Путешествия

Владимир Кабаков

25 тысяч км. по России за четыре недели

(Главы из книги)

В качестве эпиграфа: “Первое сильное ощущение, когда мы встречались с людьми и просто наблюдали за жизнью России – это большая, разнообразная и сильная страна. И россияне, при всем различии взглядов и идеологий, встанут на её защиту, если начнётся война... Такого ощущения не было ещё пять лет назад...”
... Возвратившись из России, я заболел и потому не выходил из дома почти неделю. Однако, несмотря на простуду, я сходил на ББС по приглашению Севы Новгородцева, и коротко рассказал о нашей с Продиптой Дас поездке.
С Севой, мы поддерживаем знакомство с того времени, когда я увидел его на «Первом Русском радио, в 2004 году.
... Из здания, во внутренний дворик, вышел человек с седой гривой волос, худым, выразительным лицом, привлекающий к себе внимание, как привлекают к себе внимание люди не просто известные, а очень известные... Тогда, Володя Эдемский, тоже ведущий на этом радио, представил меня ему. После знакомства, мы, стоя у входа, поговорили минут пять «о том, о сём». Видимо я заинтересовал Севу своими рассказами о Сибири, о том, как я попал в Англию, о моей жизни в России, и в конце разговора, он пригласил меня на завтра, на передачу «Севаоброт», на русскую службу ВВС... В тот день, уже после «Севооборота» Сева пригласил меня на Первое Русское радио, и я согласился, рассказывать о своих прошлых походах, о повадках зверей и птиц, для тех русских слушателей, кто скучает по Родине, по её лесным просторам, горам и долинам.
Потом, встречаясь раз в неделю, мы успели неплохо узнать друг друга, и когда я показал Севе свои рассказы о таёжных приключениях, он их похвалил и посоветовал писать об этом побольше, в том числе для западных читателей, которых , по мнению Севы, тема о необъятной безбрежной и загадочной России, заинтересует обязательно...
В этот раз, перед поездкой в Россию, я позвонил Севе, и он попросил меня отзвонится по возвращению в Лондон, и рассказать об этом нашем с Продиптой Дас, путешествии. Что я и сделал, как только немного отошёл от долгой и утомительной дороги... Выслушав мой рассказ по телефону, он пригласил меня назавтра на ВВС, в передачу «Биби-Сева», лозунг которой – «Новости с человеческим лицом».
К сожалению, передача «Севооборот», была закрыта к тому времени на ББС, уже около года, несмотря на протесты слушателей из России. Однако она сохранилась в архиве сайта Севы Новгородцева, и я иногда захожу туда и слушаю интересные беседы с интереснейшими и талантливыми людьми, эта передача продержалась в эфире несколько десятков лет и нашла миллионы поклонников в среде русскоговорящих во всем мире. Сева и его соведущие выработали свой метод живого разговора и свои способы подготовки к нему. И мне посчастливилось побывать в знаменитой студии, за круглым столом с четырьмя микрофонами и парой бутылок хорошего красного вина, которое помогало «воссоединению языков и сердец» беседующих.
Вот некоторые детали моих двух выступлений на «Севообороте»... Я приходил за час до прямого эфира и Сева «потрошил» меня, когда мы садились в столовой ВВС, пили чай или кофе, и Сева, выспрашивая подробности моих приключений, незаметно составляя канву нашей беседы перед микрофонами. Потом мы садились в студии, Сева на правах хозяина разливал неплохое красное вино, после которого настроение поднималось и сухость в горле сменялась расслабленной жизнерадостностью. Уходил я после этих бесед в прекрасном настроении и чуть под шафе», что придавало особую пикантность тем «радиобеседам» ...
В этот раз, в фойе знаменитого здания радиостанции ББС, меня вышел встречать молодой человек, англичанин, с которым мы, идя по длинным коридорам ВВС, сразу заговорили о впечатлениях от России. Он жил какое - то время в Питере и совсем неплохо говорил по-русски. Я, нисколько не сомневаясь что он поймёт меня, стал говорить о Достоевском и Толстом, о том, что на мой взгляд, в первый раз этих больших русских писателей, англичанам, надо читать в переводе, потому что для понимания всей глубины их произведений необходимо знать язык в совершенстве, особенно читая Достоевского...
В русском отделе ВВС, меня встретил Сева, как обычно подтянутый, сосредоточенный, сидя за столом, в окружении сотрудников, девушек и юношей явно нерусского происхождения. Он сразу спросил, принёс ли я фотографии о нашем путешествии, а я, немного смутившись, ответил, что фотографий нет, но ведь фотографии не будут рассказывать о поездке – это буду делать я, а у меня всё с собой, в голове.
Сева был недоволен, но согласился, и мы записали короткую программу о моих впечатлениях. Я между прочим сказал, что путешествие продлилось четыре недели и за это время мы преодолели более двадцати пяти тысяч километров: по воздуху , на автобусах, на поездах и на автомобилях, не говоря уже о сотнях километрах проделанных пешком.
Сева, уже перед микрофоном, коротко познакомил слушателей с английским детским издательством «Френсис Линкольн», с которым мы, - Продипта Дас и я, заключили контракт на создание книги на английском языке, для английских школьников. Я рассказал, очень коротко о поездке на микроавтобусе в Тункинскую долину, что рядом с Байкалом, упомянул о поездке к тиграм в Приморье, на берег озера Ханка, где их и ещё несколько видов дикой фауны Дальнего Востока выдерживают на специально оборудованной базе...
Потом я заверил радиослушателей, что напишу большую книгу уже на русском языке для взрослых о впечатлениях от этой поездки и с размышлениями о прошлом, настоящем и будущем России...
Из студии я уходил с чувством исполненного долга – первый рекламный анонс для нашей книги состоялся. Я считаю, что о России, её чудесах, загадках и проблемах даже сами русские знают очень мало, а уж в Западной Европе практически не знают совсем, тем более дети. А ведь дети – это наше будущее, будущее наших отношений с Европой и с Англией, в том числе...
... Через неделю простуда прошла и я отправился в Ричмонд-парк посмотреть и послушать оленей во время гона. Я это делаю каждую осень и по возможности снимаю на видеокамеру и записываю примечательные факты в дневнике, который уже перерос в большую статью об оленях, их повадках и привычках...
Район Ричмонда в Лондоне один из самых красивых и богатых. И вот, вглядываясь в чистые улицы, богатые витрины магазинов, ресторанов и кафе, любуясь красотой и ухоженностью парка, видя аккуратных и вежливых прохожих на уютных улицах и дорожках парка, глядя на многочисленные стада диких оленей, пасущихся в двадцати шагах от гуляющих, слыша крики гусей и лебедей на парковом озере, я вдруг осознал, что мой оптимизм по поводу «светлого будущего» России немного экзальтирован и преувеличен. Я начал понимать, что Российская Федерация отстала от Европы и от Англии в частности в человеческом измерении на несколько поколений и что это отставание может быть преодолено только ценою технологического, а потом и культурного шока, подобного Октябрьской революции или сталинской коллективизации и индустриализации...
... И тут мы плавно переходим к рассмотрению теории технологической Революции, которая потребуется России для преображения внутренней жизни и обыденной культуры. Ведь Россия до сих пор представляется необъятными пространствами дикой природы, в океане которой то тут, то там видны маленькие островки человеческих поселений. Из космоса это, наверное, особенно заметно.
... Я видел карту ночного свечения Земли и Европы. Огни светятся почти сплошным ковром, над Западной Европой, но над Россией повисла темнота, кое-где светящаяся неяркими огоньками посёлков и городов. И сегодня на этих громадных «тёмных» пространствах живут немногим менее полутора сотен миллионов человек, для половины из которых элементарные жилые удобства малознакомы. Дороги в большинстве своём представляют пыльные, каменистые просёлки, по которым в случае снегопадов или дождей практически невозможно проехать. Я, кстати, вспомнил, что в Иркутске мы отложили поездку в Восточный Саян на день, из-за того, что всю предшествующую ночь и весь день шёл первый снег, и Транссибирское шоссе на сутки было закрыто для движения...
Об этой истории я расскажу позже, но этот пример показывает, как далеко ещё Россия от обыденных удобств не только по техническим и экономическим условиям, но и по психологическим обстоятельствам и соображениям «удобств» жизни... Горячей воды, например, нет в большинстве сельских посёлков и даже в некоторых провинциальных городках, а тёплый туалет в деревне считается чудом, верхом роскоши и цивилизации...
Тут невольно надо коснуться проблемы деревянной архитектуры, традиционной для России, и потому, очень недолговечной. Гниение и пожары не дают людям выстроить более или менее продолжительные очаги семейного материального благополучия, что естественно отражается на мировоззрении и обычаях народа. К тому же за последние тридцать лет разрухи и стагнации по настоящему ничего нового или масштабного в этом смысле не было создано, а то что имелось - или разрушено, или разворовано...
Оставляя в стороне техническое отставание, надо также отметить «псевдофилософский». народный подход к целям и задачам реальной жизни. Социальные, военные и материальные катастрофы, особенно разрушительные в двадцатом веке, выработали в российских людях неосознанное, своеобразное стоическое отношение к жизни, которое я и называю «философским» отношением.
Коротко, это отношение можно выразить так: «День прожит – и слава Богу... О будущем не стоит и задумываться...» Иначе говоря, многие россияне живут одним днём, и потому каждое поколение как бы начинает жизнь, с чистого листа.
Большое значение для формирования такого отношения к обыденности, как мне кажется, имеет сущность православия, которое, тоже в определённой степени стоит на Христовых принципах выраженных в максиме: «Не заботься о том что тебе есть и что тебе пить... Ибо Бог позаботится об этом... если вы будете веровать в него...»
Такое отношение лишает людей воли и упорства в достижении материального благосостояния и делает большинство верующих православных – фаталистами. Во всяком случае, многие русские не очень доверяют человеческой инициативе. И, может быть, большую роль в этом сыграла православная Церковь, конечно с учётом условий трудной, часто героической жизни Российского государства. Ко всему новому в России многие относятся с подозрением, а европейский комфорт и благоустройство хвалят, но не торопятся делать в России дела на западный манер... Но ведь известна и другая притча Иисуса Христа о денежной единице - таланте, которые Хозяин раздал работникам и когда через время возвратился, то похвалил того работника который преумножил количество талантов, и наказал, того, кто «закопал таланты в землю». Так что многое в жизни зависит от верного толкования слов Иисуса Христа в Евангелиях...
... А тут ещё дискуссия в газетах – строить или не строить высотку в Питере, в которой на стороне охранителей выступил министр культуры. Для меня это очевидно показывает уровень культуры в России, где охранители и сторонники «обратного хода» подавляют любое стремление сделать жизнь удобной, красивой и главное современной: без вонючих деревянных туалетов даже во дворах провинциальных гостиниц, без разбитых дорог и разрушающихся построек пятидесятилетней давности, потому что нового за эти прошедшие пятьдесят лет построено совсем немного и потому эти «новинки» просто не видны...
Хотя, за последние десять лет, есть и очевидные «подвижки» в лучшую сторону: идут реставрационные работы в церковных храмах и объектах культуры, развивается сфера туризма, открывают новые парки и скверы, ремонтируются и модернизируются городские улицы и дороги...
В Питере, может быть благодаря губернатору Матвиенко и её команде, многое изменилось в лучшую сторону, например: появилась замечательная «развязка на въезде в город, на Таллиннском шоссе. Появились райончики в городе, похожие на европейские города, в районе Малой Охты... Однако сила сопротивления этим новым тенденциям такова, что в любой момент эти новшества могут быть осуждены «охранителями» и возврат к разваливающимся коммуналкам и крысам на Невском, совсем не невозможен...
... Однажды, лет двадцать назад в период «либеральной диктатуры», я видел на Невском, днём, крысу, которая выскочила из подвального помещения и помчалась по тротуару, в поисках укромного уголка, и потом нырнула в щель на фасаде одного из бывших дворцов, и исчезла. Тогда, я содрогнулся от гадливости и подумал, что при экономической разрухе, и временах наступления гражданской смуты, всегда выигрывают: в городах – крысы, а в деревне – волки. Крыс, я и до этого видел в самых неподходящих местах, например на лестничной площадке своего бывшего дома на Охте, а следы волков, и последствия их деятельности, я наблюдал под Питером, в окрестностях реки Тосно.
Там, в семидесяти километрах от «столичного» города, они, в опустевших, бывших колхозных деревнях съели всех собак, а в окрестных дремучих лесах уничтожили почти всё поголовье диких копытных: кабанов, лосей, косуль... Хорошо еще, что хоть на людей не начали нападать. И всё это следствие «вторичного одичания», которое установилось в период разрухи и безвременья в России, устроенного, может быть и без злого умысла, а просто по глупости, «либеральными» деятелями и политиками. Они, в большинстве своём, стеной стоят за «экологию» очень жалеют животных, в том числе и волков (вспомните их теорию – «волки, санитары леса), но к простым людям, жертвам их придуманных реформ, часто относятся с брезгливой ненавистью. Сегодня эти российские «охранители» переключились на защиту «исторического облика города», солидаризируясь в этом направлении с откровенными ретроградами. А такой союз опасен, потому что хитрые образованцы часто используют ура-патриотов «в тёмную»...
Поэтому строительство высотки на Охте я считаю делом благим и общественным. Но охранители, движение которых зародилось вместе с началом развала советского общества, всегда радеют за «светлое» далёкое прошлое, в котором осталась их молодость и которую, они таким образом, на подсознательном уровне, пытаются вернуть.
Помню как неистово спорил с редакторшей на иркутском телевидении, делая очерк о современном архитекторе, - она хотела сохранить деревянные трущобы в центре города, как исторический памятник, тогда как сама жила в сталинской квартире с трёхметровыми потолками и большой ванной комнатой. Я тогда так разошёлся, что наступал на неё, требуя самой переселится в этот «исторический центр, с грязными помойками, деревянными туалетами на улице и крысами в подвалах и на кухнях. Тогда она, уже пожилой человек, пряталась от меня за углом стола, отбивая мои эмоциональные атаки на лицемеров–охранителей, живущих в больших, благоустроенных квартирах, но требующих сохранения полусгнивших, «подкрашенных» домиков предвоенной застройки, выдавая этот «новострой», за традиционно–сибирский архитектурный стиль...
Сам я тогда жил в деревянной развалюхе на краю Нахаловки, самовольно застроенного посёлка, и боролся с крысами, как мог. У меня были маленькие дети, а крысы были неотъемлемой частью поселкового ландшафта... Я, таким образом, стал невольной жертвой некоторых сторонников «консервации» окружающей среды, называющих себя «охранителями»... Ещё поэтому я против разного рода сентиментальных любителей сохранения «нетронутого прошлого». Эти люди, сами пользуясь всеми благами современной цивилизации, фальшиво ностальгируют о «красивом» и «потерянном» рае. В качестве примера приведу некогда популярную картину Говорухина: «Россия, которую мы потеряли». Пряничное изображение идеализируемого прошлого иногда вызывает волну естественного протеста против лицемерных идеалов «охранников» этого прошлого.
Часто, за охранительством, скрывается целая психология привычного националистического обскурантизма... И странно, что молодые, сегодня поддерживают это движение. Но, видимо, такова социальная отсталость и подмена понятий в России, такова сила промывания мозгов и влияния «прозападных» мифов, что и молодые, сбитые с толку этой пропагандой «обратного хода», расходуют свою энергию не на улучшение или обновление жизни, а на защиту старого, но привычного строя жизни и быта.
Что касается делового центра «Охта», то создание делового Сити, это проблема, которая давно назрела в Питере, и которую надо было решать ещё сорок – пятьдесят лет назад. Ведь очевидно, что самые ярые охранители, хотели бы видеть С-Петербург, современным центром и второй столицей России. Для создания такой столицы, необходимо построить деловой Сити недалеко от центра города. И Охта, как нельзя лучше подходит этому проекту...
В районе Охты, надо построить ещё и большой торговый центр, который бы обслуживал не только работников этого делового центра, но и всех правобережных жителей Невы. Необходимо продумать приход к этому центру метро, электричек и автобусных линий связывающих с новой «Охтой» все районы города и его окрестностей. Учитывая холодную и промозглую погоду зимой, этот центр надо укрыть разного рода прозрачными крышами и навесами, которые бы давали возможность людям быть здесь под защитой от природных капризов. Современная архитектура умеет это делать, создавая самые комфортные условия, как для южан, так и для северян... Но я отвлёкся от собственно, путешествия.
... В этот раз, подъезжая к центру Питера на автобусе по Таллиннскому шоссе, увидев первую современную шоссейную развязку в Питере, я обрадовался, и подумал что городские власти действуют в правильном направлении. Однако, читая заметки о борьбе охранителей с «высоткой» на Охте, мне подумалось, что без шоковой технологической революции, на манер сталинских станций метро, или сталинских высоток в Москве, в России не обойтись. Немногие, но самые активные образованцы, будут стеной стоять против всего нового и современного. Их надо победить, хотя бы один раз, чтобы и они могли увидеть преимущества современного города, в котором гармонично, усилиями архитекторов и социологов, сочетается старое и новое, дополняя друг друга и создавая комфортную жилую среду. Если этого не сделать, то отставание в уровне жизни от западных, да и богатых азиатских стран будет только увеличиваться... Все эти шествия и митинги, против нового, за сохранение привычного старого, производят удручающее впечатление...
И всё таки, в Санкт–Петербурге есть и противоположные примеры... Тягостное впечатление остаётся от Мариинского театра, который по сравнению с лондонским Роял–Опера, похож на давно не ремонтируемый совхозный клуб, в который «сельские» жители ходят в сапогах и бушлатах, потому что всё внутри состарилось и обветшало и не противоречит по форме и содержанию, рабочей одежде.
Вспоминается мой опыт работы в интерьерной команде, когда сделанные нами колхозные клубы превращались в настоящие дворцы, куда как раньше уже боязно было приходить пьяным и в грязной одежде...
... Есть и европейский опыт реконструкции и реставрации, о котором я хотел бы коротко рассказать.
В конце этого лета, перед поездкой в Россию, мы путешествовали с женой на машине по Северной Англии, по Нортумберденду. В одном из крупных городов Севера Англии, в Ньюкасле, который ещё пятьдесят лет назад был задымлённым промышленным городом серо-чёрного цвета, сегодня сделали театральный и музыкальный дворец с двумя залами, в форме серебристого громадного жука на берегу реки. Здание это снаружи напоминает «божью коровку» размерами сто на сто метров и высотой в пятьдесят метров, а внутри является образцом современного дизайна и архитектуры, с учётом всех требований зрительских удобств и акустики... Вход внутрь театра свободен и мы, войдя в зал, посидели несколько минут, разглядывая деревянные панели на стенах и сиденья из гнутого дерева, которые не «мешают» звуку и удобны для пользования. Мы с восхищением качали головами, а я невольно вспомнил затрапезный вид Мариинки и порадовался, что, наконец–то, в Питере начали строить вторую сцену театра.
Там же, в Ньюкасле, мы попали в высотку, которая ещё двадцать лет назад была одним из складов пшеницы, а сегодня, перестроенная архитекторами, превратилась в музей современного искусства. Такие преображения стали нормой для Англии, и для Лондона.
Тут, в одной из бывших тепловых электростанций, с громадной квадратной трубой, переоборудовав её, открыли филиал «Тэйт–модерн», куда тысячами приходят каждый день туристы и жители Лондона посмотреть выставки и причудливые инсталляции. Работа талантливых архитекторов, с каждым годом обновляет и украшает не только столицу Англии, но и её провинции...
Вот ещё пример - в том же Ньюкасле, лет двадцать назад построили торговый центр на окраине города, на пересечении автомагистралей, который какое-то время был самым большим «магазином» Европы, и куда жители города и окрестностей приезжают на целый день, чтобы сделать не только покупки, но и пообедать в недорогих ресторанах или кафе, посмотреть кино, отдыхая между походами в роскошные современные магазины, расположенные под одной крышей и представленные большими европейскими и американскими торговыми фирмами. Таким образом, происходит и уравнивание возможностей городских и сельских жителей, что приводит к сглаживанию и замирению социальных конфликтов и осовремениванию сельской или промышленной глуши. Всё это сделано по подсказке социологов, социальных философов, разработано архитекторами и дизайнерами, с участием вышеозначенных философов и социологов...
Вот бы в России такие центры построить, хотя бы по одному на каждую область! Вот было бы радости и детишкам и их родителям из глухих деревень и сельских окраин больших городов...
Но тут мы выходим на проблему социального отставания России в разработке новых идей и нового стиля жизни. Надо отметить, что страны Западной Европы представляют так называемую «машинную» цивилизацию, в которой личные автомобили и хорошие дороги, по сути, уравняли всех жителей страны в путях доступа к современной культуре и искусству и решили на основе этих основополагающих перемен, проблему сближения города и деревни. В России же, несмотря на прибавление количества личных машин, не решены проблемы дорог и даже проблемы городских стоянок.
Поэтому современные города в России это – «проект будущего», пока не поменяется психология российского обывателя. Как пример такой привычной, но вынужденной отсталости, предстаёт знакомая картина - за чертой официального городского центра, на задах домов, стоят жалкие коробки и коробочки, личных гаражей, которые ещё называют «ракушками». Происхождение этого термина скрыто во тьме советских ещё времён, но содержание этого слова очень точно отражает происходящее в городах и посёлках – все дворы и улицы «замусорены» такими личными и кооперативными гаражами...
... Во время нашей поездки по России из окон Транс–Сибирского экспресса, мы в течении недели наблюдали по всей стране преимущественно грунтовые дороги, которые в случае непогоды превращаются в труднопроходимые. Но это привычный ландшафт гигантской России, в которой бездорожье уже давно мешает приходу «новой» современной жизни. И, конечно же, после такой много тысячи километровой поездки по стране видно, что строительство дорог, по масштабам можно сравнивать с совершением новой индустриализации. Без этого, я думаю, любые попытки достичь уровня развитых стран, будут обречены на провал - Россия так и останется мировой провинцией...
Ещё один пример – теперь уже из жизни русских в Англии...
Мы с моим другом возвращались через Гайд–парк к метро после службы в православном храме. Шли по дорожке, разделённой белой полосой. По одной стороне шли прохожие, а по другой ехали на велосипедах и на роликовых коньках. Впереди резвилась группа молодых людей, и когда одна из велосипедисток приблизившись, засигналила, они с недоумением стали на неё оглядываться. Я по одежде и по манерам узнал русских. Они с видимым неудовольствием посторонились, и только после следующего велосипедиста едущего по той же стороне начали понимать значение разделительной полосы. А я подумал, что русские, как все люди, не плохи и не хороши, а часто просто не привыкли к правилам, которых в России просто нет. Отсюда и недоверие и раздражение на тех, кто пытается жить по «правилам»
Но, повторяю, самое важное сейчас – это поменять отношение россиян к содержанию своей рутинной жизни... Ведь и Мариинка произвела на меня тягостное впечатление не только интерьерами, изношенными и поблекшими, но и отношением к театральному зрелищу, когда среди спектакля из лож, сверкают вспышки фотоаппаратов, и когда по звонку мобильника из зала выскакивают поговорить с абонентом в коридоре.
... Мы с Продиптой прошли в зал театра раньше всех и не хотели снимать куртки в гардеробе, потому что надо было сразу по окончанию спектакля убегать и ехать на вокзал. Однако пожилая женщина - капельдинер, с нескрываемой ненавистью к нашей «некультурности», приказала нам сдать куртки, иначе она нас в зал не пустит... Во время разговора с нами она сидела, и будучи младше нас по возрасту, не постеснялась вычитывать нам абсурдные правила поведения в театре, которые придумали такие же «служители муз». Когда я сказал ей, что в том же Роял – Опера люди спокойно входят и садятся на места оставляя с собой верхнюю одежду, она мне не поверила. Я понимаю, что зимой, когда в России минус двадцать и все ходят в шубах, эта одежда может как-то мешать сидящим, но ведь была тёплая осень и на нас были лёгкие куртки…
Ещё один сюжет. В перерыве спектакля, в уголке, за колоннами, люди в серебристого цвета костюмах (очередная мода в среде богатеньких русских) распивали со своими дамами шампанское и это было бы нормально, если бы не наличие строгих «законов», запрещающих распитие спиртных напитков, вне буфета. И где же была та «строгая дама», ополчившаяся на нас, ввиду нашей демократической одежды?..
Всё выше описанное перекликается с историей наших попыток добиться получить разрешение на фотографирование и съемку в Мариинке и в Академии имени Вагановой, легально, по звонку в администрацию...
Когда я первый раз позвонил из вестибюля Мариинки, секретарю Гергиева, какой-то даме с усталым голосом, то она пообещала мне, что спросит у «шефа» о данном им обещании помочь Продипте Дас, снимать сюжет для нашей книги... Это обещание Продипта получил от маэстро в Лондоне, после концерта мира, на котором дирижировал Гергиев...
Однако, на следующий день выяснилось уже через другую даму, что Гергиев забыл об этом разговоре, и нам не разрешили даже попасть в Мариинский. Тогда, пресс–атташе театра, молодой девушке, судя по голосу, позвонил уже сам Продипта, (иностранцам, почему-то такие девушки – клерки при «шефе», доверяют больше, чем своим соотечественникам) и получил заверение, что она, (это тоже была дама, но молодая и говорящая по-английски) узнает и перезвонит нам или вечером или утром следующего дня. Однако звонка мы не дождались, а в ответ на наши звонки на другом конце постоянно бросали трубку...
В Вагановском училище, которое сегодня, кажется называется «академией танца», нас тоже встретили неласково. Какая-то девушка, с выправкой бывшей балерины, выйдя к нам, объяснила, что нам надо было согласовывать свой визит заранее и только получив разрешение, приходить. Я пытался объяснить, что мы через два дня уезжаем и что хотим снять всего несколько фото, для книги о России для английских школьников, и тем самым сделать для Вагановки неожиданную «рекламу», в Англии. Однако, девушка не слушала наших доводов, и заговорила о том что Вагановка в рекламе не нуждается, что её и так знают во всём мире. Мы так и ушли из училища, «не солоно хлебавши», и ворча на бюрократический произвол, ставший во многих местах уже законом жизни...
В этом привычном, местечковом самодовольстве, можно упрекнуть многих российских чиновников разного уровня. Они почему–то уверены, что жизнью России интересуются все и во всём мире. Очевидно, что это не так, но этим самодовольством во многом объясняются провалы в информационной политике, от которого Россия проигрывает не только на культурном, но и на экономическом уровне.
Всё выше описанное показывает отношение к работе этих дам и их совершенно непрофессиональную манеру вести дела. К тому же это показывает атмосферу жизни в театре, где даже разрешение для журналистов, должен визировать «великий» маэстро... У меня есть подозрение, что Гергиев ничего не узнал о нашем приезде, и отказ – был инициативой этих «маленьких чиновниц», которые этим продемонстрировали свою «власть, держать и не пущать»
Надо сказать, что я был в своё время, ещё до того, как он стал «великим», знаком с Гергиевым, хотя и очень поверхностно. Это было в конце восьмидесятых... Тогда, после знакомства, он водил нас по Мариинке, показывал и репетиции балета, и репетиции оперы, которой дирижировал его тогдашний шеф, Темирканов.
Мы, сидя с английской моей женой и дочерью за спиной Темирканова, во все глаза смотрели на сцену и я помню, как Темирканов в один из моментов репетиции, вскочил с места, прошёл на сцену по краю оркестровой ямы держась за низ ложи, показав какой-то солистке, как нужно держать голову в данной сцене. Надо отметить, что сделал он это не совсем вежливо, но артистка, наверное, на всю жизнь запомнила это вмешательство известного дирижёра и постановщика в «творческий процесс». Позже Темирканов возвратился в зал и продолжил репетицию. Это была постановка «Пиковой дамы» и актёры-певцы и певицы были одеты в обыденную одежду, поэтому всё происходящее на сцене обретало если не комический, то весёлый оттенок...
Но я помню и ещё встречу с Гергиевым, которая произошла в один из новогодних праздников лет двадцать назад, когда он с приятелем, вдруг пришёл в мастерскую нашей общей знакомой, известной Питерской художницы. Мы сидели тогда несколько часов, в скучной для него компании и я пытался вызвать его интерес, расспросами о знаменитом дирижёре Мравинском, к тому времени уже умершем. Тогда Гергиев интересно рассказывал о нем, и его строгости, которая позволяла ему делать из оркестра настоящий творческий коллектив. Стоило Мравинскому сдвинуть брови, оркестр затихал и любое требование исполнял с благоговением...
Надо сказать, что в те времена быть музыкантом–профессионалом значило быть на виду, потому что народ вовлечённый в культурное строительство и осваивавший азы искусства, с энтузиазмом и страстью любил своих мастеров. Денег тогда музыкантам платили немного и потому они ценили хотя бы это социальное предпочтение. При социализме деятели искусств мало чем внешне отличались от обывателей и преображались только на спектаклях или концертах. Наверное, поэтому их тогда любили как «своих» горячо и нежно. На мой взгляд, это и был подлинный демократизм, к которому сегодня ещё не приблизилась ни одна из самых демократических стран Запада...
Сегодня в России всё совсем не так. Тот же Гергиев стал фигурой недосягаемой для своих бывших друзей и знакомых. Он стал известной во всём мире персоной и его, наверное, можно сравнить с суперзвездой эстрады, типа Аллы Пугачёвой или Киркорова. Возможно так и должно быть, однако для меня Маэстро был и остался тем дружелюбным и любезным музыкантом, которого мы встретили ещё задолго до его большой известности.
Сам Гергиев необычайной внутренней энергии человек, благодаря которому, на Западе русско–советская классика стала чрезвычайно популярна, а он сам – одним из известнейших дирижёров мира. На мой взгляд, он является на сегодня одним из ярчайших представителей того мирового культурного феномена, который называется – «русская, классическая музыка»
Что касается вовлечённости в искусство народных масс, то оно поубавилось изрядно и стоит умереть последним представительницам публики ещё родившейся в СССР, и народ перестанет ходить в оперу или на классику. Ничего, ровно ничего не делается в сегодняшней России для того, чтобы эту тенденцию изменить. Оболваненные российским ТВ публика всё больше «подсаживается» на иглу второсортной «попсы» и проамериканских бандитских фильмов прямого действия – то есть насилия неприкрытого! Такой зомбированный «народ» очень трудно потом заманить на нечто более серьёзное, чем фильмы Тарантино или Сталлоне... Люди в серебристого цвета костюмах предпочитают классике попсу или сплетни о попсе и потому привыкают сочетать несочетаемое – и «Гамлета» посмотреть, и шампанского с пивком выпить, где-нибудь в закоулочке знаменитого» оперного театра...
... Ещё забавная деталь из русской жизни. И в Москве и даже в Нижнем, мы с Продиптой видели множество многоместных длинных как драконы «крайслеров», сопровождаемых свадебными парами и их друзьями. Рядом суетятся полупрофессиональные фотографы с длинными объективами фото и кинокамер. И обязательно мужчины в серебристого цвета, разных оттенков костюмах, которые фотографируются на фоне исторических памятников, стараясь разделить с этими памятниками хоть частичку вечности, присущей всему старинному.
В этой «моде», есть что-то низменно плебейское, как это присуще буржуа в первом поколении, когда они попадают на художественную выставку или на концерт, тем паче в оперу. Им это внове и немного неловко и поэтому они норовят поскорее выпить, чтобы снять ощущение неестественности и неловкости, что в поведенческом смысле становится некоей социальной стигмой – и эти длиннохвостые Кадиллаки, и эти серебристого цвета костюмы и эти полупьяные невесты в белоснежных кисейных платьях и фате, мечтающих поскорее добраться до супружеской «лежанки», которую они опробовали уже задолго до свадьбы.
Элемент пошлости и даже низкопробной моды сопровождает этих нуворишей до самой могилы. И их разочарование «сладкой» жизнью приводит часто к жизненной катастрофе.
В то же время, при крепчающем бюрократическом маразме, простые русские люди по-прежнему полны добродушия и приветливости в противовес разного рода мелкой чиновной «обслуги», которая делает из своих чиновных мест кормушку и средство повышения социального статуса. Отличительной чертой такой новой поросли чиновной номенклатуры являются цинизм и откровенное презрение ко всем человеческим ценностям, не обусловленным дополнительными чаевыми или взятками, пусть даже «борзыми щенками». Знакомства и культ «своих» людей опутывают страну всё больше и больше. Эта подлая привычка делать дела и делишки через «знакомых» пришла из далёкого постимперского советского прошлого.
... Автоматически, после нескольких лет подлинного революционного энтузиазма и неподкупности, партийная и чиновная бюрократия возродилась в Советском Союзе, и почти выкорчеванная злыми сталинскими законами, вновь расцвела в нашей стране после пятьдесят третьего года. «Свои люди», как социальный феномен, стал необходимой деталью жизни и во многом привёл к возрождению взяточничества и чиновного прислуживания. «Начальник» стал похож во многом на «статского генерала». Вспомните рассказ Чехова, когда «маленький человек» чиновник, нечаянно чихнувший на лысину главы департамента, умер от тоски и ужаса...
Во многом Советский Союз потерял волю к жизни ещё и потому, что комсомольцы семидесятых освоили этот принцип чиновной бюрократии, который и опутал Союз невидимыми путами телефонного права, сервильности и распределения по «знакомству».
Мы с Продиптой, в случае глупого немотивированного отказа чиновников, поминали известное ещё советское «нез-зя». На нечто подобное мы натолкнулись и в столице нашей родины – Москве, в самом её сердце, в Кремле. Купив билеты на экскурсию в Кремль и предчувствуя открывающиеся красоты и сокровища, мы подошли к металлоискателю. И вдруг получили приказание сдать наши фотокамеры в камеру хранения, потому что, как заявил один из «телогвардейцев» на входе, камл разрешены только до семидесяти миллиметров, а у «вас, камера семидесяти двух миллиметров».
В ответ на моё возражение и просьбу увидеть администрацию, этот же человек ответил, явно издеваясь над нашей беспомощностью, «... что главным администратором для нас является президент России Владимир Путин, но если хотите, то подавайте в письменном виде заявление на разрешение коменданту Московского Кремля, которое он рассмотрит в течение двух недель...»
Продипта наотрез отказался сдавать свой «инструмент» в камеру хранения, и мы ушли от Кремля, что называется «несолоно хлебавши». К несчастью, пока мы стремились в Кремль, Красную площадь тоже закрыли на какие-то манёвры или на празднества для ВИП персон. Это нас почти уничтожило... Надо же быть такими невезучими!
Я называю этот реликт полукрепостнического чинопочитания - «мундирной демократией» В России всё больше и больше зависят от чинов и мундиров, а маленький человек становится винтиком, колёсиком в государственной машине. Даже в церкви сегодня происходит разделение на уровни веры. Подлинно верующими и «начальниками, там становятся активисты, служители клира, а простой прихожанин должен ещё доказать, что он достоин общения с «посвящёнными»...
Я помню, как в одном из разговоров с молодым православным епископом, сослался на Патриарха, процитировав его высказывание. Епископ глянул на меня строго и сказал что-то, по смыслу похожее на «вы слишком простой человек, чтобы цитировать «великого» главу русской православной церкви». Я немного растерялся, но уже потом понял, что для епископа чины, даже в христовой церкви, имеют большое значение. И я вспомнил высказывания Митрополита Антония Сурожского, который говорил, что священники, которых любят прихожане, должны быть слугами для православного народа, а не начальниками, кого верующие бояться. А мне уже от себя хочется добавить, что только на Страшном суде окончательно выясниться, кто веровал и жил как христианин, а кто делал вид, что верует. А людские чины или людская молва – на этом суде ничего не будут значить...
... Ещё одна особенность современной России, - множество милиционеров и охранников, которых мы видели и в Мариинке, и на вокзалах, и тем паче на Красной площади. Похоже, что человек в погонах и в униформе, стал непременным атрибутом российской жизни. Если вдуматься, то миллионы и миллионы молодых людей цветущего возраста становятся «сторожами» в стране, где воровство стало одним из непременных атрибутов нормальной жизни. А ведь эти миллионы могли бы стать рабочими и учёными, космонавтами и хлеборобами. «Почему это случилось? - спрашиваю я себя и нахожу ответ только в давней формуле – сторожа нужны, чтобы охранять имущество и состояния граждан объявивших себя властителями страны...» Для меня, очевидно, что столько милиционеров и охранников слоняющихся по улицам без дела, только провоцируют взяточничество и воровство!
... Первое, сильное впечатление от «внешности» страны – Россия стала страной торговцев и покупателей. Ни в одной стране Европы я не видел такой назойливой, а иногда и нагло-лживой рекламы. Нигде я не видел столько банков и столько обменников на центральных улицах, как в Москве и других крупных городах. И почти в каждом, особенно в мелких банках, берут комиссионные или занижают курс, надеясь выманить денежки у неопытных держателей валюты...
Всё это навело меня на мысль, что работа и создание «нового продукта» – сегодня в России не в почёте. Множество людей, стараются зарабатывать деньги на деньгах, часто эксплуатируя низменные потребности или элементарное любопытство. Можно сделать вывод, что большинство людей не хотят и не умеют работать и потому «прислуживают» прихотям людей имеющих деньги... Для оболванивания и внедрения этой позорной тенденции, служит идеологическая поддержка в виде глянцевых гламурных журналов, телерекламы и отделов в газетах и даже на сайтах интернета. Жизнь кино- и поп звёзд, сегодня в России известна в самых интимных подробностях. Жёлтая пресса отравляет сознание и воображение обывателя не хуже радиации, невидимо и незаметно проникая в человеческие души, и калечит их, промывая мозги, идеалами «сладкой, богатой» жизни, идеалами мира потребления. И если на Западе движения битничества и хиппи, ещё почти полвека назад, страстно выступали против подобного принижения, оскотиниванивания человека, то в России против этого никто похоже и не возражает. Ведь все средства такой «агитации и пропаганды» принадлежат «новым русским», которых беспокоит только выгода и прибыль. В определённом смысле они заинтересованы в том, чтобы кругозор российских людей был на уровне «от ларька, до нашей бакалеи» - как пел Высоцкий в своё время...
Следующие из этого выводы, - только технологический шок, наподобие сталинской индустриализации, поможет России, выйти на передние позиции в науке и в технике. Для этого надо, как я уже говорил, заняться дорогами и сделать тёплые туалеты в каждом российском доме. Именно с этого уровня, на мой взгляд, начинается приобщение к современной цивилизации, и к чему стремятся, через разного рода «ускорения» и «модернизации» российские власти, кажется совсем не понимая с чего следует начинать. А начинать надо не с «силиконовых» долин, а с того, чтобы сделать смывной туалет и горячую воду доступной в самых отдалённых, глухих уголках страны... Как это сделать, подскажут специалисты, а верховным властям надо будет отнестись к этому, как к «большой войне» с бытовой отсталостью, во время которой не щадят ни сил, ни денег!
Вслед за технологическим шоком, должен последовать шок образовательный, когда каждый взрослый человек сможет иметь университетское образование... Вспоминается замечательный афоризм: «Знание – сделает нас свободными!»
Ну а пока, асфальтовые дороги и тёплые туалеты в каждом деревенском доме, необходимое условие для смены стиля жизни в такой большой стране, с разным уровнем жизни, как Россия.
... Всё это возможно, на мой взгляд, только в том случае если первоначальный капитализм будет заменён на сочетание частной инициативы и социалистических методов распределения производимого продукта. Земельная рента, национализация недр, бесплатное образование и воспитание – всё это средства для поворота в сторону технологической революции... Осуществление того, что Гегель в своей теории исторического развития называл Синтезом, единственная возможность выйти из полосы непрерывного кризиса, в котором находится страна уже более тридцати лет. Кризис начался в эпоху чиновно–номенклатурного социализма, подготовившего Контрреволюцию и продолжающегося по сию пору при существовании социальной системы по имени первоначальный капитализм. Развал государственной власти был лишь следствием развала социалистических отношений в экономике и социальной жизни... Мне кажется, что опыт социалистического Китая, который учёл все ошибки «старшего брата», СССР, и сегодня, не обращая внимания на кризис западных ценностей, на всех парусах устремляется в будущее, может сыграть для России большую роль. В то время, как в полунищей России всё больше и больше сторонников «обратного хода» пытаются реставрировать первоначальный капитализм, социализм китайского образца может помочь нам выбраться из этой «идеологической ямы...
Надо отметить, что российские капиталисты самые циничные и равнодушные люди – иначе им не выжить. Погоня за деньгами, как идеология, сделала многих людей россиян злыми и завистливыми, вполне несчастными людьми. Именно от них, от русских богачей, нам не удавалось получить в нашей работе ни помощи, ни понимания. Они и на нас пытались делать деньги, потому что им всё казалось, что мы с Продиптой на этой книге собираемся сделать для себя большие деньги. Тут можно сказать, что всякий судит о других по себе...
Но в России были и другие случаи, и другие люди, которые, конечно, были далеки от известности и «связей» с Западом, и потому помогали нам дружелюбно и бескорыстно.
Например, в Москве, в бывшем Дворце Пионеров, нас встретили радушно и после встречи с Виктором Ермолаевичем Соболевым, заместителем директора Детского Ансамбля имени Локтева, нам открылись «все двери». Мы снимали и юных космонавтов, и юных танцовщиц, и юных гимнасток. Помогали нам в этом педагоги. Мы, во время съемок, поговорили с тренером детей – гандболистов и пообщались с руководителями шахматной секции, руководителями детского планетария и тренерами по художественной гимнастики, с хореографами ансамбля и руководителем оркестра народных музыкальных инструментов. И все эти люди понимали значение нашей книги для знакомства с Россией английских детей и не только, и как могли помогали нам собирать материал для этого. Мы договорились, что Продипта Дас, попробует связать Дом Творчества Юных с лондонскими школами, для обмена опытом. Я некоторое время работал в Лондоне в подростковых клубах и мне кажется, что опыт работы с подростками в Советском Союзе и сегодня в России, может англичанам пригодиться. Если удастся наладить контакты на детском уровне между Москвой и Лондоном – это будет замечательно!
(Продолжение следует)