ЧТО ЕСТЬ ИСТИНА? № 19 декабрь 2009

 

Новые имена

 

Родилась и проживает в Санкт-Петербурге. Работает менеджером в туристической отрасли. Пишет стихи, прозу и песни. Актриса театральной студии «Художественное пространство». Стихи и проза публиковались в газетах «Политехник», «Литературной газете» и газете «Литературный Петербург» в альманахе «Молодой Петербург», «Светоч», «Русская проза XXI века», а также в журналах: «Аврора», «Невский альманах», журнале «Вокзал» Представляла свое творчество на Радио «Петербург» в персональной передаче. Участник конференций молодых литераторов Северо-Запада 2009
Лауреат летнего фестиваля «На Елагином-2009» и победитель «Фестиваля одного стихотворения» проходившего в Александро-Невской Лавре в декабре 2008 года, лауреат пушкинского поэтического конкурса «Заветная Лира» 2009 года.
В Санкт-Петербургском Государственном политехническом университете посещает литературную студию «Меловая черта» и ЛИТО прозаиков под руководством Романа Всеволодова.

* * *
Никак не наступит зима
К отчаянью шубовладелиц,
И морось – одна из безделиц,
Сводящая тихо с ума…

Рельефен в распутицу след,
Я с лужей веду поединок,
Но хлюпает нос и ботинок –
Привет Вам от старых штиблет!

И мыслей пустых полыньи
Наполнятся смутой и хладом,
Какая же осень отрада?
Тотчас, за сомненья мои
Накроет меня листопадом.

ОБМЕН

Душевность из воска,
Болит голова.
Капризность подростка,
Наотмашь слова.

Обмен: сигареты –
Звериная грусть.
Дождей силуэты.
Стихи наизусть.

Сердца наизнанку.
Ладони – на взлёт.
Царапаешь ранку:
Авось, не пройдёт?

* * *
Грусть моя - беззубая старушка,
Запах «Беломора» и тоски,
Голубь на окошке - побирушка,
Новые дырявые носки.
Выбор между сникерсом и пиццей,
А погода вновь не благодать,
Вялое желание побриться,
Свежее желание поддать.
Я, «ваще», с романтикой мужчина!
Я мечтаю в кислом ноябре,
Одолеть великую вершину
И диван поставить на горе.

РОМАНТИКА АЛКОГОЛЯ

Под властью лунного эфира
Ты – чаровница!
Налей мне в кружечку кефира,
Чтоб похмелиться...

О, околдованная грустью
Своей свободы,
Вскорми меня!
Хотя бы грудью...
А то – голодный...

Всё отдал бы за стан, за ножки,
Чтоб насладиться...
Но! Отгони, родная, кошку,
Она – двоится!

О, средоточье сладострастья –
Какое тело!..
Не порти ночь.
Не называйся горячкой белой.

* * *
Всё обычно. Чиркнул спичкой, прикурил.
По привычке о банальном говорил.
Но дрожало в тихом голосе: «Прости»
И затягивался жадно, и грустил.
Отворачивал любимое лицо,
Пальчик трогал обручальное кольцо.
Как бы гаечкой свинтить его, без слов,
Приросло, зараза, к пальцу, приросло,
Не оттяпать. Может, мылом-кислотой?
Сердца клапан точно в кожаном пальто.
- Дорогая…
- Что ты скажешь, дорогой?
- Понимаешь?
- Понимаю, бог с тобой.
- Отпусти на перемену, отпусти!
- Отпускаю. Ты не пленный. Бог простит.

* * *

Ты о прошедшем тосковал.
И видел в будущем тоску,
А в небе ангел танцевал,
И жук бежал по лепестку.

На перекрестках нежных слов
В кувшинках квакала весна,
Нас лодкой в озеро несло,
И брызгало из-под весла

Всходило солнце по сосне,
Блаженно булькал водяной,
Лишь ты завидовал весне
В своей избушке ледяной.

* * *
Слова ничего не значат,
Молчанье весомей слов
Я просто кухарка, прачка,
А ты мне: любовь!.. любовь!..

Но хочется слушать, слушать,
Да в шляпу бросать гроши,
И вдруг – не бельё, а душу
Проветривать и сушить!

* * *
Всё пропало. Неловкий жест,
Слово-бритва, двоих – на части!
Нет родного, есть только жесть –
Раздвоенье на зло и счастье.

И в мельчайших деталях.
Ты –
не моё,
Из чужих молекул.
Есть в предательстве тихий стыд,
Как в постылую сгинуть реку.

Прощевай и прости…
Спасёт
День-огарок, уставший тусклый,
Дай-то, Господи, жить и всё.
Сердце сводит, застывший мускул.

* * *
Есть я или нет меня?
Сгусток воздуха в стакане,
Этот дом как западня,
И на кухне – поле брани.
Благо это иль беда,
Горевать ли, веселиться?
Ты меня за «так» отдал,
Надоевшую вещицу.
С головою кану в ванну,
Лёд размою кипятком,
Всё равно в тебе останусь
Бесполезным сквозняком.

* * *
Мне понадобится целая вечность,
Чтоб заполнить пустоту шкафа,
Где висели твои рубашки,
На старых плечиках справа…
Время подобное шее жирафа,
Солнце – не более чем пятно
На промокашке неба.
Запах ладоней на моей щеке
Еще ощутим,
Щербатая кружка бьется,
Твоя любимая, цвета мокко,
Только к несчастью.
Выбита пробка
Из бутылки нашего «вместе».
Выпустив вместо джина
Тебя.
И мне не хватает
Этого сжатого воздуха,
Этой смешной привычки –
Просыпаться рядом.

* * *
В чукотском небе бисер звёзд,
В чукотском чуме чай замёрз,
К чукотской лайке чешет волк,
Чукотской бабке – лыжа в бок,
Мешает спать. И жир чадит,
Чихнёт чукчонок… Загундит
Под нос чукотская жена…
Спокоен чукча – ночь длинна…
Что суетиться? Мир неплох.
Есть тёплый чум и в трубке мох,
Олени. Тундры мир велик,
И чукча всем молчать велит.
В сиянье ночи он и Бог
Ведут безмолвный диалог...

* * *
Я буду спать, остановив поток
Безумства дней и прегрешений ночи,
Я буду спать, сомкнув устало очи,
Как будто нерождённый мотылёк,
Завёрнутый в свой одеяльный кокон,
Бессильный в положении таком
Раскинуть крылышки прозрачно и легко,
Рвануться вдруг – мятежно и высоко…
Я буду спать, поэмы грёз милуя,
С дыханьем-перышком,
Почти не шевелясь,
Попав любви под колдовскую власть
До поцелуя…

МОРСКАЯ БОЛЕЗНЬ

Полощи мои волосы быстрой рекой,
Преврати мои руки в твои якоря.
И глаза – в маяки… В капли слез янтаря…
И в русалочьи – песни с глубинной тоской.

Я – не стерлядь. Скользить – не моё ремесло.
Я поддамся волне и останусь с тобой.
И зачем же, родной, ты вцепился в весло?
Не влюблён, оказался… Лихой. Китобой.


БЛЮЗ СТАРОЙ ЩУКИ

О, лихая участь старой щуки!
А вокруг – сомьё, да окуньё…
Вот лежу, зелёная от скуки,
Я не злая, всё про щук – враньё!

Головастик мне упёрся в жабры,
Он меня настроил на обед,
Но в пруду печально пели жабы,
Отпустила – аппетита нет.

Плавать лень, я всех вокруг старее,
Щучья жизнь – ни отдыха, ни сна…
О, рыбак, поймай меня скорее,
Где твоя счастливая блесна?

* * *
Невеста тополя - сосна,
Хотела, чтоб была весна,
Но почему-то снова осень,
Для тополей, а не для сосен.
И тополь лыс, и тополь тих,
Какой теперь с него жених.
- А я пушиста, зелена!
Красуясь, думала сосна,
- Влюблюсь, пожалуй, в человека,
А то грущу в осенний день.
Кто знал симпатий дровосека?
Жив тополь… рядом свежий пень.

ЖИРАФЛЯ

Каппилярами, тонкими жилками
Друг за друга цеплялись униженно,
Животами, глазами, ужимками
Мы дружили. Мы жили. Мы выжили.

Время выжато и обездвижено,
Можем быть и смешными, и рыжими,
Жирафлёю. Литвой и Парижами,

Пароходами. Пальмами. Лыжами.
Джином. Двигать желания. Лишь бы нам
Не смотреть друг на друга с тоской.


* * *
И я, пропахшая духами,
Словами, жёсткими
Как плеть,
Тебя хлещу, чтоб
Не смотреть
В глаза…
Глаза живут грехами.
Я опасаюсь умереть
В твоём сознанье.
Перемена
В прозрачной вечности минут.
Мир искривлён.
Гудит арена,
Быки тореадоров мнут.
Я красным тряпкам знаю цену
И провоцирую
Измену…

* * *
Дни – точно скользкие налимы,
А ночи – юркие угри.
Я так ждала тебя, любимый,
Гадала, дуя на угли.

Но тлело времени полено,
И бесполезно ворожить,
Нет…нет в округе джентльменов,
Одни удавы да ужи,

Шипенье их повсюду слышу,
Но в полночь выйду со двора
И обернусь летучей мышью!
Конец диете. Есть пора.

* * *
Я хотела быть дамой томной,
Но с тобою вот – не могу.
Искажает реальность комнат
Недосказанность сжатых губ,

Чай почти из одной заварки,
Возбуждающий тёмный чай,
Руки строят мосты и арки,
И встречаются невзначай.

Неуклюжие пальцы ребёнка,
Голос хриплый – остывший блюз,
Ты не скажешь, но в жилке тонкой,
Бьётся вечное «Лю…» как пульс.

КСТАТИ ОБ ОБИДАХ

Кот ослабевший лоялен к мыши,
В усах остатки творога.
Он сделал вид, что Вас не слышит,
И Вы ему не дорогА.

Его глаза скупы и сухи,
Он с Вами будто незнаком,
И безнаказанные мухи
Гуляют в миске с молоком.

Он отомстит Вам ночью… в тапки,
Свободный и ревнивый кот,
Зачем Вы были так бестактны:
От Вас собаками несёт!


* * *
Ситечко с чёрными дырками –
Наша Вселенная,
Бывшая петьками-ирками,
Вечно и временно.

И на возвратном кругу,
Смирною, сирою,
Я, угасая, бегу
И коллапсирую...

"Я" исчезает в дыре
Звёздной империи,
"Я" – разновидность аренд
Тонкой материи.

Звуком, квадратом, песком,
Чем же я стану потом?

В ПАМЯТЬ О ПАПЕ

Месяц – пойманная щука,
Небо-невод, звёзд мальки
Ускользают зыбкой стаей
В отражении реки.
Ночь, встревоженная стуком
Вёсел призрачных. В конец
Ста галактик уплывает
Мой рыбак. Его я знаю.
Сколько звёзд он там поймает?
До свидания, отец...

* * *
Гнезд пустые парики
Без птенцов осиротели,
Тянет сыростью с реки,
Отскрипели коростели.

Белки в рыжих галифе
Растолстели на орешках,
И мечтает о софе
Ёж, храпящий в сыроежках.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Спи. Я знаю наверняка –
Сон и в тысяче искажений
Будет светлым. Вспорхнёт рука,
И замедлит своё движенье.

В такт дождю или просто так,
За прозрачностью занавески,
Лунный франт, золотой светляк
Притаится по-королевски.

Баю-бай, мой любимый гном,
Недотрога и почемучка,
Сладко спи и поверь, что сон,
Словно сливочная тянучка...

В ЛАГЕРЕ

Рыба прыгает в реке,
Леска снова в беспорядке,
След, чуть видимый в песке,
Оставляют наши пятки.

Вон, улитка – нету ног,
И ползут они лениво…
Сторож Петя одинок:
И в руке его крапива,

Но не клюнет дядька-сом.
Вот предатель! Тьфу! - на это.
Нет грустнее слова "сон"
Для детей, влюблённых в лето

МАРТОВСКАЯ ПЕСНЯ.

А солнце булькало в Неве.
Коты неистово орали,
Пророс картофель в кожуре,
Бананы снова закупали,
Старушки в рейтинге невест
Снимали зимние вуали,
Из ничего родился грех,
Двоих застукали в подвале,

* * *
Дом-очкарик. Стёкла–линзы.
Шапка крыши. Черепица.
По трубе с упорством ниндзя
Кошка лезет, чтоб влюбиться.
А труба ещё дымится,
Гаснет небо. Дело к ночи.
Кошке небо – заграница,
Лапой цапнуть звёзды хочет.
В саже хвост. Глаза устали.
Разбежались звёзды-мыши,
Дремлет сладко кот в подвале.
Он давно не любит крыши.

* * *
Рождается предчувствие весны
В сосульке, пролетевшей мимо уха,
И в робком ожидании листвы,
И в просветлённом состоянье духа
Блаженство кошки на вершине дня –
Меня в проекции, а может – не меня.
Дышать так славно, сладко шевелиться.
Весна. Скорей бы! Радостно.
Синица
Засуетится, причитая вслух
(Наверно, о птенцах…).
Уютен пух
на вербе …
Утром лица
Свежей…
И корюшка решает – нереститься…

* * *
На небе шрамы облаков,
И рвутся ниточки печали
Отчаянным полётом чаек…
О, как свободно от оков
Разведены мостов ладони…
Гуляет лещ без рыбаков,
Ликуя, колокол трезвонит.
Владелец медного коня
Смиренно дружит с голубями,
И греется прохладный камень,
Подумать только –
От меня!
(Прижатого к граниту тела).
Виват! Пора бессониц белых!
И с пивом путает народ
Волненье пенных невских вод.