную легкость обаяния буржуазной жизни, так не похожую на нашу с Су, обыденную демократичную жизнь, в маленькой квартирке в центре Лондона, на Хаттон-Гарден.

Питер и Марсия, в отличие от нас, люди более чем состоятельные и потому для них и смокинг и вечернее платье не в новинку. Су знакома с Питером уже лет сорок, со времён общего студенчества во вновь выстроенном и открытом в Сассексе, неподалеку от Брайтона, университете. Су закончила факультет русской истории и философии и писала диплом по Владимиру Соловьеву, а Питер - инженерный факультет. После они какое-то время жили в молодёжной коммуне в Лондоне, на Грейп—стрит, почти напротив Британского музея. С той поры и поддерживают дружеские отношения. Су долго жила в Союзе, работая преподавателем английского в МГУ и в Ленинградском Политехе, а Питер делал карьеру и бизнес в новых информационных технологиях и преуспел в этом. Но все это время бывшие члены коммуны поддерживают дружеские отношения и встречаются несколько раз в год на многочисленных дружеских «пати» в доме Питера и Марсии. Но об этой коммуне и истории жизней её обитателей, я расскажу в другой раз, а пока возвратимся в Глайндборн...

Перед началом оперы, мы в очередной раз осмотрели здание оперы, выстроенное всего двадцать лет назад, и теперь, в отличие от старого зала, вмещающего тысячу двести зрителей. Театр суперсовременный и в нём выступают светила оперной музыки со всего света. Прошлый раз мы слушали здесь «Русалку» Дворжака, а за пультом стоял Ежи Белахлавек. То представление запомнилось надолго, но за пять прошедших лет подробности стёрлись и всё увиденное здесь. я воспринимал как в первый раз. Зал сделан по последнему слову оперного искусства и потому весь интерьер «задрапирован» специальными породами дерева, отчего звук становится мягким и «матовым». Партер и пять этажей балконов устроены так, что отовсюду хорошо видна вся сцена и удобно не только слушать, но и смотреть оперу. «Травиата», которую мы до этого слушали в «Роял-опера» в Лондоне, началась увертюрой, во время которой зрители, в полумраке, различали, за тонким прозрачным занавесом, декорации первого акта и фигурку женщину, лежащую на софе, на авансцене. Сегодня становится традицией, что и во время увертюры, зрители могут видеть сцену и действующих лиц на ней. То есть, с самого начала, задействован не только слух, но и зрение... В первом акте, Виолетта, в светлом вечернем платье, принимала у себя светскую парижскую молодёжь. Богатые и знатные мужчины в смокингах и пиджаках с галстуками, девушки одеты в платья с шлейфами и без, веселились от души, как это делают в обществе, давно знающие друг друга люди. На сцене царила непринуждённая атмосфера богатого и весёлого дома «дамы с камелиями» - так называли в те времена, девушек не слишком строгого поведения. Среди гостей выделялся Альфредо, сын знатных родителей, который был безумно влюблён в очаровательную хозяйку салона, Виолетту. У меня возникло ощущения присутствия на празднике молодых и беззаботных счастливых людей, которые вырвались хотя бы на время из общей атмосферы условностей и строгих правил светской жизни. И я поверил, вспоминая свою молодость, что именно в такой обстановке можно влюбиться и страдать от страсти до безумия... Голоса у певцов, постановка, строгая и современная сценография, всё отвечало высокому вкусу и подлинному профессионализму. И я с удовольствием отметил про себя, что здешняя постановка ничем не уступает постановке в «Роял-опера», а в чём то и превосходит её.

В зале сидели подлинные ценители оперы и они очень тонко реагировали на тонкости и детали отличного пения. Оркестром управлял Марк Элдер, чья фигура возвышалась над оркестровой ямой. Он внимательно и неотрывно смотрел на сцену, согласуя пение и управление оркестром, соразмеряя общий ритм сочетание музыки и пения . Голоса были действительно замечательные а игра достойна самой высокой похвалы. Публика сдержанная и доброжелательная не мешала развитию сюжета драмы и аплодировала только тогда, когда возникали паузы для этого. Хотя я сам, несколько раз удерживал себя от аплодисментов, отмечая мастерство певцов в знакомых ариях - они помешали бы движению действия на сцене. Я не буду пересказывать сюжет, но стоит отметить сходство либретто «Травиаты» с оперой «Богема» После драматизма «Бориса Годунова или «Риголетто», всё происходящее на сцене, воспринимается как история, которая могла бы происходить и в наше время. Даже болезнь и смерть героинь, не делает эти оперы, историческими драмами. Может быть эти обычные истории обычной жизни, потому нас и трогают за душу! Надо отметить вкус и художественную меру постановщика оперы, Тома Кейрнса. Не было лишних декораций, световых и звуковых эффектов — всё было как в реальной жизни и сосредоточено на музыке, поддержанных естественной игрой и п,ением солистов. И поэтому, зрителя, начинали чувствовать себя свидетелями развивающейся драмы. Лондонский филармонический оркестр звучал убедительно и певцы на сцене чувствовали себя комфортно. Виолетта - Венера Джимадиева играла естественно и пела превосходно, отдаваясь страсти и страданиям болезни и разлуки с любимым. Альфредо — Майкл Фабиано, обладая сильным и красивым голосом с подлинно итальянской страстью отдавался своим чувствам. Всем понравился и отец Альфредо — Эдди Вейд. И конечно музыка Джузеппе Верди, подлинного итальянского мастера очаровала всех.

Года два назад, мы побывали на родине этого замечательного композитора, где он почитается и по сию пору, как национальный герой! Действие оперы неумолимо подвигалось к концу второго акта, после которого последовал, традиционный перерыв в полтора часа. Зрители, выходя из зала и направляясь в сторону ресторана горячо обсуждали достоинства оперного действа и постепенно растекались по всему зданию, устраиваясь в нескольких ресторанах и кафе театра на традиционный «оперный ужин». Пошли и мы. Сели, за заранее заказанный Питером столик, с специально для нас отпечатанным меню, нашего ужина. Было и великолепное красное вино, которым мы запивали дорогие деликатесы, беседуя обо всём, связанным с классикой и оперой. Стоило это: билеты в оперу, ужин в ресторане около трёхсот фунтов на каждого. И для присутствующих, это была необременительная трата... Я говорил о классической музыке, о постановке здесь «Травиаты», о голосах и самой частной опере Гландборна, в которой выступают солисты и дирижёры мирового уровня. Я вспомнил и рассказал Питеру и Марсии, как лет тридцать с лишним назад, мы с Су и нашей дочкой Аней, были гостями в Кировском театре и нас водил по театру и знакомил с репетицией, «Пиковой дамы», которую вёл тогдашний глава театра Темирканов, сам будущий маэстро Валерий Гергиев, тогда заместитель Темирканова... И ещё я вспомнил, как маэстро Георгиев, уже возглавивший Кировский, присутствовал на одной из новогодних вечеринок в мастерской нашей приятельницы, художницы. Я тогда спросил его, чем отличался и оркестр, и дирижёр Мравинский, тогдашний самый известный советский дирижёр, от новых русских исполнителей. И Гергиев рассказал, что Мравинского боялись и уважали оркестранты, и слушались его беспрекословно. Если он говорил — тише, оркестр играл тише. Если он требовал — ещё тише, - то и оркестр почти замирал, исполняя веление дирижёра...

И ещё я помню, как почти сорок лет назад слушал «Седьмую симфонию» Шостаковича в Ленинградской филармонии под управлением Мравинского. Мне запомнилось из того концерта чувство сильного смущения, потому что на улице была мокрая погода, а на ногах у меня были изношенные дырявые башмаки. Я был там один и потому оставался наедине со своим смущением и неловкостью, Седьмая симфония Шостаковича, на мой взгляд, одна из самых сильных симфоний вообще в классической музыке, потому что обстоятельства её написания и первого исполнения поражают силой духа композитора и выражали драму жизни советских людей во времена кровопролитной Великой Отечественной войны! Когда мы закончили с ужином, на улице начал накрапывать редкий мелкий дождь. Мы сели на свои места в партере и опера продолжилась. Драма жизни разворачивалась на сцене в полную силу и Виолетта, давшая слово отцу Альфредо, покинула своего влюблённого, страстного и беспричинно ревнующего. Декорации на сцене сделаны просто и со вкусом и ряд плоскостей на сцене не отвлекал внимания зрителей, от того, что там происходило. Голоса становились всё лучше, страсти кипели и когда бедная Виолетта наконец воссоединилась с Альфредо, ей осталось жить совсем недолго! И она умерла, а безутешный Альфредо и даже его раскаявшийся в своём бездушии отец, оплакивали судьбу этой замечательной девушки...

...Когда опера закончилась на улице было уже темно и шёл сильный проливной дождь. Мы шли к машине, оставленной на огромной много рядной стоянке под дождём, а потом ещё почти полчаса ждали своей очереди на выезд. Ведь большинство зрителей приехали из Лондона на своих авто и потому их скопилось на стоянках вокруг оперы около полу-тысячи...

А дождь всё лил, и мы всё ждали возможности тронуться с места... Наконец подошла и наш очередь, и мы устремились вослед кавалькаде машин по узким сельским дорогам, выводящим в сторону автострады на Лондон... Приехали к Питеру домой около часа ночи и потому остались ночевать в гостевой спальне, на втором этаже его дома. А дождь всё лил и под его шум, мы, попив чаю, уснули, слыша шелест капель по листве деревьев в саду... С раннего утра над домом, в сторону лондонского аэропорта Хитроу, зашумели моторами самолёты, большие, напоминающие громадных хвостатых серебристых акул в синем небе. Я проснулся в семь часов, увидал что на улице и в зелёном саду светит яркое золотое солнце и снова уснул, удовлетворённо вздыхая...

В девять утра завтракали в столовой, разговаривали о Библии и особенностях различных христианских номинаций. У Марсии было несколько замечательно изданных Библий из Америки и Англии. Постепенно разговор перешёл на проблемы веры в современном мире и Марсия, в ответ на мои обличения неверующих ни в Бога ни в чёрта политиков, отметила, что и американские политики, формально верующие, внутри, в силу специфики политической деятельности, совершенные атеисты. Потом мы поговорили о особенностях католичества и Культа Богоматери в нём. Хотя в Библии роль Богородицы даже не всегда положительная, однако, чтобы приспособить революционное учение Христа к обыденной, далеко не христианской жизни, именно её выдвинули на первые роли в христианстве. Когда во Флоренции мы ходили по галереям, то обратили внимание, что очень много в них Богородиц с Христом как младенцем, но почти нет изображений взрослого Иисуса из Назарета. Видимо такое превращение стало возможным в условиях приспособления революционного учения к не христианским условиям жизни в средние века...

Разговор прервался на самом интересном месте, было уже десять часов и нам надо было ехать домой. Питер любезно согласился подбросить нас на своём «Мерседесе» до метро и мы сердечно расстались с Марсией. Питер остановил свою машину напротив станции метро и мы, прощаясь, тепло поблагодарили его и Марсию за замечательную поездку и интересные беседы за столом. Только мы спустились на платформу, как подошла наша электричка и мы поехали в центр Лондона, в свой дом. Начиналась обычная, наполненная мелкими делами жизнь, прерванная на сутки этой необычной поездкой в Глайндборн!

Rado Laukar OÜ Solutions