27 сентября 2023  13:41 Добро пожаловать к нам на сайт!

ЧТО ЕСТЬ ИСТИНА? № 38 сентябрь 2014 г.

 

Новые имена

 

Людмила Шарга

Людмила Шарга

 

Поэт, прозаик. Родилась в России, живёт и работает в Одессе. По специальности – педагог. Член Южнорусского Союза Писателей, Национального союза журналистов Украины. Руководитель творческой гостиной «Diligans». Член редакционной коллеги литературного журнала «Южное Сияние» (Одесса). Автор сборников прозы и поэзии «Адамово Ребро», «На проталинах памяти», «Билет в осенний день», «Рукой подать…», «Повесть о падающих яблоках», а также многочисленных публикаций в украинской и зарубежной периодике. Лауреат международных литературных конкурсов и премий.

 

НЕМНОГО СТИХОВ

 

***

Иди своим путём!

Пускай окликнут,

и возмущённо спросят: «Ты куда?».

Великие лишь потому велики,

что не были вторичны никогда.

Иди своим путём сквозь снег, сквозь топи, –

ты этот путь осилишь, осознав:

Пусть кем-то жизнь растрачена на копии,

Но всё ж, куда ценней оригинал.

 

***

А может, нас ждала судьба иная,

в которой были б небеса глухи,

и не рождались бы на свет стихи.

И, откровенья этого не зная,

мы жили бы – послушны и тихи,

и наши домочадцы были б рады…

А в сущности, что человеку надо?

Чтоб полной чашей назывался дом…

Идиллию представила с трудом.

Не для меня она,

и я готова

всё в жертву принести во имя Слова,

Но только, близких охрани, Творец,

пусть будет ровным стук родных сердец…

 

***

Когда чужой урок не впрок – что остаётся?

Покорно принимать свой рок.

А всё ж, неймётся…

Стыда не ведая, творим свои деянья…

Кто может – в Иерусалим – за покаяньем,

а кто не может – просто в храм – через дорогу,

но не найдут ни тут, ни там безумцы Бога.

Семь бед – всегда один ответ,

и взропщут: был ли?

А в душу заглянуть к себе… увы… забыли.

 

КУДА УВОДЯТ ЛЕСТНИЦЫ

 

А лестницы уводят в небеса…

Мы это слишком поздно понимаем.

Идём себе, голов не подымая,

ленясь друг другу посмотреть в глаза.

Несёмся – в детстве, в юности – летим,

а в зрелости ступаем осторожно,

оглядываясь.

За детей тревожно…

Кто, как не мы, придёт на помощь им.

Вот так и поднимаемся: спеша,

отсчитывая годы, как ступени,

не ведая, что где-то в средостенье

томится в каждом пленница-душа.

Так и идём.

На завтра… на потом…

Откладываем деньги, жизнь и встречи.

Потом… «иных уж нет, а те – далече…»

Идём…

И всё сильней сутулим плечи,

и ловим воздух пересохшим ртом.

 

РАЗМЫШЛЕНИЯ О ПРИЧИНАХ НЕЛЮБВИ К ОСЕНИ,

или Дорога у Храму

 

Осень, выверив всё до грана,

сокровенное обнажит,

и укажет дорогу к Храму,

только Храм в руинах лежит.

Слишком часто осанны пелись

Лже-мессиям и лже-богам,

слишком рьяно хула и ересь

опадали лузгой к ногам.

Листопады сердца тревожат,

выявляя глубины ран;

только осень одна поможет

осознать, что разрушен Храм.

Мишуру обдерёт до нитки –

Пусть притворство умерит прыть:

безнадежны его попытки

оголённую суть прикрыть.

В безнадежности той причина

неприязни к осенним дням,

где сползает с лица личина,

оплывая как от огня,

где по милости чьей-то странной,

ты, не чувствуя своих ран,

обретаешь дорогу к Храму,

возрождая тем самым Храм.

 

ДАВАЙ ПОГОВОРИМ О СКОРОСТЯХ

 

Все декабри притягивают грусть –

и с каждым годом тяжелее груз…

Зима.

Декабрь.

Я у тебя в гостях…

Давай поговорим о скоростях.

О том, что нам размеренность нужней,

мы были б грациозней и нежней,

вздыхали бы, о рыцарях грустя…

О чём бишь, я?

Ну да – о скоростях,

о стаде моралистов и сутяг,

в ком увязают скорость, свет и пыл,

в ком оседает возрастная пыль –

всё вовремя – всё на своих местах.

На чей-то крик, переходящий в хрип,

мы не отозвались, хотя – могли б…

Подробности покажут в новостях.

О чем бишь, я?

Ах, да – о скоростях,

о том, что в декабрях гнездится грусть,

у лабухов – наизготове медь…

Нам навязали жёсткую игру,

где выигравшим достаётся смерть…

Пускай им превышение простят,

их мчат в кабриолетах декабри,

на самых запредельных скоростях,

а за плечами Млечный Путь горит.

 

***

И дольше века длится день...

Борис Пастернак

Укутываю пыльным фетром

фарфоровую хрупкость дней,

наполненную тихим ветром

и силуэтами теней.

Наполненную дальним светом,

в котором мил любой пустяк…

я, Века канувшего в Лету,

осиротевшее дитя.

Урбанистический приёмыш,

хранящий душу под замком,

по осени до окоёма,

во сне летящий босиком,

до старой дедовской усадьбы,

где пленница одним живёт:

не просыпаться бы… писать бы

и дни и ночи напролёт…

И, согреваясь у камина,

смотреть на падающий снег,

предчувствуя, что будет длинным

грядущий день, как прошлый век.

 

***

Вырастаю из ранних стихов,

как из детских пелёнок,

как печаль вырастает из сумрака белых ночей;

и всё глуше влюблённостей хор,

где мой голос так тонок,

и зима – холодней,

и отчаянье всё горячей.

Мне давно уже тесно в стихах,

где пронзительна нежность,

но душа нетерпима, как прежде, ко всякому злу.

Прихожу в эту жизнь

и преодолеваю рубеж, но

не могу обучиться простому её ремеслу.

Как и прежде, иду напролом,

прямиком – по сугробам,

как и прежде, в осеннюю пору светло и легко,

только вот маловаты стихи,

словно детская обувь,

и опять всё с нуля начинать

и опять – босиком.

Я из прожитых дней вырастаю…

Податливой глиной

мне казались слова, что росли под рукою моей.

Но не подлинной правдой

стихи обернулись –

подлинной* –

чем их легче читать – тем рождались они тяжелей…

___

* Правда, полученная под пытками. Лиин, подлинник – орудие палача.

 

ВЕСЕННЕ-НЕВЫНОСИМОЕ

 

Так и пишу – без псевдонимов,

без инсталляций и мимикрий,

так и живу: в сущности – мимом,

но иногда срываюсь на крик.

Не выношу мест и имений

от первых лиц,

пену и шум,

не выношу лунных затмений,

солнечных – тоже – не выношу.

Не выношу триумфальные арки

и новодел

и вердикт – «на слом!»

да…

и вон ту девушку в парке,

что весела, оттого что с веслом.

Тех, кто сумняшеся ничтоже

грязными щупальцами – в душе,

впрочем, тех, кто чистыми – тоже

не выношу – лезли уже…

Не выношу кормушек и клеток,

белых от злобы

глаз проповедников,

не выношу королевских левреток –

коммуникабельных бесхребетников.

В детстве меня за это ругали,

позже – пытались лечить голоданием

те, кто издал полный список регалий

в твёрдом глянце

отдельным изданием…

(ежегодный тираж – одна тысяча экземпляров,

на лицевой стороне обложки – фото во весь рост

с указанием точного веса, памятных мест настоящих, прошлых и будущих…)

Так и живу

с идиосинкразией,

без адаптаций и мимикрий…

Осень – моя анестезия,

но по весне срываюсь на крик.

 

СЛОВО – МОЁ ЛОГОВО

 

Тяжкий крест ли, данность Божья ли,

добровольная аскеза ли…

то бессонницы тревожили,

то забвенья вены резали.

Слово, слово моё логово,

в нём зализываю раны я,

Как известно, богу – богово

а поэту – участь странную.

Избавленье ли, проклятье ли

крест изгойством коронованных,

не страшись, поэт, распятия, –

не минует всё одно оно.

Дверь захлопнуть – дело верное.

От окна бы кто помиловал…

Но парит поэт над скверною,

наделённый древней силою.

Оставляю Богу – Богово.

Принимаю участь странную.

Не касайтесь только логова –

в нём зализываю раны я…

 

НЕФОРМАТ

 

Небрежно бросишь: «Женские стихи…

Поэзия – занятие мужское!», –

и подчеркнёшь безжалостной рукою

огрехи, словно смертные грехи.

Потом добавишь: «Это неформат», –

и удалишься, тяжело вздыхая,

журнал оставив «толстый» со стихами,

на память – разбирайся, мол, сама.

И я увязну в языке чужом,

в конструкциях, что сердцем не согреты,

пытаясь отыскать лицо поэта,

а в памяти останется… пижон.

И буду вновь замаливать одна

все «прегрешенья» в тоненькой тетради…

А всё-таки, скажи мне, Бога ради,

что здесь не так,

и в чём моя вина?

Не в том ли, что осознанно вполне

к классическому слогу тяготею,

он незамысловат и незатейлив,

и потому – вне времени и вне

всех новомодных стилей и течений.

Они пройдут, как дождь, как снегопад,

как сонм скоропостижных увлечений,

останется лишь то, что «неформат»,

и что людьми поэзией зовётся;

однажды взяв начало от …сохи,

по свету бродят разные стихи,

а в сердце лишь она и остаётся.

 

НЕМНОГО СТИХОВ

 

Взвешиваю каждое слово,

словно не осталось их вовсе,

словно за прощальным уловом

невод свой забросила в осень,

словно, листопады листая,

только им пытаюсь я вторить,

чтобы стихотворную стаю

не сгубить в реторте риторик.

Чтобы не личиной, а ликом

суть моя в словах проступала,

ну а жизнь – в стихах,

поелику,

всё большое кроется в малом.

Ведь перед людьми, как пред Богом,

не солгать – да не отмолчаться…

А стихов и нужно немного:

для души,

для Света,

для счастья…

 

Rado Laukar OÜ Solutions