ЧТО ЕСТЬ ИСТИНА? № 38 сентябрь 2014 г.
История
История Англии
(продолжение, начало в № 33)
Глава XIII
Эдуард II Кэрнаворон
| Родился в 1284 году | Взошел на престол 7 июня 1307 года |
| Умер 21 сентября 1327 года | Царствовал 20 лет |
Раздел I
Обабившись, в разврате опустившись,
Король народа благом пренебрег
Ради любимчиков, корону облепивших
И ею прикрывающих порок.
(1307 г.) Эдуард по прозванию Кэрнаворон (по месту своего рождения) унаследовал трон своего отца в возрасте неполных 23 лет. Обладая приятной наружностью и мягким характером, он, казалось, не был расположен к пороку. Однако вскоре он проявил себя не способным заменить такого великого монарха, каким был его отец. Он был более склонен наслаждаться своей властью, нежели укреплять ее; избалованный лестью придворных, он считал себя достойным славы уже потому только, что ему досталась корона.
Вместо того чтобы продолжать войну против Шотландии в соответствии с предсмертным распоряжением своего отца, он не сделал ничего, чтобы помешать продвижению Брюса. Поход, предпринятый в эту страну, напоминал скорее парадное шествие, чем военную экспедицию.
Слабые монархи всегда находятся под влиянием своих фаворитов. Вначале Эдуард отдал свои симпатии Пьеру Гавестону, сыну гасконского рыцаря, взятого на службу еще покойным королем. Этот молодой человек как внешне, так и по уму обладал всеми задатками, требуемыми для того, чтобы нравиться. Однако он был совершенно лишен тех душевных качеств, которые завоевывают человеку уважение. Он был хорош собой, остроумен, смел, энергичен, но в то же время это был беспутный и развратный гуляка. Эти качества полностью отвечали вкусам молодого монарха, который, казалось, не считал никакую награду слишком большой для того, чтобы отметить ею "заслуги" своего любимца. Со своей стороны Гавестон, опьяняясь своей властью, становился все более высокомерным и властным в обращении с английской знатью, которая, в свою очередь, относилась к нему с презрением.
(1308 г.) Поэтому неудивительно, что против него вскоре образовался заговор, во главе которого стояли королева Изабелла и граф Ланкастер, вельможа, обладавший большой властью. Неудивительно также и то, что против этого могучего заговора, которому втайне помогала сама королева, не устояли нерешительный король и его фаворит. Робкий и колеблющийся король вынужден был выслать своего любимца под напором непокорной знати, однако вскоре он призвал его обратно. Этого оказалось достаточно для того, чтобы все королевство охватила смута; бароны взялись за оружие, а во главе их неодолимого союза встал двоюродный брат короля Томас, граф Ланкастер. Несчастный Эдуард, вместо того чтобы попытаться организовать хоть какое-то сопротивление баронам, заботился только о безопасности своего фаворита. Вне себя от счастья, что он снова находится в его обществе, он сел на корабль в Тейнмуте и переправился в Скарборо, -- крепость, которую он считал неприступной. Оставив здесь Гавестона, он вернулся в Йорк, где предполагал если не собрать армию и выступить с ней против восставших, то хотя бы смирить их своим появлением. Тем временем Гавестон был осажден в Скарборо графом Пембруком. Если бы гарнизон этой крепости был обеспечен провиантом, она действительно была бы неприступной, но изнеженный Гавестон, весьма чувствительный к тяготам осадного положения, использовал первую же представившуюся ему возможность, чтобы начать обсуждение условий капитуляции. В качестве главного из них он оговорил, что на два месяца он останется пленником графа Пембрука, рассчитывая, что за это время король достигнет общего примирения. Только вот Пембрук не собирался позволить Гавестону отделаться так легко; он приказал переправить своего пленника в замок Дэддингтон, близ Бэнбери, где, сославшись на неотложные дела, покинул его, оставив в замке лишь незначительную охрану. Тем временем граф Уорик, отлично обо всем проинформированный, взял замок приступом и еще раз захватил Гавестона в плен. Узнав, что их враг находится в замке Уорика, сюда спешно прибыли графы Ланкастер, Херефорд и Арунделл. Без долгих разговоров они постановили предать его смерти и переправили его в местечко под названием Блеклоу-Хилл, где уже находился палач, заблаговременно доставленный сюда из Уэльса, который и отрубил Гавестону голову. (1312 г.)
В дополнение к этим невзгодам Эдуарда II его войско потерпело сокрушительное поражение от шотландской армии во главе с Брюсом под Бэннокберном, близ Стирлинга1. Эдуард, отправляясь в бой, был настолько уверен в победе, что взял с собой Уильяма Бастона, кармелитского монаха и знаменитого поэта, чтобы тот восславил ее (победу) по свежим следам. Попав в плен к шотландцам, он вынужден был прославлять их победу.
Это поражение побудило короля искать утешение в компании нового фаворита, которым стал Хью де Спенсер, молодой человек из знатной английской семьи, не лишенный некоторых достоинств и обладающий очаровательными манерами. Отец его имел весьма сильный характер и заслуживал уважения в гораздо большей степени, чем он сам. Человек почтенного возраста, он завоевал это уважение мудростью, доблестью и прямотой. Однако все эти превосходные качества словно испарились с того момента, как вместе со своим сыном он стал разделять королевские милости. Король был настолько неразумен, что не останавливался перед конфискацией у некоторых лордов их земель, чтобы обогатить ими своих любимцев. Это послужило причиной нового восстания, повод для которого давно искали враги короля. Графы Ланкастер и Херефорд снова взялись за оружие. С их легкой руки парламент приговорил обоих де Спенсеров к вечной ссылке с полной конфискацией их имущества. На этот раз король, словно очнувшись от летаргии, вступил в борьбу за своих любимцев и во главе 30-тысячной армии начал преследование не успевшего собрать войска Ланкастера. Последний, перебегая из одного места в другое, был, наконец, настигнут на пути в Шотландию и взят в плен сэром Эндрю Харкли. Поскольку в свое время он не проявил милости к Гавестону, то и сам не мог на нее рассчитывать. Приговоренный военно-полевым судом к смерти, он под град оскорблений был привезен верхом на тощей кляче на возвышенное место близ Помфрета и здесь обезглавлен лондонским палачом. (1322 г.)
Неудача мятежа лишь еще более распалила высокомерие и алчность молодого де Спенсера, который присвоил большинство земель, конфискованных у мятежников. Преследуя истинных и мнимых заговорщиков, он запятнал себя бесчисленными грабежами и насилием, заботясь не о справедливости, а о собственном обогащении2.
Раздел II
Смотри, какие конвульсии
вздымают его страдающую грудь.
(1325) Однако теперь ему предстояла борьба с более грозным соперником в лице королевы Изабеллы, жестокосердной и надменной женщины, которая перебралась во Францию, королем которой был ее брат, и отказывалась вернуться в Англию до тех пор, пока де Спенсер не будет выдворен за пределы королевства. Такой шаг обеспечил королеве два существенных преимущества: во-первых, она приобрела популярность в Англии, где Спенсеров ненавидели; во-вторых, она наслаждалась обществом молодого вельможи по имени Роджер Мортимер, кому она незадолго до того отдала свое сердце и которого одаривала всевозможными ласками, на какие ее вдохновляла ее преступная страсть. Двор королевы стал теперь пристанищем всех недовольных, покинувших Англию и решивших вернуться обратно. Вскоре это позволило ей во главе трехтысячной армии отплыть из Дорта3 и высадиться на побережье Саффолка, где она не встретила никакого сопротивления. Вслед за ее высадкой в стране поднялось всеобщее восстание в ее поддержку. Бедный король обнаружил нелояльность не только в столице, но и во всем королевстве. Он счел возможным довериться лишь небольшому гарнизону Бристольской крепости под командой де Спенсера старшего. Однако и этот гарнизон взбунтовался против своего начальника и выдал его рассвирепевшим баронам, который предали де Спенсера позорной казни: он был повешен в своем панцире, затем тело его было разрезано на куски и отдано на съедение собакам, а голова отослана в Винчестер, где ее выставили на шесте на всеобщее обозрение.
Де Спенсер-младший ненадолго пережил отца. Этот несчастный вместе с немногими другими дворянами, сопровождавшими злополучного короля, был схвачен в захудалом монастыре в Уэльсе. Безжалостные победители, наслаждаясь местью, дополнили свою жестокость глумлением. Королева не стала дожидаться формального суда и приказала немедленно вывести де Спенсера и отдать его на растерзание озверевшей толпе. Казалось, она не в силах отвести глаз от мучений несчастного и наслаждается ими. Виселица, сооруженная для его казни была высотою в 5 футов. Его голову отправили в Лондон, жители которого устроили своего рода триумфальное шествие и водрузили ее на мосту. Судьбу де Спенсеров разделили еще несколько лордов, и, хотя все они заслуживают сожаления, не надо забывать о том, что они сами в свое время подали ужасный пример бесчеловечной жестокости, вызвавшей столь же жестокую ответную расправу.
Тем временем король, надеявшийся найти пристанище в Уэльсе, был обнаружен и выдан его преследователям, радость которых по этому поводу не умерила грубость обращения с ним. Король был доставлен в столицу под оскорбительные крики и улюлюканье толпы и заключен в Тауэр. Вскоре против него было выдвинуто обвинение, причем в вину ему вменялось ничто иное, как неспособность управлять государством, леность и страсть к наслаждениям, а также подверженность пагубному влиянию дурных советников. Решением парламента он был лишен короны и трона, и ему была назначена пенсия. Его наследником был объявлен его сын Эдуард, которому в то время едва исполнилось 14 лет, а регентшей при нем до его совершеннолетия -- королева-мать. Низложенный король не надолго пережил позор утраты трона. Несчастного изгнанника переправляли из одной тюрьмы в другую, по мере чего обращение с ним становилось все хуже и хуже. Его стражи как бы соревновались в бессердечии. Вначале его препоручили заботам Генриха, графа Ланкастера, но как только этот вельможа проявил признаки сострадания к несчастному, короля передали лордам Беркли, Монтрэверсу и Гурнею, в руках которых он находился около месяца. Неизвестно, как относился к своему пленнику лорд Беркли, зато остальные двое решили, что бывший король не должен иметь никакого намека на комфорт в своей новой жизни. Они стали обращаться с ним так, будто их главной заботой было ускорить его смерть, ужесточая его страдания.
(1327) Увидев, что смерть может и не наступить сама собой, а также опасаясь мятежа в пользу Эдуарда, мучители решили избавиться от этой опасности, умертвив его. Король был убит Гурнеем и Монтрэверсом в замке Беркли, убит самым жестоким и мучительным способом, который, однако, не оставил никаких следов. (Согласно хроникам, а также пьесе Кристофера Марло "Эдуард II" и роману Дрюона "Французская волчица", приказ умертвить короля в завуалированной форме (что-то вроде "казнить нельзя помиловать") отдал Мортимер, обладавший в то время абсолютной властью в стране. -- Ф.С.)
ГЛАВА XIV
ЭДУАРД III (ВИНДЗОР)
| Родился в 1312 году | Взошел на престол 22 сентября 1327 года |
| Умер 21 июля 1377 г. |
Царствовал 50 лет |
Раздел I
Враг злонамеренных, всем добрым людям друг,
Умом, достоинством, величием заслуг,
Талантами Эдвард внушал почтенье;
Властитель Англии и подданных сердец,
Пред ним склонившихся в немом благоговенье,
Защитник вдов и сиротам -- отец.
(1327) Парламент, возведший Эдуарда III на трон еще при жизни его отца, учредил для управления государством Тайный Совет в составе 12 специально назначенных вельмож. Любовник вдовствующей королевы Мортимер, конечно же, мог при желании войти в их число, но демонстрируя ложную скромность, отказался от этого. В то же время он тайно влиял на все решения Совета. Мортимер добился того, чтобы большая часть государственного дохода контролировалась вдовствующей королевой. Что же касается внутренней политики, то здесь он совершенно не утруждал себя консультациями с правительственными министрами ни по одному из общественных дел. Сам король был чуть ли не на осадном положении, так что никто не имел доступа к нему. Вся суверенная власть принадлежала Мортимеру и королеве, которые и не думали скрывать свою преступную связь.
(1330) В конце концов Эдуард преисполнился решимости свергнуть власть узурпатора, ставшую ненавистной для народа и обременительной для повзрослевшего короля. Однако могущество фаворита возросло настолько, что противоборство с ним требовало большой осторожности. Королева и Мортимер выбрали в качестве временной резиденции Ноттингемский замок, который охранялся очень строго. Каждый вечер ворота закрывались, а ключи хранились у королевы. Поэтому король и некоторые посвященные в его замысел бароны решили схватить узурпатора в самой крепости. С этой целью Вильяма Бленда, коменданта крепости, склонили к тому, чтобы он впустил заговорщиков в замок по секретному подземному ходу, который был сделан когда-то на случай военной необходимости, но потом завален мусором и забыт всеми, за исключением нескольких человек. Бароны, действующие в интересах короля, прошли в замок по этому ходу ночью и застали Мортимера врасплох. Он был арестован в покоях, примыкающих к королевским, сонным и лишенным всякой возможности сопротивляться. Напрасно королева старалась спасти его, тщетно умоляла она заговорщиков пощадить "благородного Мортимера". Бароны, глухие к ее просьбам, возражали ей, что ранее она слишком многим отказывала в милосердии и сожалении. Фаворит был приговорен к смерти срочно созванным парламентом, не получив права ни на защиту, ни даже на допрос выступавших против него свидетелей. Он был повешен в местечке под названием Элмс, на расстоянии около мили от Лондона, и тело его качалось на виселице в течение двух дней.
Королева, без сомнения виноватая еще в большей степени, находилась, однако, под защитой своего королевского достоинства. Она была лишь отстранена от власти и обречена на пожизненное заключение в замке Райзинг. На ее содержание была выделена пенсия в три тысячи фунтов в год, и король ежегодно наносил ей визит вежливости. Тем не менее, она подверглась всеобщему осуждению и презрению. Она прожила еще около 25 лет, являя собой жалкий памятник своему пагубному честолюбию.
(1333 г.) С целью укрепить свою популярность в народе Эдуард предпринял успешное вторжение в Шотландию и одержал полную победу в битве при Хэлидон-Хилл, где было убито около 30 тысяч шотландцев.
Спустя некоторое время он обратил оружие против Франции, которая в тот момент находилась в особенно бедственном положении. Дело в том, что еще при жизни Филиппа Красивого все три сына этого короля при полном парламенте обвинили своих жен в неверности. По этому обвинению все три принцессы были приговорены к пожизненному заключению. Наследник Филиппа Красивого Людовик Сварливый, вступив на престол, приказал тайком удушить свою жену; участь ее любовника оказалась еще ужаснее: с него живьем содрали кожу. Когда Людовик умер, оставив после себя только одну дочь, короной завладел его брат Филипп Длинный, обосновавший свои действия ссылкой на древний салический закон, по которому женщина не имеет права наследования. После смерти последнего из сыновей Филиппа Красивого Эдуард предъявил свои права на французскую корону, обосновывая их тем, что его мать -- Изабелла была дочерью этого монарха и родной сестрой трем последним французским королям. Поэтому Эдуард считал, что имеет на французский престол больше прав, чем занявший его Филипп VI Валуа, приходившийся Филиппу Красивому всего лишь племянником.
(По Мортону "эти притязания лишь маскировали подлинные цели войны", а именно: "политически объединить Англию, Фландрию и Гасконь, уже связанные между собой торговыми отношениями... Фландрия была центром шерстяной промышленности, а Гасконь являвшаяся все еще феодальным владением английских королей была главным поставщиком вина и соли, а также важной базой по импорту железа". Советский редактор поправляет Мортона так: "Столетняя война велась, главным образом феодалами в их феодальных захватнических интересах; интересы торговли играли здесь подчиненную роль". Грин добавляет еще одну существенную на его взгляд причину: постоянную помощь, которую Франция оказывала Шотландии в борьбе против Англии. -- Ф.С.)
Однако сначала он запросил мнение парламента относительно правомочности этого предприятия. Затем, получив одобрение парламента, произвел сбор шерсти для торговых сделок с фламандцами и во главе английской армии, в сопровождении ряда знатных английских вельмож отплыл во Фландрию, полный завоевательских замыслов.
(1337 г.) Первым испытанием было морское сражение при Слейсе (около Брюгге, у берегов Фландрии), в котором французы потеряли 230 кораблей, более тридцати тысяч моряков и двух адмиралов убитыми. Успех последовавшей за этим высадки Эдуарда в Нормандии, разорение, произведенное его войсками, которые распространились по всей стране, посеяли ужас во французском дворе. Каэнь была взята и разграблена англичанами безо всякой пощады. Участь ее разделили и другие города и деревни вплоть до Парижа. Французы не находили других средств остановить продвижение завоевателей, как уничтожение мостов. Филипп VI, бывший в то время королем Франции, не терял времени даром, собирая войска для отпора врагу. Он расположил одну свою армию во главе с генералом Годомаром де Фэ на берегу Соммы, которую Эдуард собирался форсировать, а сам во главе другой армии численностью 100 тысяч человек переправился навстречу английскому войску с намерением дать решительный бой.
Поскольку обе армии некоторое время находились в пределах видимости друг друга, с обеих сторон не было ничего желаннее, чем начать сражение. И, хотя силы были неравными, так как англичане имели не более 30 тысяч человек против более 120 тысяч французов, Эдуард решил все же положиться на боевой дух и выучку своих солдат и поставить на карту все. Для этого он выбрал удачную позицию близ деревни Кресси, где ожидал вражеской атаки в полном спокойствии. Он расположил своих людей на пологом склоне возвышенности, построив их в три линии. Первой командовал юный принц Уэльский, второй -- графы Нортхэмптон и Арунделл, а третью, оставленную в резерве, возглавил сам король.
С другой стороны Филипп, движимый негодованием и уверенный в своем численном превосходстве и близкой победе, проявил больше безрассудного стремления начать поскорее сражение, чем благоразумия в обеспечении его успеха. Он повел свою армию, построенную в три линии, против английских сил. Первая линия состояла из 15 тысяч генуэзских арбалетчиков, вторую возглавлял брат короля граф Алансонский, третью -- сам король.
"Подобно последующим битвам при Пуатье и Азенкуре, битва при Креси явилась результатом нелепой стратегии англичан, которые с недостаточно сильной армией проникли вглубь Франции и оказались припертыми к стене превосходящими силами противника. Однако недочеты стратегии были восполнены превосходством тактики. Уроки войны с Шотландией и битвы при Кутре (где фламандские ткачи разбили превосходящие силы французской феодальной знати) показали и слабость феодальной кавалерии и преимущества большого лука, а также массовых формирований хорошо обученной стойкой пехоты". Мортон, 1950 г.
Раздел II
Пускали лучники каленых тучи стел,
В атаках яростных французов строй кипел,
Но как родного острова скалы
Неколебим, встречал Эдвард атак валы.
(1346 г.) Около трех часов пополудни началась знаменитая битва при Кресси. Французский король приказал генуэзским стрелкам идти в атаку, но они были утомлены долгим маршем и нуждались хотя бы в небольшом отдыхе прежде, чем идти в бой. Граф Алансон, узнав об их просьбе, прискакал к ним и, обругав их трусами, погнал их в сражение. Их замешательство еще более усилилось сильным ливнем, который намочил тетивы их арбалетов. Поэтому стрельба, которую они открыли, не нанесла англичанам почти никакого урона. Английские же лучники, которые хранили свое оружие в чехлах, неожиданно получили и дополнительное преимущество, так как дождь внезапно прекратился и открылось яркое солнце, светившее в глаза их противникам. Стрельба англичан была такой плотной и меткой, что в рядах генуэзцев воцарились ужас и паника. Английские лучники в то время считались лучшими в мире и еще долго сохраняли свое первенство в стрельбе. При этом они использовали как арбалеты, так и большие луки, предпочитая все же последние.
Юный принц Уэльский исключительно разумно для своих лет использовал замешательство врага и двинул свое войско в бой. Однако французская кавалерия под командованием графа Алансона, повернув к месту схватки, выдержала натиск и начала врубаться в ряды англичан. На помощь принцу поспешили графы Арунделл и Нортхэмптон. Принц все время находился в самом пекле битвы, и там, где он появлялся, победа клонилась на сторону англичан. Вокруг него кипела самая жаркая схватка, и мужество юноши поражало даже самых бывалых ветеранов. Однако их изумление его отвагой не уменьшало их опасений за его жизнь. В конце концов, один из офицеров был направлен к королю с просьбой прислать отряд на выручку принцу. Эдуард, который в этот момент с величайшим спокойствием наблюдал за сражением с ветряной мельницы, с кажущимся безразличием спросил, не убит ли его сын. Когда ему сказали, что принц жив и совершает чудеса храбрости, король вскричал: "Тогда скажите моим генералам, что он не получит от меня помощи и вся слава этого дня достанется ему. И пусть он покажет себя достойным воителем и будет обязан победой лишь собственной доблести!" Эта речь, переданная принцу и его приближенным, воодушевила их на еще большее мужество. Они бросились на французскую кавалерию в новую атаку, и граф Алансон был убит. Это было началом полного разгрома. Французы, лишившись опытного военачальника, были объяты паникой, и вскоре вся французская армия обратилась в бегство и была предана мечам безжалостных преследователей. Только ночь прекратила резню.
В битве при Кресси был убит король Богемии, сражавшийся на стороне Франции, чей девиз "Ich diene" ("я служу") был обнаружен среди перьев, украшавших его шлем. Эдуард (Черный принц) присвоил себе этот девиз, который с тех пор стал традиционным девизом всех принцев Уэльских. В этой битве впервые были использованы пушки. -- Д-р Пиннок
Ни одна победа не была для англичан столь своевременной и столь бескровной, как эта. Несмотря на страшную резню, победители потеряли убитыми одного оруженосца, трех рыцарей и небольшое число бойцов низшего сословия. Но эта победа принесла еще более ощутимые плоды. Эдуард, столь же трезвый в своих завоевательских планах, сколь и благоразумный в методах их осуществления, решил обеспечить себе легкий доступ во Францию на будущее. С этой целью он осадил крепость и порт Кале, которую защищал Жан де Вьенн и которая была обеспечена всем необходимым для длительной обороны. Эта операция, хотя и потребовала долгого времени, но закончилась полным успехом. Напрасно комендант защищался с величайшей отвагой, напрасно он удалил из крепости все бесполезные "лишние рты", которым Эдуард великодушно позволил удалиться. Король решил сломить гарнизон крепости голодом, и после 12 месяцев осады обороняющиеся были доведены до последней крайности. В наказание за бессмысленное упорство, проявленное защитниками крепости, Эдуард приказал казнить шесть наиболее знатных горожан. Шесть человек вызвались на казнь сами и с веревками на шее в знак смирения явились к месту казни, однако благодаря заступничеству королевы они были помилованы
В то время, как Эдуард одерживал победы на континенте, шотландцы, никогда не упускавшие благоприятной возможности для мести и грабежа, нарушили границу и вторглись в королевство с огромной армией во главе со своим королем Дэвидом Брюсом. Неожиданное вторжение в такой неподходящий момент встревожило, но не устрашило англичан. Лайонел, сын Эдуарда, оставленный им в качестве попечителя Англии на время его отсутствия, был слишком юн, чтобы доверить ему руководство армией, но победы англичан на континенте, казалось, вдохновили на подвиг даже женщин. Филиппа, жена Эдуарда приняла командование на себя и приготовилась отразить нападение врага. Назначив лорда Перси своим генералом, она собрала войско, которое встретило шотландцев у поселка Невиллз-Кросс близ Дюрхема и вступила с ними в бой. Шотландский король горел желанием начать сражение, так как рассчитывал одержать легкую победу над недисциплинированным войском во главе с женщиной, однако он обманулся. Его армия была разгромлена и обращена в беспорядочное бегство. Пятнадцать тысяч шотландцев были изрублены в куски, а сам Брюс вместе со многими знатными лордами и рыцарями был взят в плен и с триумфом доставлен в Лондон (1346 г.)
Спустя десять лет Черный принц (так называли принца Уэльского по цвету его лат) одержал победу над французами в битве при Пуатье1, где был взят в плен король Франции Иоанн Добрый, которого он отправил в Лондон с величайшим триумфом, свидетелями чего были тысячи восторженных жителей столицы.(1356 г.)
Два пленных короля, одновременно находившихся при английском дворе, -- это был величайший взлет славы английского оружия, однако слава была, пожалуй, единственным достижением, так как все, что было завоевано во Франции с таким риском и ценой таких великих усилий и затрат, все это было постепенно и незаметно утрачено, хотя и без видимых поражений в крупных битвах. Англичане, измотанные длительной необходимостью снабжения своих войск на континенте, оказались не в состоянии удерживать там свою армию. Карл V, который унаследовал корону Иоанна Доброго, скончавшегося в плену в Савойе, терпеливо дожидался момента, чтобы дать англичанам решительный бой, довольствуясь на первых порах тем, что не мешал им тратить свои силы в попытках разграбить французские города. А затем, избегая крупных сражений, захватывал те районы, где англичане не были достаточно сильны. Вначале он вторгся в Пуату, и жители Аббевиля раскрыли перед ним городские ворота. Их примеру последовали жители Сент-Валуа, Рю и Кротье. Так, спустя недолгое время почти вся страна покорилась ему. Южные провинции подобным же образом были захвачены его генералами, тогда как Черный принц, лишенный помощи и снабжения из Англии, измученный тяжелой формой чахотки, был вынужден возвратиться на родину, оставив дела на юге Франции в самом плачевном состоянии.
Приближающаяся смерть Черного принца, состояние здоровья которого давало слишком явные симптомы быстрого угасания, была самым страшным ударом для короля1, омрачив конец его столь замечательного царствования. Этот доблестный и получивший блестящее образование принц умер на 46-ом году жизни. Он остался в памяти англичан примером человека без единого недостатка, и народное горе по случаю его смерти было безутешным.
Наиболее чувствительной эта потеря была для короля, страдания которого ничто не могло умерить. Он полностью удалился от государственных дел и оставил королевство на разграбление хищным министрам (во главе с Джоном Гантом. -- Ф.С.). Последствий этого пагубного шага он не увидел, так как умер спустя год после смерти принца. Он умер в Шине, округ Сарри, умер покинутый всеми придворными, включая тех кто обогатился за счет его милостей, на 65-ом году жизни и пятьдесят первом году своего царствования в 1377 году. Это был монарх, скорее восхищавший своих подданных, чем любимый ими, король, которому больше аплодировали, чем сочувствовали.
Во время правления Эдуарда III был учрежден Орден Подвязки, число кавалеров которого, не считая короля, составляло 24 человека. Согласно весьма распространенной, хотя и не подкрепленной авторитетными свидетельствами легенде, однажды на балу графиня Солсбери уронила подвязку, которую король поднял и вручил ей со словами: "Honni soit qui mal y pense" (пусть будет стыдно тому, кто об этом плохо подумает). Этот случай будто бы и дал повод учредить этот орден и его девиз. Впрочем, некоторые утверждают, что этот орден впервые был учрежден Ричардом Львиное Сердце во время осады Аккры, когда в минуту крайней опасности ему остались верными лишь 25 рыцарей, которым он с тех пор приказал носить голубую ленту, обвязанную вокруг каждой из ног, а впоследствии посвятил в рыцари Ордена Подвязки.
В это царствование был введен закон о государственной измене, построена церковь Святого Стефана (позднее палата Общин) и перестроен из крепости Виндзорский дворец.
У Эдуарда и его жены Филиппы было 12 детей. Старший сын -- Черный принц умер до смерти короля, однако он оставил после себя сына, который и унаследовал трон своего деда под именем Ричарда II.
ГЛАВА XV
РИЧАРД II Бордо (по месту рождения)
| Родился в 1367 году | Взошел на престол 21 июня 1377 года |
| Низложен 30 сентября 1399 г. | Царствовал 22 года |
| Умер 10 января 1400 года |
РАЗДЕЛ I
Хоть отпрыск знаменитых деда и отца,
Он все ж едва ль заслуживал венца.
(1377 г.) Ричарду II едва исполнилось десять лет, когда он унаследовал трон своего деда. К этому времени народ бедствовал и был охвачен недовольством, а знать была полна гордыни и мятежных устремлений. Пока король был несовершеннолетним, управление находилось в руках трех его дядей: герцогов Ланкастерского, Йоркского и Глостерского. И, поскольку покойный король вовлек страну во многие трудные, опасные, да к тому же и дорого стоящие войны, которые требовали значительных и постоянных усилий и затрат, то недовольство в народе было сильнее, чем когда-либо.
Огромные затраты на вооружение против окружающих страну врагов и стремление администрации как можно более тщательно подготовить каждое из затеваемых предприятий полностью опустошили казну. Поэтому парламент ввел новый налог в три гронта (монета стоимостью 4 пенса) на каждого англичанина старше 15 лет для снабжения армии провиантом. Негодование в народе возросло еще более, так как новый налог был весьма несправедлив: богатые платили ничуть не больше бедных, и эта несправедливость разожгла возмущение бедноты в пламя бунта.
(1381 г.) Все началось в Эссексе, где упорно распространялся слух, что крестьяне будут разорены, их дома сожжены, а добро разграблено. Первым, кто призвал бедняков к оружию, был хорошо известный в этой местности кузнец по имени Уот Тайлер. Сборщики налогов пришли к нему, когда он был за работой, и потребовали внесения налога за его дочь. Он отказался под тем предлогом, что ей еще не исполнилось 15 лет. Один из сборщиков, человек очень жестокий, настаивал на том, что она вполне зрелая женщина, и при этом вел себя очень непристойно. Это до такой степени возмутило отца, что он внезапно хватил обидчика молотом по голове и убил его. Стоящие рядом одобрили его действия и все как один решили защищать его. Они выбрали его своим вожаком и назвали народным защитником и своим доверенным лицом.
Легко представить себе беспорядки, учиненные этой разъяренной толпой. Вся округа взялась за оружие. Они жгли и грабили все на своем пути, вымещая на бывших господах все обиды, которые раньше терпели от них безропотно. Вскоре недовольство стало всеобщим и число восставших, когда они подошли к столице, значительно возросло. Огонь восстания распространялся очень быстро и вскоре охватил Кент, Херефордшир, Сэрри, Норфолк, Кембридж и Линкольн. Когда восставшие подошли к Блэкпулу, их число превышало 100 тысяч человек. Одну из групп восставших возглавлял сам Уот Тайлер, который повел их в Смитфилд. Здесь он был встречен королем, который пригласил его на переговоры, якобы для того, чтобы выслушать недовольных и удовлетворить их претензии. Тайлер, приказав своим товарищам оставаться в отдалении, пока он не подаст сигнала, смело направился на встречу с королем и начал переговоры посреди всей королевской свиты.
Требования этого демагога осуждены всеми историками того времени как наглые и сумасбродные, и все же трудно не признать справедливость тех петиций, которые восставшие доверили ему отстаивать. Он требовал, чтобы все рабы получили свободу, чтобы все пастбища для скота были в равной степени открыты как для богачей, так и для бедных, и чтобы все получили прощение за прошлые грехи и нарушения закона. Произнося твердым голосом эти требования, он то и дело угрожающе размахивал мечом. Эта наглость настолько возмутила Уильяма Уолворта, лондонского мэра, находившегося в свите короля, что он, не задумываясь о том, какой опасности он подвергает его величество, нанес Тайлеру удар своей булавой. В этот момент один из королевских рыцарей, подъехав к бунтарю сзади, поразил его мечом.
Мятежники, видя, что их вожак убит, приготовились отомстить за него. Их луки были уже натянуты, когда Ричард, которому в то время едва исполнилось 16 лет, подъехал к ним и с восхитительным присутствием духа закричал: "Ну что, мои верные люди, уж не хотите ли вы убить своего короля? Не печальтесь о своем атамане; я сам буду вашим командующим! Следуйте за мной и вы получите все, чего требуете!" Охваченные восторгом мятежники немедленно повиновались. Они выехали вслед за королем на поле, и он предоставил им ту же хартию, которую только что обещал их вожаку, и которую он отменил в парламенте.
Поэт Гувер описал это восстание в стихах на латыни, выдержку из которых мы приводим в качестве образца литературы того времени. Мы полагаем, они не станут менее поэтичными из-за облачения английских кличек и уменьшительных имен в латинские одежды. Эти стихи юмористически переведены на английский Эндрусом1:
Уот кричит, а Том пищит и Симкин подвывает.
Валежник Батт к костру тащит, а Гибб к толпе взывает.
Орет Годлин, а вместе с ним и Хайк и Боб горланят;
Грэг хлопает, Хоб топает, а Тим кого-то манит.
И Ходж и Лэри и Давид -- других ничем не хуже...
У Джуда бесподобный вид, -- он искупался в луже.
Вот, подобравшися к огню, хватает Джэки головню,
И с ней в руках он пляшет,
А Тиб, хоть рад такому дню, ножом свирепо машет, -- и т. д.
(1389 г.) До поры до времени король находился под контролем регентов, которые делали все, чтобы не допускать его к власти. Но вот, в один прекрасный день, когда после пасхи собрался чрезвычайный совет знати, он к удивлению всех присутствующих пожелал узнать, сколько ему лет. Когда ему ответили, что ему уже 22 года, он заявил, что с этого времени он будет править один, без посторонней помощи, так как никому не позволит лишить себя прав, которыми обладает последний из его подданных2.
Получив свободу управлять государством по своему усмотрению, он сразу же проявил себя как человек, лишенный тех качеств, которые требуются для того, чтобы завоевать прочный авторитет. Он обожал блестящие и парадные, но бесполезные мероприятия. Он часто допускал к себе людей низких сословий, но никогда не мог внушить им почтения к своему уму или характеру. С другой стороны жестокость, проявленная им по отношению к герцогу Глостерскому, который по незначительному подозрению был отправлен заточение в крепости Кале и там убит (1397 г.), а также другие не более справедливые поступки не могли не усилить враждебное отношение к нему, которое успело пустить глубокие корни в королевстве. Пристрастие короля к фаворитам, число которых со временем росло, сделало короля одиозной фигурой. Однако, несмотря на то, что Ричард, казалось, делает все, чтобы настроить против себя своих подданных, поводом для его свержения послужил случай.
Герцог Херефорд, явившись в парламент, обвинил герцога Норфолка в том, что тот в личной беседе позволил себе оскорбительные слова в адрес короля. Норфолк отверг это обвинение, назвал Херефорда лжецом и, чтобы доказать свою невиновность, вызвал его на поединок. Поскольку для мирского суда улик не хватало, лорды с готовностью одобрили поединок как средство выявить виновного, так как в то время считалось, что исход поединка решается Божьим судом. Были назначены время и место дуэли, и весь народ с нетерпением ожидал разрешения этого спора. Наконец, настал день и час, когда должен был начаться поединок. Вот противники уже, пришпорив коней, помчались навстречу друг другу, как вдруг коль остановил поединок и приказал обоим дуэлянтам покинуть страну. Герцог Норфолк был выслан пожизненно, а герцог Херефорд только на 10 лет. Так, один был обречен на изгнание, не будучи официально обвинен, а другой вообще без всякого повода3.
Герцог Норфолкский был совершенно подавлен горем и сознанием несправедливости вынесенного приговора. Он удалился в Венецию, где через несколько лет умер от разрыва сердца. Поведение Херефорда в этом деле было внешне покорным и смиренным. Королю это настолько понравилось, что он понизил срок изгнания до четырех лет, а также дал Херефорду письменный патент, гарантирующий ему владение всем имуществом, которое может достаться ему по наследству во время его отсутствия. Однако, когда в 1398 году отец Херефорда, герцог Ланкастерский умер, король объявил выданный им патент недействительным и сам завладел Ланкастерским герцогством.
РАЗДЕЛ II
Вы видите: страна разорена;
Народ в ней бедствует и знать оскорблена;
Свобода попрана, в забвении закон...
О нет! не враг нанес нам сей урон!
Страшнее ничего гражданской нет войны.
Самих себя бояться мы должны!
(1399 г.) Такое изощренное преследование разожгло в Херефорде ненависть к королю, и хотя он до поры до времени вынужден был скрывать это, возмущению его не было границ. Он задумал лишить трона человека, показавшего себя недостойным власти. И для осуществления этого замысла трудно было найти более подходящую личность, чем Херефорд. Он был хладнокровен, проницателен, решителен и в то же время осторожен. Он успел уже отличиться в крестовых походах против язычников в Литву, предпринятых Тевтонским орденом и, таким образом, помимо названных качеств, доказал и свое благочестие, и свою доблесть. Личные обиды подхлестывали в нем благородный замысел, для достижения которого у него было достаточно и союзников, и удачливости. Чтобы воплотить свои планы в жизнь, нужно было только дождаться момента, когда король куда-нибудь отлучится из Англии. И вот, когда Ричард отплыл в Ирландию для подавления вспыхнувшего там мятежа, Херефорду представилась возможность, которой он так терпеливо и долго ждал.
В сопровождении свиты в 60 человек он спешно отплыл из Нанта на трех утлых суденышках и вскоре высадился близ Равенспера в Йоркшире. Граф Нортумберлендский, который уже давно был недоволен королем, вместе со своим сыном Генри Перси, прозванный за свой буйный нрав Хотспуром (Горячая Шпора) немедленно примкнул к Херефорду со своими войсками. После этого наплыв добровольцев под его знамена был так велик, что уже через несколько дней под его началом была армия в 60 тысяч человек.
Пока в Англии развивались описываемые события, Ричард пребывал в полном неведении о них. Западные ветры, господствующие над морем в течение трех недель, препятствовали сообщению между островами, и он не получал никаких известий о начавшемся восстании. Когда же Ричард в сопровождении 20-тысячной армии высадился в Милфорде, он убедился, что находится в тяжелейшем положении. Оказавшись посреди восставшего народа, он не мог найти ни одного верного друга, на которого мог бы положиться. Его и без того небольшая армия начала дезертировать, и через несколько дней в ней осталось не больше 6000 бойцов. Не зная, кому довериться и куда направиться, он не нашел ничего лучшего, как отдаться на милость своему врагу и добиться жалостью того, чего нельзя уже было завоевать оружием. Поэтому он направил Херефорду письмо, в котором выражал готовность подчиниться любым условиям, которые тот поставит, а также искреннее желание вести переговоры.
Для переговоров граф4 назначил ему встречу в одном из замков близ Честера, куда на следующий день прибыл вместе со своей армией. Ричард, которого накануне туда доставил герцог Нортумберлендский, наблюдал приближение своего соперника с крепостной стены и поспешно спустился вниз, чтобы принять его. После формальной церемонии Херефорд проследовал в замок в полном вооружении. Лишь голова его оставалась непокрытой в знак внешнего почтения к королю. Ричард принял его с видом искреннего дружелюбия, что было замечательно в его положении, и сердечно поздравил его с возвращением на родину. "Мой лорд король, -- отвечал ему с почтительно холодным поклоном граф, -- я вернулся несколько раньше установленного Вами срока, так как Ваш народ жалуется, что в течение 21 года Вы управляете им слишком сурово и несправедливо. Народ очень недоволен Вашими действиями, и я, если угодно Богу, помогу Вам управлять государством". На эту декларацию король не нашел иного ответа, как смиренно согласиться: "Мой дорогой кузен, если это угодно Вам, это угодно и мне".
Однако высокомерное заявление Херефорда было далеко не последним унижением, которое пришлось пережить несчастному Ричарду. После короткой беседы с приближенными короля Херефорд приказал вывести королевских лошадей из стойла, и, когда две жалкие клячи были вытащены наружу, на одну посадили Ричарда, а на другую его фаворита графа Солсбери. Так, парой их повезли в Честер, а затем с триумфальным шумом, при большом скоплении народа, ничуть не тронутого бедственным положением короля, дальше из города в город. Народ издевался над королем и чествовал победителя. "Многая лета доброму герцогу Ланкастеру, нашему вождю!" -- кричали все. Что же касается короля, то, как патетически выразился поэт, "никто не крикнул: благослови его Боже!".
Так, после неоднократных унижений, он был заключен в Тауэр, где, возможно, его подвергали еще более изощренным надругательствам и жестокому обращению. Несчастный монарх, унижаемый таким образом, постепенно терял королевское достоинство и гордость и вскоре окончательно пал духом. При таких обстоятельствах было совсем не трудно принудить его подписать признание себя неспособным управлять государством и отречение от престола.
После этого Херефорд обосновал свои претензии на корону (как старший внук Эдуарда III по мужской линии. Ф.С.), но желая придать им видимую законность, созвал парламент, который с готовностью одобрил и утвердил их. Против короля было наспех составлено и признано справедливым обвинение, содержащее 33 пункта, в соответствии с которыми он был торжественно низложен, а герцог Херефорд был избран на его место под именем Генриха IV. Так началась борьба между Ланкастерским и Йоркским домами5, которая спустя несколько лет залила королевство кровью, но в конце концов привела к учреждению конституции.
После свержения Ричарда граф Нортумберленд сделал официальный запрос в парламенте относительно того, как следует обращаться с низложенным королем. В ответ было решено, что Ричард должен содержаться в безопасном месте, где бы его не могли найти и вызволить оттуда его друзья и сообщники. Это решение было выполнено, однако поскольку он все еще оставался в живых, узурпатор не мог чувствовать себя на троне спокойно. И действительно, ряд заговоров и восстаний побудили Генриха пожелать Ричарду смерти. В соответствии с этим желанием один из тех убийц, которые всегда найдутся при любом дворе, готовый совершить самое ужасное преступление, была бы награда, отправился к мечту заключения несчастного монарха, в замок Помфрет и вместе с 8-ю сообщниками ворвался в его апартаменты. Король, догадавшись, что они пришли с целью лишить его жизни, решил не отдавать ее даром, но продать по возможности подороже. Выхватив у одного из убийц секиру, он уложил четырех из них мертвыми к своим ногам, но в конце концов был убит также ударом секиры. Впрочем, некоторые полагают, что его просто уморили голодом.
Так скончался несчастный Ричард на 34-ом году жизни и на 23-ем году правления. Хотя многие его поступки заслуживают порицания, все же постигшее его наказание было тяжелее, чем его грехи, а его страдания в конце жизни снискали ему больше сочувствующих, чем могли бы снискать самые достойные поступки. Он не оставил ни законного, ни внебрачного потомства, хотя был женат дважды.
Грин дает Ричарду несколько иную характеристику: "Первые восемь лет его самостоятельного правления показали исключительную мудрость и удачливость... Однако блестящие способности, свойственные почти всем Плантагенетам, были подпорчены проявлениями непостоянства, непомерной гордыней и стремлением к абсолютной власти". К тому же он восстановил против себя почти все общество не только несправедливыми но и объективно добрыми делами, в частности, мирной политикой; когда после двадцати мирных лет экономика Англии несколько окрепла и забылись тяготы войны, приводившие к бунтам и мятежам, англичан вновь потянуло на войну и грабежи во Франции. Тем не менее, "даже всей аккумулированной ненависти масс к Ричарду было недостаточно, если бы акт ревнивой подозрительности и тирании не предоставил им способного и беспринципного лидера" в лице Херефорда. (Ф.С.)