29 марта 2024  00:30 Добро пожаловать к нам на сайт!

ЧТО ЕСТЬ ИСТИНА? № 7 декабрь 2006 г.


Новые имена


Ирина Фещенко

Литературный псевдоним – Ирина Фещенко-Скворцова. Родилась в России (г. Волгоград) 9 января 1954 года. Поэт, прозаик, очеркист, литературный критик. Три книги стихов и эссе. Публиковалась в журналах: «Радуга», «Свеча», в поэтических альманахах. Член Союза российских писателей. Летом 2003 года приехала в Португалию, посёлок Benavente, где и живет сейчас. До этого с 29 лет жила на Украине, в Киеве. Доцент, кандидат наук.

Возраст ангелов

Вот, как оно бывает. Заправляя постели в одной из комнат, я услышала непривычно тяжелые шаги в коридоре. Выглянула: шли двое бомбейрушев ( так здесь называют парней и девушек, которые выполняют миссию экстренной помощи: при пожарах, авариях, перевозят больных в госпиталь и т.п.), на носилках покрытое простыней тело. Не сразу поняла, что это умерла ещё далеко не старая женщина, которую я каждый день видела вместе с её мужем в доме престарелых. Они не оставались на ночь, а только проводили здесь целый день. После завтрака она почувствовала себя неважно, там же, внизу и прилегла на принесённой кушетке. Как всё быстро произошло. И не знаешь, жалеть ли её, жаловавшуюся на невнимание, равнодушие мужа, ещё не успевшую по-настоящему почувствовать все безжалостные симптомы надвигающейся старости… или завидовать легкой смерти?
Столько смертей, сколько пришлось мне увидеть здесь, не видела за всю жизнь. Оно и понятно, живут здесь пожилые люди, много совсем одряхлевших. И так, как живут некоторые из них, не пожелаешь никому. Я имею в виду «камадашей» - лежачих больных. Вот, у двух женщин введена трубка в нос, через неё их кормят. И ещё одна трубка, соединённая с пластиковым пакетом под кроватью. Они почти всё время спят, думаю, уже ничего не понимают. А вот другая женщина, то и дело начинающая плакать, как обиженный маленький ребёнок. При этом лицо её, ещё сохраняющее в спокойном состоянии следы былого достоинства и женской привлекательности, жалко и жалобно морщится, краснеет. Когда проходишь мимо неё, она делает жест, будто зовёт официанта, издаёт характерный звук, что-то вроде «псс». Я пыталась расспросить её, чего она хочет, оказывается - вина. И опять капризный плач…
Да, работа со стариками не для слабонервных и не для брезгливых. Вонь, грязь, неумеренность и неопрятность в еде, старческое слабоумие, капризы… Последние особенно проявляются в столовой. Старики побаиваются ажудантов лара – женщин, которые их моют, переодевают, кормят лежачих. Они могут и сердито прикрикнуть, и не обращать внимания. А вот, нас, тех, кто считается в подчинении у ажудантов, кто убирает посуду, моет помещения, развозит приходящих стариков и еду по домам, - они боятся меньше. А, может, они чувствуют именно мою слабину: мне их всегда жалко. Стараюсь всем дать десерт, из-за чего приходится спорить с работниками кухни, сунуть лишнее яблоко, если просят, стараюсь выполнить по возможности их невинные желания: кто-то хочет булку с мармеладом и не хочет с маслом. Вот они и капризничают со мной, обижаются, когда им чего-то не хватает.
В начале моей работы в ларе (так здесь называют дом престарелых) многие старики очень отрицательно отнеслись к моему появлению. Я была второй иностранкой здесь, к первой - за три или четыре года (точно не знаю, сколько проработала моя землячка) успели привыкнуть. Присматривались подозрительно, да и не только старики. Ажуданты судачили о моей косметике, всё во мне им казалось вызывающим, даже длина халата в результате отрицательной установки значительно уменьшилась. Сантиментов на 15 ниже колен - он был сочтён слишком коротким. Интересовались моим семейным положением, и почему-то долго не верили, что с этим всё в порядке, есть семья. Старики часто жаловались ажудантам: она ничего не понимает. Сейчас здесь уже многие относятся ко мне с симпатией, дружно прощаются, желают хорошо отдохнуть в выходной.
Каждый день, кроме одного выходного, я живу с ними, фактически одной жизнью. Наблюдаю их взаимоотношения, хотя понимаю ещё далеко не всё: плохо знаю язык. Вспоминаются слова В.В. Розанова о старости: метафизический возраст. Где-то у него читала: я люблю стариков, я сам – старик и пишу для стариков. И мне казалось: он прав. Помните, у женщин, когда происходят возрастные физиологические изменения, наступает возраст ангелов? Казалось, именно в старости отбрасывает человек мелочность свою, дань суете, соперничеству, карьере… задумывается о вечном.
И вот теперь я вижу этих стариков, около 100 человек. Конечно, это другая страна. Но я вспоминаю других стариков в городе моего детства, в Волгограде, на лавочках. Те же невинные сплетни, пустая болтовня, так, чтобы провести время. Помню, как предостерегали они меня не читать слишком много, потеряешь, мол, память, как твоя мать.
Старость… Кажется, после 45 лет я стала присматриваться к немолодым женщинам в общественном транспорте, в магазинах. Почему мы не готовимся к старости, к этой безнадёжной, а потому требующей особого мужества борьбе с одолевающим бессилием, болезнями? Американский романист Фаулз пишет о неоправданной погоне людей за молодостью, за вечной молодостью. Баснословная популярность средств, повышающих потенцию – каждый мужчина хочет быть суперсексуальным. Посмотрите, все кинофильмы, все романы – о молодых, о любви, страсти, о сексе. Редко-редко промелькнёт сентиментальная история о встрече двух немолодых людей, и то, чаще им чуть за сорок – ещё вполне энергичный возраст. Никому неинтересны проблемы старых людей. А ведь каждый старик, каждая старуха – это целая жизнь, своеобразная и таинственная для других. У каждого старика свой способ выносить тяготы безнадёжного возраста.
Меня всегда удивляла та особая раздражительность по отношению к стареющим женщинам, именно женщинам!- которую позволяли себе даже прекрасные писатели, такие, как Диккенс, например. Как характерен образ матери Эдит в «Домби и сыне», и не один этот образ есть у писателя. Раздражают жалкие попытки выглядеть моложе, а, ведь, это так естественно для женщин. Женщинам, пожалуй, тяжелее, чем мужчинам терять красоту, обаяние свежести. Да и что плохого в том, что женщина всеми возможными и доступными для неё материально средствами старается удержаться на плаву, выглядеть пристойно, производить приятное впечатление? Кто-то может делать пластические операции, кто-то использует дорогие кремы, кто-то может позволить себе только более светлую одежду, осветление волос. Всевозможные гольфики, шарфики – всем нам знакомы эти невинные женские ухищрения. Кому от этого плохо? Разве мужу такой женщины неприятно, что она неплохо выглядит? Разве её коллегам по работе больше импонирует неприкрытая, плохо ухоженная старость? Почему же так часто предметом насмешки становится климакс у женщин, почти так же часто, как и импотенция у мужчин? Считается, что женщина обязательно становится истеричной, зацикливается на этой проблеме, глупеет, наконец. Намекнуть на критический возраст – любимый приём молодых, не очень интеллигентных, мягко говоря, и не очень умных мужчин: дескать, ей нечем будет крыть. Действительно, обычно, после этого у женщины пропадает желание спорить, вообще продолжать общение с подобным собеседником.
Но я отвлеклась. Большинство стариков а нашем ларе (доме престарелых) занимаются исключительно тем, что едят, дремлют, снова едят, отправляют другие естественные потребности, снова едят, спят. Завтрак, обед, полдник и ужин, причём и обед и ужин включают первое и второе, на обед ещё десерт. Многие ограничивают себя, но, чем больше подверглась разрушению психика, тем неумереннее аппетит. В ларе есть небольшая библиотечка, но я почти не вижу ни у кого из них в руках книги. Кое-кто регулярно читает молитвенник. Телевизор смотрят тоже не все. Всего одна женщина постоянно что-то рисует, её рисунки, конечно, не профессиональны, она просто срисовывает с открыток, чаще лошадей, других животных. Она же часто слушает музыку, в основном оперную. Эта женщина в возрасте около 50 лет сломала ноги. Последствия оказались серьёзными: она так и не ходит, ездит на коляске. Вскоре она потеряла один глаз, а через несколько лет осталась одна: умер её муж. Сейчас ей под восемьдесят, она выглядит спокойной, часто шутит, смеется, хотя порой признаётся, что её постоянно мучают боли. Дона Мария-Элеонор отличалась в молодости тонкой, изящной красотой, я видела её фотографии. Сейчас у неё приятная внешность, кстати, она носит гольфик, прикрывающий шею, на которой сильно проявилась старческая пигментация.
А вот другая старуха – Мария Толайя – известна, как грязнуля и скандалистка. Её постель всегда запачкана калом, она крадёт всевозможные кремы у медперсонала, в столовой старается отпить из всех чужих стаканов за своим столиком. Очень агрессивна, в ответ на замечания кричит и порывается драться. Вот уж, никак не ангел…
По контрасту с нашими, «оседлыми» стариками вспоминается другой старик, с которым довелось поговорить ещё на Украине. Это был американец, который объездил почти весь мир. Мы разговорились на экскурсии, где он с трудом заставлял себя что-то рассматривать. Откровенно было видно, как этот человек устал от жизни, как он насилует себя, таскаясь по историческим местам. Из разговора с ним создавалось впечатление, что он уже почти ничего не помнит, твёрдо помнит только, где был. Да, это как коллекционирование, и увлекает, и развивает, конечно. Но почему-то было жаль этого, одинокого и усталого человека.
В психологии, психиатрии есть такое понятие: синильные черты или комплекс обезьяны. Это необратимые изменения в характере, в личности, которые приходят со старостью: чрезмерная замкнутость, крайний эгоизм, подозрительность, резкое сужение круга интересов и др. Но, конечно, они проявляются не всегда, не у всех, как и пресловутая трудность подросткового возраста.
Такая разная, такая сложная для определения – старость. Метафизический возраст или переход к почти животному образу жизни…
Какими мы будем через 10, 20 лет, если доживём? Многие из нас надеются не дожить, оставаться бодрыми и энергичными до конца. Так, ведь это – не нам решать. Так, какими же мы будем? Вы задумывались об этом? Вы завидовали мудрым старикам, Льву Толстому и Михаилу Пришвину, Сергею Аверинцеву и Григорию Померанцу? Я – завидовала.
У Мишеля Монтеня (не помню, на чьи слова он ссылался) читала: не судите о жизни человека, пока он не умер. Нельзя сказать до его смерти, была ли его жизнь счастливой.
Думаю, эту мысль можно продолжить. Старость показывает, кем был человек. Работа, семейные хлопоты закрывают суть человека, затеняют её. Старость обнажает его суть. Если он боится оставить работу, уйти на пенсию, если человеку скучно, тоскливо наедине с собой – это говорит о многом. Я не имею в виду, конечно, творческую работу, например, труд писателя, которым можно заниматься до самого конца.
Вот написала и вспомнила: в ту пору, когда мне приходилось подрабатывать книготорговлей, встретилась я с одной старой женщиной. Она торговала сигаретами с лотка. Одевалась соответственно. Однажды разговорились. Оказывается, её дочь была замужем за богатым человеком, в своей большой квартире старушка жила вместе с внуком-студентом. Ей вовсе не надо было зарабатывать на жизнь. Она призналась мне: когда не работаю, брожу по этой огромной квартире и забываю, кто я такая. И вот, она придумала себе такую игру. Когда выручка была больше, она «позволяла» себе купить мороженое.
Кто я такая, чтобы обвинять эту женщину в чём-то? Нет, я пытаюсь понять. Она жила с мужем, которого почти ненавидела, жила только из-за того, что он вместе с ней поехал в Германию, а это было престижно и выгодно. Потом она искала богатых любовников старше себя. Так и не сумела ни к кому привязаться искренне, никто не полюбил искренне её, такую. Так и вижу её, одну, бродящую по комнатам своего большого, богатого дома…
Привычное определение – спокойная старость. Это самое большее, на что может рассчитывать человек. Это значит, счастливая старость. Спокойной старости мы желаем своим близким. Но из чего она складывается? Это наличие материального достатка, когда человек не вынужден в старости подрабатывать через великую силу, где может, а то и рыться в мусорных кучах, как, к великому стыду бывает сейчас на нашей родине? Это – близость родных, а ещё лучше супруга ( хорошо стареть вместе!), настоящая близость, надежная и нежная, когда безгранично доверяешь сам и верят в тебя? А если нам придётся выбирать между достатком и близостью любимого? Я знаю умную и состоятельную женщину, которая говорила: ни на кого нельзя полагаться, а вот докторская диссертация всегда прокормит. Наверное, она была права, каждый прав по-своему. Она сделала свой выбор. Та, одинокая старушка тоже сделала свой выбор. Он стал её наказанием.
Я знаю, нет, не старика, но уже не очень молодого человека, парализованного, переносящего сильные боли… что ему помогает? Творчество. Он пишет: прозу, стихи. Вы скажете: не всем же дано, да и многие сейчас пишут, слишком многие, так плохо, а главное, так назойливо, что лучше бы занимались чем угодно, только не марали зря бумагу.
Как же помочь себе, как подвести себя к возрасту ангелов, а не к возрасту злой слабоумной мартышки? Вы, конечно, понимаете, я исключаю случаи тяжелых психических заболеваний ( болезнь Альцгеймера и пр.). Как суметь любить жизнь в старости, жизнь, которая приносит столько боли? Тем более, как быть, если ты – не поэт, не художник, достаточно критически оцениваешь свои способности в искусстве и не хочешь обманывать себя созданием дешёвых «шедевров»?
А, может быть, сама природа подсказывает нам в старости, что есть самое важное в жизни? Наш организм как бы готовится к важнейшему переходу, он лет с 40-45 , у некоторых позже, начинает реагировать на все изменения в природе, в погоде. Может быть, он подсказывает человеку неразумному, не пыжься и не гордись, ты всего лишь частичка большого Целого, ты скоро станешь Им, сольёшься с этим песком, водой, с этим хмурым небом, с этими соснами, смиренно принимающими всё, что приносит им новый день…


ЖЕНСКАЯ ЛОГИКА

Кому из нас не знакома эта горькая свобода – свобода от любви? От любви неудачной, неразделённой, замучившей, унизившей, заставившей почувствовать себя хуже всех, самой нелюбимой, недостойной любви, потому что не любит единственный. Первые мгновения – удивление, недоверие и облегчение. Потом – понимание, что ушло что-то необычайно прекрасное и встретишь ли это ещё раз в своей жизни?
Читаю и перечитываю любимый мной очерк Григория Померанца «Зримая святость» (Тарковский). Говоря об «Андрее Рублёве», он пристально вглядывается, вслушивается в тайну Троицы. Процитирую: «средний ангел – сама совершенная тишина созерцания, где живёт отрешённая любовь, открытая всем и не замкнутая ни на ком… Левый ангел загорается святой страстью, желанием спасти… деятельная любовь обращена к цели, а цель всегда названная, изречённая, частная и отрывает от неизреченного, от целого. Истощаясь в действии, любовь возвращается к своему источнику, припадает к нему (в правом ангеле) и замыкает круг» (Григорий Померанц. Страстная односторонность и бесстрастие духа. СПб.: Университетская книга, 1998. 617 с. – С. 376.). Как близок этот подход к мироощущению Востока: я – иллюзия, меня нет, я должен не действовать, но слиться, раствориться в великом Целом.
Чего я не принимаю, не могу принять здесь? Отрешённая любовь, потому что любая действительная вплетается в клубок человеческих взаимоотношений, сливает в себе добрые и злые побуждения, кому-то ты делаешь больно, не желая, часто даже не зная… И всё же… И трудно и легко было отшельникам. Трудно фактически убивать свою плоть, не только плоть - свою душу, жаждущую простого человеческого тепла. Кто погубит свою ДУШУ за Меня, тот спасёт её в жизнь вечную… Но и легче: любить Совершенное Существо, в котором один ослепительный Свет, нет недостатков, которые надо прощать. Любовь, очищенная от ревности, зависти, гнева, обиды. Любовь без трудностей, препятствий. Нет, что я, трудностей хватает: попробуй быть на высоте, быть достойным Любимого. И всё же, выстрадать, выстроить свою душу помогает нам любовь к человеку, во всём его несовершенстве.
Вот, не правда ли? любовь неразделённая, при всех её страданиях, всё же легче, чем счастливая, взаимная любовь. В неразделённой любви, встречаясь и прощаясь, я свободнее, я могу придумывать партнёра таким, каким хочу его видеть, это легче, когда видишься редко. Даже если при этих коротких свиданиях он полностью опровергает твои представления о нём. До следующей встречи любящий человек придумает тысячу оправданий поведению любимого. И сам ты – чище и лучше, потому что только даёшь, часто не ожидая благодарности, радуясь только тому, что другой принимает твою любовь, заботу. Во взаимной любви всё иначе. Здесь миллионы грязных мыслей готовы плохо истолковать слова, поступки любимого, подчиняясь твоему плохому настроению. Здесь ты ДОЛЖЕН быть благодарен, а как мы не любим быть ДОЛЖНЫМИ, быть в долгу, даже лучшие из нас… Здесь, согласно крылатой фразе из «Иронии судьбы», человек каждый день «мелькает» перед твоими глазами, и тогда, когда хотелось бы побыть одному, помолчать. А такая потребность возникает у каждого – но в разное время. Не обидеть, почувствовать настроение, промолчать, где надо, и сказать то, чего от тебя ждут? Это целое искусство, а ведь это не должна быть игра. Это должно идти от сердца, от искреннего желания скрасить жизнь близкого человека. Как трудна взаимная любовь! Как часто приходится жертвовать в ней СВОИМИ желаниями, СВОИМИ потребностями, даже в самом насущном – в творчестве. Помнить, что и тебя прощают, что тебя любят, по сути, незаслуженно. Та любовь к Богу, на которую способны мы, не святые, простые смертные, та несовершенная любовь к Богу не одаривает нас такими возможностями самосовершенствования, не правда ли?
И всё-таки, чем-то мне близко такое вúдение Троицы. Недавно я поняла, чем. Вспомнилась старая история, рассказанная мне мамой, а ей – близкой подругой. Все герои этой истории давно умерли, но, думаю, она могла бы произойти и во времена нашей молодости, и даже сейчас. В совершенном согласии с законами женской логики я попытаюсь сейчас опровергнуть собственные аргументы и привести пример, подтверждающий… Впрочем, всем известно, что примеры ничего не подтверждают и ничего не опровергают. Они только приглашают к раздумью.
Как всегда она шла на это торжественное собрание с затаённой мыслью: увидеть его. Хоть мельком в толпе, поздороваться, улыбнуться, запомнить выражение лица, взгляд, чтобы потом долго-долго вспоминать… до новой встречи. Романтично? Да, просто глупо, она это прекрасно понимала. Не девочка, уже под сорок. Но что же делать, если всё это время после защиты она живёт только короткими случайными встречами, на улице возле института, в коридоре, на собраниях, конференциях, праздниках. Если это не метафора, не яркий образ, - действительная острая, физически ощущаемая боль после вспышки невозможной радости. Долгая, тянущая боль от понимания безнадёжности. Самое большее, о чём осмеливалась мечтать, что представляла себе ночью: как он берёт её обеими руками за руки и смотрит в глаза. Как девочка, придумывала причину, зачем ей надо выйти вечером. Бежала к автомату, знала, он может быть дома, может ответить, она услышит его голос. Она не отзовётся, нет. Позволяла это себе редко, очень редко. Когда не хватало сил жить в вакууме.
Пришла заранее, села вместе с другими сотрудницами кафедры. Он ещё не пришёл. Появилась их заведующая, женщина на пороге пятидесяти лет, ухоженная, сохранившая фигуру. Она была в чём-то бирюзовом, воздушном. Но разглядеть не пришлось, в этот момент увидела: он поднимается по лестнице. Кто знает, только ли ей удалось это увидеть, наверное, влюблённые особенно зорки на такие вещи? Взгляды его и её заведующей пересеклись и вспыхнули. Вернее, она сумела разглядеть, как засиял его взгляд, как никогда не виденная ею на этом строгом лице улыбка совершенно преобразила его. Почему в эту минуту она полюбила его ещё сильнее, если это было возможно? Это поймёт мужчина, но поймёт неправильно, в соответствии с законами своей, мужской логики: чувство соперничества, ревность – часто усиливают едва зародившееся чувство. А как же это понять по-женски? Трудно разглядеть что-то с такой дальней временной дистанции, так далека от меня та, любящая женщина. Но попробую. Она поняла, что он – не равнодушный донжуан, как поговаривали о новом проректоре, он умеет любить. И ещё: вспомнилась недавняя сцена, осветилась иным светом.
Тогда она стояла в коридоре, ожидая своей очереди в его кабинет. Поздравить его с днём рождения. Как радовалась она этому законному поводу увидеть его, сделать подарок. Как злилась на себя, прежнюю, так равнодушно приходившую в его семейную квартиру, ожидавшую его замечаний на текст очередного параграфа, а то и главы своей диссертации. Как она не ценила тогда своего счастья: видеть его. Любовь пришла неожиданно. Одна знакомая, помнится, сказала ей: после защиты тебе будет чего-то не хватать, слишком резко прекращается напряжённая, нервная жизнь. Попробуй использовать эти ощущения и написать учебное пособие, если сумеешь, учебник. Верное наблюдение, трезвый совет. Но она-то почувствовала очень определённо, чего ей не хватает: общения с ним, и только с ним. Он был, пожалуй, первым человеком в её жизни, который помог ей умными советами, именно советами, не подавляя её свободы, а направляя её в нужное, реальное русло. Он, кстати, был и сам удивлен, признавался ей, что такой самостоятельной аспирантки у него ещё не было. А она была благодарна и восхищена, и, как водится, эти чувства в рискованный период после защиты перешли в новое качество. Сыграло свою роль, наверное, и то, что он, как мужчина обладавший такой сомнительной репутацией в институте, никогда не пытался при встречах с ней воспользоваться своим положением научного руководителя.
Вот сейчас она увидит его, а следующая встреча будет неизвестно когда. Поэтому в пакете, в котором лежит подарок, находится ещё одна вещь: коротенькое письмо. А в нём она только признаётся в своей любви. Ничего больше. Зачем? Кто поймёт любящую женщину?
Вспоминала потом: очень совестливая, она ничуть не мучалась угрызениями совести, хотя это была первая влюблённость в другого мужчину с момента её замужества. Да и он был женат. Почему так? Думается, с самого начала была эта любовь безнадёжной, ясным разумом своим понимала она это, хотела только видеть его, и, как школьница, мечтала об одном прикосновении, одном любящем взгляде. Неизвестно, конечно, как могли развернуться отношения. Но она отдала письмо и позвонила позже, что же он ответит? Ответ был крайне сдержанным, всё, что его интересовало: откуда она звонит. Стало больно и стыдно: ни одного тёплого слова. Вот, когда пришло понимание, на этом совещании, при этой встрече, обнажившей его любовь к другой: он испугался, что она звонила с кафедры, что его любимая слышала. Это понимание смягчило непроходящую боль отвергнутой женщины. Он тоже любит, он испытывает подобные чувства, это сделало его ближе к ней.
А потом произошли совершенно не предвиденные никем, кроме их тайных организаторов, события. Заведующая кафедрой, пользовавшаяся большим уважением ректората, имевшая прекрасные перспективы, была раздавлена, буквально уничтожена за какие-то 15-20 минут. Радостно оживлённая, нарядная, кокетливая начала она свой доклад-отчёт о работе и под градом провокационных вопросов медленно покрывалась красными пятнами, задрожал голос. На это было страшно смотреть. После собрания всем было ясно: ей здесь уже не работать. Несправедливость происходящего поразила нашу героиню. Она никогда не пользовалась особым расположением заведующей, видимо, та женским чутьём что-то чувствовала. Но сейчас острая жалость к этой женщине не давала покоя. Воображение рисовало, как она сидит дома у телефона и ждёт звонка, который бы помог примириться, принять жестокую реальность. Позвонил ли он, проректор, опальной сотруднице – любимой женщине? Утешил ли? Почему она сомневалась в этом? Наверное, то самое женское чутьё, интуиция, известные в народе не меньше знаменитой женской логики.
И вот она, не звонившая ему, не видевшая его давно, уже не радуясь поводу, звонит и просит его позвонить её начальнице. И по тону ответа: да, он позвонит, - догадывается, он ещё не звонил и вряд ли сделает это. Вскоре её начальница ушла из института.
Надо ли ломать голову над проблемой: куда ушла её любовь? Надо ли говорить, что он потом, исподволь, искал с ней встречи, а ей уже ничего не было нужно от него?
«…средний ангел – сама совершенная тишина созерцания, где живёт отрешённая любовь, открытая всем и не замкнутая ни на ком».

Rado Laukar OÜ Solutions