Поэты С-Петербурга
Мария Амфилохиева
Мария Амфилохиева родилась в Ленинграде 22 марта 1960 года. Окончила факультет литературы ЛГПИ им. А.И.Герцена.
15 лет прожила в Забайкалье, в поселке Вершино-Дарасунском Читинской области. Работала в школе и в районной газете «Советский Север», именно там начала печататься не только как журналист, но и как поэт. Одновременно была корреспондентом московской газеты для учителей «Первое сентября». Окончила в Чите факультет работников СМИ.
В Петербург вернулась в 1997 году. В настоящее время работает учителем литературы в физико-математическом лицее № 239. Печаталась во многих изданиях. Участвовала в спектаклях «Театра Поэтов». Плотно сотрудничала с журналами «Рог Борея» и «Невский альманах». Член Союза писателей России с 2004 года. Поэт, прозаик, критик, редактор. Состоит в поэтической группе «ОКНО», выпуская поэтический журнал с таким же названием. Вот перечень книг, изданных Марией Амфилохиевой:
«Любовь – вторая наша родина» (стихи, 1998), «Пульсация Солнца» (стихи, 2000),
«Охтинский мост» (стихи, 2002), «Окликая по имени» (стихи, 2003), «Традиции и инновации в преподавании литературы» (методическое пособие, 2003),«Берега преданий» (поэма, лирический дневник, 2005), «Войти в открытую дверь» (рассказы, 2006), «Театральный гардероб» (стихи, 2006), «Горсть песка» (стихи, 2007), «Соловецкий прибой» (поэма, 2007), «Уроки литературы и сценарии литературно-музыкальных композиций» (книга для учителя, 2008), «Вино бессонницы» (стихи, 2008), «Не вставшим ото сна» (пьеса, 2009), «Прощание с сюжетом» (проза, 2009), «Нераздельное неслиянье» (избранные стихи, 2010)
Материал подготовлен зав. отделом «Поэзия» Жанной Бурковской.
***
Помню давнюю сказку ночную,
Что придумал какой-то поэт:
Не звезда, а фонарщик тоскует,
Проливая космический свет.
Не звезда – так себе человечек –
Не герой, не красавец, но в нём
Сердце певчее звонко щебечет,
Зажигая светильник огнём.
И теперь мне не так уже страшно
В снах повторных опять и опять
На вершине кружащейся башни
Со свечою над бездной стоять.
* * *
Как боится котенок, привыкший к картонной коробке,
Подойти к приоткрытой, таящей опасности двери,
Так и мы в предзакатности лет осторожны и робки,
Заглянуть в неизвестность страшимся, и рады бы верить,
Что за дверью нас ждет только солнце приветного рая,
И родных к нам протянутся пусть и бесплотные руки,
Иль хотя бы река там течет, нашу память стирая,
И мы всплесков весла уловить сможем в сумраке звуки.
Этот строгий предел – всех, привычных нам игр заключенье.
Но котенок, играя, припустит за бабочкой вскачь – и
Перепрыгнет порог, не заметив его назначенья.
…Если б кто-нибудь мне мотылька провожатым назначил…
***
Тянуться вверх – у дерева учусь,
Бежать вперед – у речки серебристой.
Грядущих лет, сокрытых в дымке мглистой,
С кукушкою отсчитываю пульс.
Но есть еще над головой, вон там,
То синяя, то огнистая пропасть.
Пред ней всегда испытываю робость,
Хоть вход открыт в высокий этот храм.
Там звездный свет рисует на песке
Простых имен забытых начертанья,
Но так и не приходит пониманье
Тех слов на непонятном языке.
***
Я вне стихов, вне строк своих статей,
Вне встреч, обедов, писем и прогулок,
Вне пониманья всех галиматей…
И всё-таки отчётлив шаг и гулок
В пустом дворе, через который тень
Моя скользит без страха и упрёка
Тому, кто, изломав мой новый день,
Подсунул ночь, измятую до срока –
Пустышкой, подменяющей рожок
Молочный, чтоб не плакать от обиды…
Я вне обид, как бронзовый божок
Вне тех, кто на него имеет виды.
НЕ ТА
Я вовсе не та, что живет в этой комнате тесной,
Не та, что спешит на работу в начале восьмого.
На карте веков и планет не отмечено место,
Не тратьте минут – будет жалко усилья пустого.
Верблюдом в игольное ухо протиснусь в иные
Пространства и страны – страннЕе их вы не найдете.
На Альфе Центавра набатом мои позывные,
Блуждают огни – мои знаки – в древнейшем болоте.
Я сгусток эпох, я как свет во вселенной разлИта,
Столетья во мне, словно шарики теплые крови.
Вот родинка темная – след моего неолита,
И шрам небольшой на плече – это средневековье.
Я первое слово рассвета в начале творенья,
Последних распадов космических я многоточье,
Мильярдная доля застывшего в коме мгновенья
И свиток пролайи, развернутый в бездне воочью.
А та, что спешит на работу в трамвайной клоаке
И дни коротает в неприбранной тесной квартире –
Лишь нотка сюиты, звучащей в мерцающем мраке,
Лишь точка на крошечной грани в слоящемся мире.
***
Ветер клонит деревья и травы,
Поднимает крутую волну.
Я, исполнен дремотной отравы,
Тяжким взглядом уперся в луну.
Затвердели уставшие члены,
И на древке стал флюгером флаг,
Крепки замка старинные стены,
И не сдвинутся даже на шаг.
А вокруг все колышется, льется,
Бьет поклоны озерный тростник,
Лишь твердыне стоять остается,
Немота не сорвется на крик.
Вся надежда, что время подточит
Неподвижности каменный плен.
Старый замок не вечен. Он хочет
Перемен.
***
Кошка – ковриком на полу,
Шерстка цветом совсем в золу,
Тихо-тихо лежит в углу –
Предсказание.
Бродит смертушка, будто рысь,
Этой кошке не скажешь «брысь»,
И уже приоткрылась высь
Понимания.
Разрушенье ждет каждый дом,
Забывание – каждый сон,
Это просто волны времен
Прикасание.
Гарь желаний – горька зола,
Видно, жизнь в основном прошла,
Час подходит – и все дела –
Замирания.
РАКУШКА
Эта ракушка прячет в себе переливы прибоя,
Теплых волн колыханье и всплески на лунной дороге,
Шевеление краба, что нору придонную роет,
Суету пестрых рыб и коралловых рифов отроги.
На ладони моей серый свиток морей каменеет,
Розовея улыбкой, как губ удивленная тайна.
Позабудусь на миг – и в нее соскользну, как во сне я,
И она колыбелью для нового странника станет.
По спиральным виткам, оглушен всеобъемлющим эхом,
Этим гулким настоем на звуках времен безначальных,
Он пойдет к сердцевине миров по угаданным вехам,
И границу границ перейдя, растворится в молчанье.
С ОБРЫВА
На закат заглядевшись с обрыва, вдруг падаешь ниц
Отраженью в объятья, под крик всполошившихся птиц.
Погружаясь с разлета в речную упругую плоть,
Забываешь о том, что молитвы приемлет Господь.
Ощутив невесомость, собою пронзив глубину,
Пилигримом нежданным в чужую проникнешь страну,
Где внезапно смиряя с потерей дыханья и сил,
Открывается край, что как тайная родина мил.
Но когда ты поймешь, что отсюда явился на свет,
Что вернулся к началам сквозь заросли спутанных лет,
Что постигнуть до дна реку истин мучительно рад,
В тот единственный миг тебя с силой швыряет назад –
На поверхность! Без жалости! Рано пока! И потом
Еще долго хватаешь зарю перекошенным ртом…
КОЛОБРОЖЕНИЕ
Под тайных песен звуки
Планеты колобродят,
Сознанье спит, а руки
Опять строку выводят.
И я не знаю даже,
Что может мне присниться,
Я только карандашик,
Шуршащий по странице.
Я только легкой тенью
Скольжу бумагой лунной…
Ни слухом и ни зреньем,
Ни думою чугунной
Не уловить мелодий,
Но звезд далеких вздохи
По жилам колобродят,
Слова сгоняя в строки.
АЛХИМИК
Я в реторте нагрею память
О покрывших планету водах,
Об ушедших в пески народах
И о тех, кто пытался править.
Я добавлю щепотку пепла
Тех лесов, что вчера сгорели,
Пыл безумцев, достигших цели,
Чья планида давно поблекла.
Алый сок из желаний лучших,
Черный порох тревог всегдашних,
Серый прах всех кладбищ, соль пашен,
Где рождается хлеб насущный.
А когда раствор заискрится,
Прошепчу исступленно: «Амен!» –
И на миг философский камень
Проблеснет, чтоб вновь раствориться.
* * *
Финальные слова приходят просто:
Они сорвутся – помертвелый остов
Останется, где были формы тела,
Дышала мысль, земная кровь кипела,
Питая страсть, рождающую чувства
И трепетные сполохи искусства
Словесного, что в поисках финала
Эффектного – взорвет миров начало.
* * *
Внутри меня – холодный плеск огня
Угасших звезд, их памяти свеченье.
Невидимых лучей проистеченье
В слепую плоть – сбылось внутри меня.
Снаружи – шум лесов и шорох волн,
Качание шершавое колосьев,
Песок, трава, руда, цветы и кости,
Тепло дыханья, крови в теле звон…
Но внешнее померкнет в беге лет,
Хотя оно прикидывалось прочным.
Как бабочка, взрывая оболочку,
Зальет весь мир хранимый мною свет.
* * *
Корни у сосен – кривые колени, что прочно,
Твердо, спасительно долго служили сиденьем
Мне, подошедшей к ним в солнечный час осторожно,
В час, когда плачут с березы в безветрие листья,
А в глубине притворившейся зеркалом речки
Ходят, хвостами играя, чуть сонные рыбы,
Те, что губами потрогать спешат, чуть касаясь,
Листья, упавшие с неба на темную заводь.
Пусть все, как было сегодня, всегда остается,
Лишь изменяясь послушно текучим теченьем.
Мне бы хотелось на воду в реке оглянуться,
Чтоб, наконец, не печалясь, понять Гераклита.
15 лет прожила в Забайкалье, в поселке Вершино-Дарасунском Читинской области. Работала в школе и в районной газете «Советский Север», именно там начала печататься не только как журналист, но и как поэт. Одновременно была корреспондентом московской газеты для учителей «Первое сентября». Окончила в Чите факультет работников СМИ.
В Петербург вернулась в 1997 году. В настоящее время работает учителем литературы в физико-математическом лицее № 239. Печаталась во многих изданиях. Участвовала в спектаклях «Театра Поэтов». Плотно сотрудничала с журналами «Рог Борея» и «Невский альманах». Член Союза писателей России с 2004 года. Поэт, прозаик, критик, редактор. Состоит в поэтической группе «ОКНО», выпуская поэтический журнал с таким же названием. Вот перечень книг, изданных Марией Амфилохиевой:
«Любовь – вторая наша родина» (стихи, 1998), «Пульсация Солнца» (стихи, 2000),
«Охтинский мост» (стихи, 2002), «Окликая по имени» (стихи, 2003), «Традиции и инновации в преподавании литературы» (методическое пособие, 2003),«Берега преданий» (поэма, лирический дневник, 2005), «Войти в открытую дверь» (рассказы, 2006), «Театральный гардероб» (стихи, 2006), «Горсть песка» (стихи, 2007), «Соловецкий прибой» (поэма, 2007), «Уроки литературы и сценарии литературно-музыкальных композиций» (книга для учителя, 2008), «Вино бессонницы» (стихи, 2008), «Не вставшим ото сна» (пьеса, 2009), «Прощание с сюжетом» (проза, 2009), «Нераздельное неслиянье» (избранные стихи, 2010)
Материал подготовлен зав. отделом «Поэзия» Жанной Бурковской.
***
Помню давнюю сказку ночную,
Что придумал какой-то поэт:
Не звезда, а фонарщик тоскует,
Проливая космический свет.
Не звезда – так себе человечек –
Не герой, не красавец, но в нём
Сердце певчее звонко щебечет,
Зажигая светильник огнём.
И теперь мне не так уже страшно
В снах повторных опять и опять
На вершине кружащейся башни
Со свечою над бездной стоять.
* * *
Как боится котенок, привыкший к картонной коробке,
Подойти к приоткрытой, таящей опасности двери,
Так и мы в предзакатности лет осторожны и робки,
Заглянуть в неизвестность страшимся, и рады бы верить,
Что за дверью нас ждет только солнце приветного рая,
И родных к нам протянутся пусть и бесплотные руки,
Иль хотя бы река там течет, нашу память стирая,
И мы всплесков весла уловить сможем в сумраке звуки.
Этот строгий предел – всех, привычных нам игр заключенье.
Но котенок, играя, припустит за бабочкой вскачь – и
Перепрыгнет порог, не заметив его назначенья.
…Если б кто-нибудь мне мотылька провожатым назначил…
***
Тянуться вверх – у дерева учусь,
Бежать вперед – у речки серебристой.
Грядущих лет, сокрытых в дымке мглистой,
С кукушкою отсчитываю пульс.
Но есть еще над головой, вон там,
То синяя, то огнистая пропасть.
Пред ней всегда испытываю робость,
Хоть вход открыт в высокий этот храм.
Там звездный свет рисует на песке
Простых имен забытых начертанья,
Но так и не приходит пониманье
Тех слов на непонятном языке.
***
Я вне стихов, вне строк своих статей,
Вне встреч, обедов, писем и прогулок,
Вне пониманья всех галиматей…
И всё-таки отчётлив шаг и гулок
В пустом дворе, через который тень
Моя скользит без страха и упрёка
Тому, кто, изломав мой новый день,
Подсунул ночь, измятую до срока –
Пустышкой, подменяющей рожок
Молочный, чтоб не плакать от обиды…
Я вне обид, как бронзовый божок
Вне тех, кто на него имеет виды.
НЕ ТА
Я вовсе не та, что живет в этой комнате тесной,
Не та, что спешит на работу в начале восьмого.
На карте веков и планет не отмечено место,
Не тратьте минут – будет жалко усилья пустого.
Верблюдом в игольное ухо протиснусь в иные
Пространства и страны – страннЕе их вы не найдете.
На Альфе Центавра набатом мои позывные,
Блуждают огни – мои знаки – в древнейшем болоте.
Я сгусток эпох, я как свет во вселенной разлИта,
Столетья во мне, словно шарики теплые крови.
Вот родинка темная – след моего неолита,
И шрам небольшой на плече – это средневековье.
Я первое слово рассвета в начале творенья,
Последних распадов космических я многоточье,
Мильярдная доля застывшего в коме мгновенья
И свиток пролайи, развернутый в бездне воочью.
А та, что спешит на работу в трамвайной клоаке
И дни коротает в неприбранной тесной квартире –
Лишь нотка сюиты, звучащей в мерцающем мраке,
Лишь точка на крошечной грани в слоящемся мире.
***
Ветер клонит деревья и травы,
Поднимает крутую волну.
Я, исполнен дремотной отравы,
Тяжким взглядом уперся в луну.
Затвердели уставшие члены,
И на древке стал флюгером флаг,
Крепки замка старинные стены,
И не сдвинутся даже на шаг.
А вокруг все колышется, льется,
Бьет поклоны озерный тростник,
Лишь твердыне стоять остается,
Немота не сорвется на крик.
Вся надежда, что время подточит
Неподвижности каменный плен.
Старый замок не вечен. Он хочет
Перемен.
***
Кошка – ковриком на полу,
Шерстка цветом совсем в золу,
Тихо-тихо лежит в углу –
Предсказание.
Бродит смертушка, будто рысь,
Этой кошке не скажешь «брысь»,
И уже приоткрылась высь
Понимания.
Разрушенье ждет каждый дом,
Забывание – каждый сон,
Это просто волны времен
Прикасание.
Гарь желаний – горька зола,
Видно, жизнь в основном прошла,
Час подходит – и все дела –
Замирания.
РАКУШКА
Эта ракушка прячет в себе переливы прибоя,
Теплых волн колыханье и всплески на лунной дороге,
Шевеление краба, что нору придонную роет,
Суету пестрых рыб и коралловых рифов отроги.
На ладони моей серый свиток морей каменеет,
Розовея улыбкой, как губ удивленная тайна.
Позабудусь на миг – и в нее соскользну, как во сне я,
И она колыбелью для нового странника станет.
По спиральным виткам, оглушен всеобъемлющим эхом,
Этим гулким настоем на звуках времен безначальных,
Он пойдет к сердцевине миров по угаданным вехам,
И границу границ перейдя, растворится в молчанье.
С ОБРЫВА
На закат заглядевшись с обрыва, вдруг падаешь ниц
Отраженью в объятья, под крик всполошившихся птиц.
Погружаясь с разлета в речную упругую плоть,
Забываешь о том, что молитвы приемлет Господь.
Ощутив невесомость, собою пронзив глубину,
Пилигримом нежданным в чужую проникнешь страну,
Где внезапно смиряя с потерей дыханья и сил,
Открывается край, что как тайная родина мил.
Но когда ты поймешь, что отсюда явился на свет,
Что вернулся к началам сквозь заросли спутанных лет,
Что постигнуть до дна реку истин мучительно рад,
В тот единственный миг тебя с силой швыряет назад –
На поверхность! Без жалости! Рано пока! И потом
Еще долго хватаешь зарю перекошенным ртом…
КОЛОБРОЖЕНИЕ
Под тайных песен звуки
Планеты колобродят,
Сознанье спит, а руки
Опять строку выводят.
И я не знаю даже,
Что может мне присниться,
Я только карандашик,
Шуршащий по странице.
Я только легкой тенью
Скольжу бумагой лунной…
Ни слухом и ни зреньем,
Ни думою чугунной
Не уловить мелодий,
Но звезд далеких вздохи
По жилам колобродят,
Слова сгоняя в строки.
АЛХИМИК
Я в реторте нагрею память
О покрывших планету водах,
Об ушедших в пески народах
И о тех, кто пытался править.
Я добавлю щепотку пепла
Тех лесов, что вчера сгорели,
Пыл безумцев, достигших цели,
Чья планида давно поблекла.
Алый сок из желаний лучших,
Черный порох тревог всегдашних,
Серый прах всех кладбищ, соль пашен,
Где рождается хлеб насущный.
А когда раствор заискрится,
Прошепчу исступленно: «Амен!» –
И на миг философский камень
Проблеснет, чтоб вновь раствориться.
* * *
Финальные слова приходят просто:
Они сорвутся – помертвелый остов
Останется, где были формы тела,
Дышала мысль, земная кровь кипела,
Питая страсть, рождающую чувства
И трепетные сполохи искусства
Словесного, что в поисках финала
Эффектного – взорвет миров начало.
* * *
Внутри меня – холодный плеск огня
Угасших звезд, их памяти свеченье.
Невидимых лучей проистеченье
В слепую плоть – сбылось внутри меня.
Снаружи – шум лесов и шорох волн,
Качание шершавое колосьев,
Песок, трава, руда, цветы и кости,
Тепло дыханья, крови в теле звон…
Но внешнее померкнет в беге лет,
Хотя оно прикидывалось прочным.
Как бабочка, взрывая оболочку,
Зальет весь мир хранимый мною свет.
* * *
Корни у сосен – кривые колени, что прочно,
Твердо, спасительно долго служили сиденьем
Мне, подошедшей к ним в солнечный час осторожно,
В час, когда плачут с березы в безветрие листья,
А в глубине притворившейся зеркалом речки
Ходят, хвостами играя, чуть сонные рыбы,
Те, что губами потрогать спешат, чуть касаясь,
Листья, упавшие с неба на темную заводь.
Пусть все, как было сегодня, всегда остается,
Лишь изменяясь послушно текучим теченьем.
Мне бы хотелось на воду в реке оглянуться,
Чтоб, наконец, не печалясь, понять Гераклита.