Колонка редактора

Владимир Кабаков

Встреча в Пушкинском доме с писателем Михаилом Елизаровым.

... Когда я попытался открыть двери Пушкинского дома, мне этого сделать не удалось и пришлось позвонить, чтобы открыли. Войдя внутрь, я уже был уверен, что мероприятие отменили... Ан нет! Только встречающих писателя, было совсем немного. Человек пять – семь.
Поднявшись на второй этаж и войдя в комнату, я увидел в небольшой зальце, где проходят встречи, писателя, с гитарой в руках, наигрывающего что-то грустное. Мы заговорили и выяснилось, что Михаил не в обиде на малочисленность поклонников и объясняет это полуденным временем – встреча была назначена на час дня. Но мне, уже в который раз показалось, что организаторы «мероприятий» в Пушкинском доме плохо работают. Можно ведь давать объявления в русскоязычных газетах, можно созвониться с английскими университетами, в которых учатся русские студенты. Можно небольшие афиши размещать в русских ресторанах, магазинах, библиотеках. Однако, вся реклама о событиях в этом культурном центре, распространяется на английском и потому, многие русские автоматически отсекаются от происходящего внутри Пушкинского дома. Почему это так, я не знаю, но догадываюсь, что это от стремления некоторых «новых» русских забыть Россию. Невольно вспоминаются слова Достоевского о его современниках, живущих за границей и ненавидящих всё русское. Сегодня, может быть нет ненависти, но и любви тоже нет. Не знаю, почему это происходит...

Михаил Елизаров приехал с группой писателей в Лондон на дни русской книги и естественно у него были встречи и круглые столы, и потому, он не очень разочарован такой малой аудиторией – меньше суеты...
Наконец, уже во втором часу, начался концерт. Это действительно были не только разговоры, но и концерт Михаила со своей программой песен сталинских времён. Согласитесь, необычный, и даже вызывающий случай, когда без ненависти и неприятия, гости пушкинского дома говорят о советской эпохе, о Сталине, и даже наоборот, с долей, пусть иронической, но приязни.
Надо заметить, что в Англии общественное сознание изувечено многолетними пропагандистскими выпадами против страны Советов и её бывших, да и нынешних лидеров. «Либеральная» пропаганда так промыла мозги англичан, что редкие историки могут представлять, что такое был реальный Советский Союз, а уж обыватели уверены, что кроме «Гулага», который так красочно расписал Солженицын, и «тирана с параноидальным синдромом» - Сталина, Советский Союз ничем не отличался от Гитлеровской Германии...
Между тем, Михаил спел несколько песен о Сталине и Ленине из репертуара тридцатых, как он утверждает, потом спел некую пародию на завзятого «фашиста» и по пути отвечал на вопросы.
Выяснилось, что он, несмотря на довольно молодой возраст, ценит Советскую систему, уверен, что с историей страны надо обращаться бережно, что советские люди были созданиями былинного склада, и делали историю, зависящую полностью от обстоятельств, в которых тогда жили в Европе, да и во всём мире. Этим и объясняется количество жестокостей и ошибок...
Это было так непохоже на обычную антисоветскую «чернуху», которую не один раз уже, приходилось слушать в Пушкинском доме, что я порадовался и подумал, - это культурное учреждение, со временем может стать действительно «оазисом» русской, российской культуры, - если оно отойдёт от лживых пропагандистких клише времён холодной войны.
Сегодня те, кому за шестьдесят, ещё помнят трудные и тяжёлые послевоенные годы, но помнят и атмосферу устремления в светлое будущее, которое строили, не рассуждая о правах человека и личном комфорте – вся страна была устремлена вперёд, всё общество было в движении, в том числе в буквальном смысле. Ехали в Сибирь, строить гидроэлектростанции, а из Сибири, смельчаки ехали поступать в университеты в Москву и Ленинград. Условия жизни, почти везде были «полевые», часто потому, что никто из молодых, не хотел надолго оседать на одном месте. Хотелось видеть и участвовать в этом мощном потоке мирного обновления...
Я с грустью, почти с сентиментальными слезами, вспоминаю свою семью в пятидесятые годы, сидящую рядком возле тёплой печки в общежитии, в бараке, когда молодой отец, что-то ремонтирует своими руками, а из раструба патефона несутся бодрые звуки маршевой песни «Ой вы кони, вы кони стальные...». Кстати, в народном быту пели тогда совсем другие песни. Например, про Стеньку Разина, или про Тасбулата молодого...
Мои родители познакомились в начале войны, в хоре и потом, всю жизнь, пели, собираясь с друзьями на разные советские праздники и дни рождений. Пели хором, постепенно хмелея, и становясь сентиментальней и добрее... Пели «Катюшу» и «Вот кто-то с горочки спустился»... Патриотические песни оставались эстрадным жанром и были частью народной культуры... К сожалению, сегодня, в русском народном быту песен вообще не поют, а слушают «готовое» - попсу или непонятную, но бодрящую дребедень на английском языке...
... Михаил, прерывая пение, начал отвечать на вопросы. Вопросы были разные, и отвечал Елизаров довольно внятно, хотя иногда перебарщивал с тезисом о свободе художника, думать и делать так, как он хочет и может. Тут захотелось с ним поспорить, потому что эта свобода не должна переходить граней, за которыми уже идут циничный стёб, или уже прямые оскорбления национально-религиозных чувств. Однако, я сам в этом смысле похож на Елизарова и потому понимаю его, когда, волнуясь, и доверяя только чувству своему, можно сболтнуть необдуманные тезисы. Он, на мой взгляд, вполне уместно покритиковал сегодняшних лидеров, которые до Сталина по всем параметрам не дотягивают, прошёлся по капитализму, который очевидно проигрывает соревнование с социализмом, как социальной системе будущего. Его критика нынешних порядков могла задеть чувства антисоветчиков или монархистов, но ввиду небольшого количества слушателей, этого не случилось...
Всё обошлось, и Михаил Елизаров, судя по всему, остался доволен своим выступлением, да и немногочисленная публика – тоже. Встреча закончилась на дружелюбной ноте, и молодой писатель заспешил на очередной «круглый стол», организованный на книжной ярмарке...

Встреча в Пушкинском доме с Диной Рубиной.

Народу в этот раз было значительно больше – весь небольшой зал заполнен и потому, представление писательницы прошло вполне официально.

Дина Рубина. Замечательно интересная и красивая женщина! Красивая сочетанием ума, обаяния, умения одеваться и выглядеть. В этом одном я усматриваю уже проблески гениальности, некие внешние приметы глубокой, и тонкой натуры. Она сама это знает, как знает каждый гений о том, что он гений, и потому не старается ложной скромностью закрасить свою харизму. С самого начала, она, помогая слушателям, призналась, что она «актриса» и потому для неё каждая встреча - это выступление на сцене с сольным концертом. Последнего она не говорила, но это подразумевалось, и я, подумал, что после таких встреч, она устаёт, наверное, больше, чем за день работы на компьютере...
Но обо всём по порядку...
В начале были вопросы. Спросили, как ей понравилась телеэкранизация её романов и она с юмором, описала опустошение, испытанное ею по окончанию просмотра; посмеиваясь, назвала телевизионщиков – режиссёров «бандитами», которые заманивают фантастическими посулами, а потом, ограбив, убивают. Но потом объяснила, что экранизация редко бывает удачной и привела в пример пару удач. И прежде всего «Собачье сердце» Булгакова, где все «сошлось» - и творческий коллектив и режиссура. Остальные попытки экранизаций все более или менее неудачны и потому она разочарована...
Потом она рассказала, что после переезда в Израиль в далёкие восьмидесятые, работала уборщицей в домах богатых евреев. И однажды ей отказали от «места» - она проговорилась, что закончила консерваторию и пишет книги. Хозяйка смутилась, а когда Дина ушла, тут же позвонила в фирму и потребовала убрать «интеллигентную уборщицу», потому что это нарушает все приличия. Рассказала она ещё, что первый год переезда совпал с очередной войной на Ближнем Востоке и что они с мужем в моменты воздушной тревоги сидели дома в противогазах, как и положено было по инструкции. Дочка никак не хотела надевать эту страшную удушливую штуку на голову, и Дина почти показала, как они танцевали перед ней, разыгрывая сценки, и, наконец, уговорили дочь облачиться в этот «скафандр».
Я задал Дине серьёзный вопрос, который для меня самого является как бы лакмусовой бумажкой, показывающей глубину самоотождествления личности писателя и человека. Я спросил, кто повлиял на неё в плане творчества: Толстой, Достоевский, Чехов или Пастернак. Дина ответила, что Чехов ей ближе, с его скрытой печалью и самоиронией и добродушной насмешливостью русского, российского интеллигента. Она вспомнила о письмах Чехова близким людям и о письмах написанных начинающим авторам, в которых Чехов коротко обрисовывал путь становления писателя... В плане личности – конечно, был и Толстой, но уже в более зрелом возрасте – завершила она ответ на вопрос...
По поводу почитателей и почитательниц, Дина рассказала почти анекдот со знакомой одной из своих почитательниц, цыганкой, которая полжизни провела в тюрьме, и которая, говоря о Дине Рубиной отметила: «Если она попадёт в зону, пусть просится в зону номер 309. Там мы её будем уважать, и она будет «в законе», как у «Христа за пазухой»... Я давно так искренне и добродушно не смеялся – действительно Дина Рубина, помимо писательства, могла бы стать замечательной актрисой...
Потом Дина Рубина мастерски прочитала короткий рассказ о походе простой русской «интеллигентки» на балет, в Большой театр. О её столкновении с администрацией, в лице пожилой и злой билетёршей, о возникшей ссоре, о том, как билетёрша после нелёгкой борьбы, сжалилась и впустила героиню в зал. О том, как эта женщина, с восторгом рассказывала о балете, забыв о переживаниях в фойе театра. Фарсовая манера «письма», подчёркивала трагичность обыденного существования в «недружелюбном мире», однако, в итоге, всё заканчивалось добродушным смехом...
Стоит отметить и искреннюю радость Дины, от встречи с русскоговорящей аудиторией, которая понимает все нюансы и тонкости русской речи. В Израиле, чаще приходится говорить на иврите.
К счастью, и на сей раз не было даже намёка на антисоветизм, обычный, на мой взгляд, для впервые попадающих в Англию русских образованцев. У меня создаётся впечатление, что в российском обществе происходит перелом, когда русские-советские люди начинают ценить недавнюю историю, понимая порой, какую страну, какую цивилизацию разрушила человеческая провинциальная глупость. Многие сознают, всё чаще и яснее, что русофобство, «наряженное» под критику «режима», зачёркивает драматизм исторической жизни «павшего» Союза и что это русофобство было и является обычной политической конъюнктурой российско-советских образованцев...

Встреча с российскими писателями в самом большом книжном магазине Лондона.

Зал для презентаций в этом огромном лондонском «доме книги» находится на шестом этаже здания неподалеку от Пиккадилли и в окна оттуда открывается замечательный вид на центр города и море разновысоких и разновеликих крыш... Я обратил на это внимание, пока мы ждали прибытия писателей, которые, как всегда в большом городе – опаздывали...
Наконец они пришли, и встреча началась. Среди них выделялся хромавщий, видимо от усталости, Михаил Веллер, которого я узнал по фотографиям. Он сразу заговорил громко, может быть нарочито громко, показывая, что для него такие встречи часть его работы «писателем».
Писателей было пять, а слушателей – человек пятнадцать – двадцать. Из них большинство русских, но были и англичане, видимо преподаватели славистики или русского языка. Тема дискуссии - мистика и метафизика в современной российской литературе.
Среди писателей были Владимир Шаров, Михаил Веллер, Мария Галина, Олег Павлов, и ещё одна, милая, оживлённая писательница, имени которой я не запомнил. Она психолог и пишет книги о психологической помощи для «нуждающихся». Кстати, такой жанр очень популярен в постсоветской России, потому что миллионы и миллионы людей в нашей стране, вдруг, сделались лившими, или даже попросту «изгоями» и их одолевают стрессы и мании с фобиями. Только не понять, чего из этих психических расстройств больше.
... В начале, на правах старейшины, выступил Веллер и заговорил о мистике и о вере вообще, как о чём то дремучем и отсталом. Потом привел пример, что «в определенном возрасте молодые идут скопом, массой куда – то, будь то монастыри, комсомол или гитлер-югенд», давая понять, что мистика – это модное увлечение.
Я поспешил не согласиться и невежливо «объяснил» Михаилу, с которым мы ровесники, что его взгляд, не знаю насколько он искренен, поверхностен и не раскрывает всей сложности темы... Тут и закрутилась, завертелась дискуссия, когда Веллер стал мне возражать, явно разочарованный таким восприятием всего, что он говорил, тоном авторитетного мыслителя. Переводчик едва успевал переводить и авторы каждый по своему стали с жаром объяснять, как они понимает мистику или метафизику...
Тут стало заметно, что многие просто не хотят сознавать всей серьёзности и актуальности этой темы для современной России, в которой лубочные «отшельницы» Пелагеи и «святые девы» из промороженных сибирских пространств, стали или становятся модным литературным «трендом». Тут вмешался Веллер, и, на мой взгляд, высказал тонкую мысль, что отлучение церкви от государства, может быть, сыграло положительную роль в становлении современной российской православной церкви... Владимир Шаров, задумываясь на ходу, ища нужные слова и выражения, сказал, что в определённом смысле все мы так или иначе в своих писаниях пытаемся комментировать и разбираться в своём отношении к Священному Писаниною, к тому, что там написано.
Писательница – психолог, объявила, что она буддистка, и потому на её взгляд, все религиозные системы говорят об одном и том же, только разными словами и в разных географических «интерьерах»...
Было и ещё несколько вопросов, в том числе и от англичан, присутствующих на встрече, к которым русские писатели и переводчик относились особенно вежливо. В конце встречи все стали более дружелюбны и осторожны в выражениях, как хорошо знакомые люди... Дискуссия удалась и все разошлись только часа через два, немного уставшие и разочарованные недоговорённостями, какими всегда заканчиваются искренние и длинные разговоры в присутствии нескольких десятков участников...
А у меня, непонятно почему и некстати, в голове вдруг закрутился хоровод мыслей и выросло понимание, что русский народ во времена предреволюционные, обманываясь и надеясь на обещания официальной церкви, вполне равнодушной к его чаяниям, вдруг поверил в «марксизм-ленинизм», как в новое мессианское учение, и решил под руководством большевиков построить рай на земле своими руками. Я ясно осознал связанность времён и, казалось, начал понимать причины гонений на церковь, как месть за неосуществленные мечты...
Увидел я и отсутствие перерыва в традиции народной веры в нечто высокое и неземное. Большевики и раньше мне казались продолжателями дела первохристиан, только уж очень левых и очень по-человечески радикальных. И после Революции, думается мне, русский народ всего лишь переместил своё внимание на левый фланг христианства с его официозного правого фланга, на котором и разместилась русская церковь в итоге тысячелетнего развития. Большевики были радикалами, зато они обещали, уже в течение жизни одного поколения сделать мир приятным и удобным для житья всем, кто до этого был беден и неустроен. Правда за счёт уничтожения класса эксплуататоров и прислуживающих ему «прослоек». И народ в это поверил! Церковь при этом утратила свой официозный вес и значение, зато приблизилась к церкви страдающей, что помогло ей в самоидентификации и очистило её ряды от «лицемеров и фарисеев»...
Поэтому, обретя «свободу» и государственную поддержку, русская церковь вернулась, правда невольно, почти в эпоху первохристианство, что и позволило ей сохранить своё влияние теперь уже на души обиженных советской властью...
... И я, вдруг, осознал, что не было никакого разрыва традиции русской веры в светлое будущее – просто была попытка ускорить ход времени и попытаться выстроить Рай не на небе, а на земле. В определённом смысле коммунистическая пропаганда была продолжателем традиции Книги и тактическим воплощением Нового Завета. Зато Советский Союз показал, а может быть точнее, обозначил путь всего человечества в будущее. То, что построение более справедливого мира на первый раз захлебнулось вовсе не означает, что это направление неверное. В реальном мире ничего не делается просто так. За каждой социальной революцией стоят века приготовления к ней и собирание «взрывчатого» материала. А новое всегда воспринимается подозрительно и ему привычно противятся люди, которые, с трудом осваивая новое, начинают сожалеть об утраченном, но не хотят возвращаться в «прошлое». Нечто подобное происходит сегодня с Россией и россиянами...
... Уходя, мы купили парочку книг на русском и захватили несколько рекламных проспектов на английском, изданных академией «Россика» о российских писателях, участниках праздника книги в Лондоне, о критиках и даже литературных агентах, о которых ещё лет двадцать назад в России и слыхом не слыхивали.
Я взял эти материалы на заметку, потому что хочу сам опубликовать в России несколько книг объединенных в литературную серию под общим заголовком «Взаимоотношения человека и природы».
... По пути домой мы с женой обсуждали услышанную дискуссию и я, как обычно, «исходил» полемическим красноречием критикуя всех и вся в российской литературе, и сам же над собой посмеивался за такую наивность. Ведь другой литературы в России нет, и может быть те, кто сегодня участвовал в дискуссии, эти ещё спорные и малозаметные фигуры, через пятьдесят лет могут стать почитаемыми классиками...
... Дома я прочёл несколько новелл из книги Веллера «Легенды Невского проспекта» и меня чуть не стошнило – в этой книжке был полный набор постсоветских мифов о том, какая была дрянная и продажная советская власть и как ловкие люди бандиты, проститутки, воры и мошенники, - а других по Веллер тогда и не было, - эту власть «объезжали».
Но ведь я жил тогда, и помню, что в основном, люди не были негодяями, каковых сегодня, может быть, благодаря писаниям таких «чернушников» как Веллер, - «пруд пруди». Из трагедии реальной советской жизни Веллер сделал подлый анекдот! А в России по-прежнему много читают и верят написанному, как первохристиане верили в Библию. Отсюда и страшный «педагогический эффект» таких писаний, которые недаром назвали «чернухой». Но у Веллера эта чернуха ещё и «овеяна романтикой» криминальной, лихой и свободной жизни.
Нечто подобное я встретил в романе Василия Аксёнова «Московская сага», где жизнь описана как нескончаемый перечень предательств, похоти и преступлений, а герои напоминают стилизованных мерзавцев. И всё это подано под антисоветским соусом и к тому же, «суконным» стилем бытописателя- графомана.
И поэтому такие писания, такой идеологический вид литературы я называю «аксёновщиной», ставшей самым читаемым и расхваленным стилем в постсоветской жизни благодаря российской «образованщине». И всё это пишется в надежде прорваться на западный рынок, «вытирая ноги» о разгромленную и оплёванную Родину, которой гордились, защищали и которую славословили те же образованцы ещё так недавно. Я помню замечательный рассказ того же Аксёнова «Жаль, что вас не было с нами» о «самодеятельном» празднике в Крыму, о той замечательной, свободной, весёлой, дружелюбной жизни и общении, которой тогда, могли жить простые люди...
Думаю, что такая «чернуха» есть некий результат психического срыва, психиатрический синдром, связанный с неожиданным и насильственным разрушением всех жизненных идеалов. Вот на этом «выжженном» пространстве и «мутируют», возникают такие писатели как Аксёнов, Сорокин, Веллер и такие «опусы», как «Московская сага», «Голубое сало» и «Легенды Невского проспекта»...
В подтверждение приведу несколько цитат из «Легенд...» У меня не хватило мужества дочитать эту книжонку до конца, но вот несколько цитат: «За долгий рейс моряк звереет. Советский человек и вообще-то зверь...». «С той поры, как большевики разогнали Смольный институт в Ленинграде, всегда наблюдался переизбыток старых дев. Старость не радость, а девам вообще живётся трудно. Интимный же аспект, ограничивался общественным осуждением внебрачных связей и жэковскими лекциями о вреде онанизма в противоположность безусловной пользе воздержания...» «Народ сам пишет биографии своих героев, ибо народ лучше знает, какой герой ему потребен. Биография героя – общественное достояние. Как все общественные достояния, она подвержена удивительным метаморфозам, а особенно, конечно, в Советской России, которая и вся-то есть такая метаморфоза, что аж Создатель нё лишился речи и был разбит параличом при взгляде на дело рук своих...». «Советский писатель – это, я вам доложу, продукт особенный. Если специалист подобен флюсу, то специалиста столь характерного, как именно советский писатель, трудно даже уподобить какой-либо цензурной части тела...» - и так далее.
Российский писатель, такой как Веллер – это отравитель общественного сознания, по смертоносности сравнимый с самыми популярными наркотиками. Только травят «веллеры» души простодушных читателей, часто молодых и неспособных отличить пасквиль от реальности. Именно такие писания и помогают делать Россию страной бандитов и олигархов, которые в какой-то момент поверили, что можно быть лжецом или даже плотоядным зверем и ничего от этого не изменится. Тут, невольно, вспоминается Николай Ставрогин, из «Бесов» Достоевского, который покончил свою жизнь, повесившись, на тщательно намыленной верёвке, не выдержав упрёков совести. И сделал это расчётливо и хладнокровно, как и жил... Но этот известный литературный герой, которому любят подражать молодые романтики, хотя бы старался бороться со своими эгоистичными страстями...
Однако, такой писатель как Веллер и прочие «аксёновцы», ещё и денежки на своих циничных литературных байках, заработают... Страшные времена настали в «постсоветской» России. Только вот детей жаль!!!