Новые имена

Светлана Мотовилова

Светлана Мотовилова - 1963 г.р., закончила университет в Тарту, училась у Ю.Лотмана, по профессии филолог, преподает литературу в Академической гимназии, растит двоих детей – Марфу, старшеклассницу и Василия, учащегося – 4-го класса. 1987-89 годы были ярким творчески активным периодом жизни Светланы – она входила в группу спасения памятников, практически ВСЯ её жизнь состояла из субботников, митингов, театральных уличных акций, смешных и отчаянных стихов и пьес, всяких воззваний, пикетов, выставок, уличных праздников. Она была в самой гуще событий. С 1990 года это стало все более-менее легально, солидно, стало превращаться в политику, и почти все от этого отвалились в личную жизнь.
Пишет Светлана урывками, ночами, последние лет 10 и чем дальше, тем неотвязнее у неё эта "зависимость".

Синий "запорожец"

Машину вытолкали со двора, завели стартер, она взревела, и из выхлопной трубы вылетели сухие листья. Горбатый "запорожец" синего цвета набирал скорость медленно, разгонялся как раз к следующему красному на светофоре. Бокового стекла не было, поэтому было приятно прохладно. Одинокий "дворник" иногда некстати начинал проявлять усердие, хотя дождя не намечалось, а был теплый, даже жаркий сентябрьский день. Сначала он остановился около одной школы, из горбатого после некоторой борьбы с дверью выскочил мальчишка, потом за 100 метров и за углом около другой школы - и с некоторыми резкими, неблагодарно прибавленными в адрес ездящей машины словами вышла девушка. И снова синий "запорожец" затрещал, испугал ненароком старичка с палочкой, и поехал.

Теперь он был свободен, мог отправиться куда угодно. Не каждый может в сентябре свободно располагать собою. А это делает жизнь поистине прекрасной. Не спорю, вдруг начавшийся дождь мог внести некоторые осложнения, но ведь его не было, а что строить предположения, догадки, когда прекрасное с тобой здесь и сейчас. Сначала "запорожец" подъехал к кафе и отдыхал там около получаса, дело ясное, утренний кофе на летней террасе, когда мимо плывут картины городской жизни, великолепен. Даже не кажется, что кто-то куда-то торопится, нет, все вертится, как и земля. Нельзя же сказать, что земля опоздала или она спешит, нет: движение - это все.

Утренние газеты - или вчерашние вечерние - пугают только доверчивых, как дети, людей. Если уткнуться носом в газеты, то можно прожить жизнь, так и не узнав ничего. Лучше читать объявления, рекламу и вывески. Их далеко видно, иногда они поражают. Я не знаю, где вы учили русский язык, но в России для себя вы найдете много нового. Кофе здесь может теперь иметь или средний род, или мужской - по усмотрению менеджера. То есть исходя из того, смотрит ли он в словарь. Можно обнаружить магазин с таким названием: "Вино- и водочный". Вы можете спросить, куда делась старая вывеска: "Винно-водочный", но я в свою очередь спрашиваю вас: "А куда делся армянский коньяк?" Понятно, что то, что теперь продают под таким названием, по словам самих же продавцов, не он, а кто-то другой, незнакомый. Реклама и вывески - это историографы, которые не лгут.

Хозяева "мерседесов" уверены, что их машины интересоваться "запорожцем" не могут. Конечно, маленький, драненький, старенький, но отношения у машин свои, машинам все равно, какую скорость можно развить на них, главное, какой у кого характер. Иного гоняют в хвост и гриву и только кричат: "Давай, давай, давай!", и характер портится, самооценка снижается. Любая машина ценит ласковость и заботу, внимание и уважение. Пока "запор" был припаркован, две симпатичных громадины пытались потереться о его бока, но и ту, и другую отогнали сердитые хозяева. "Запорожец" успел увидеть здоровенную вмятину на капоте одной из них - хуже нет, когда хозяева срывают свою злобу и кулаком врезают по нежным частям своей машины.

Ну вот, теперь можно ехать. Оглушительно и весело затрещал мотор, голуби обернулись, в лужах мелькнул синий "запор", выезжая с площади. Свобода великолепна, ослепительна и хмельна. Хочется не просто прямо ехать, а вилять, как в танце, туда-сюда, туда-сюда. Но тут же раздается несколько нетерпеливых гудков, просто отвратительный гоблинский гвалт. По тротуарам идут люди с загорелыми лицами, на них уже накладывают тревоги немного белил, но все-таки еще не вся бодрость убита, нет дополнительного оскверняющего обстоятельства в виде дряной погоды, нарядная толпа еще не потеряла своего лица. Обзорное зеркальце "запорожца" треснуло, но его по-прежнему используют для того, чтобы подновить помаду на губах. Сразу ясно, что скоро начнется главное - свидание! Сколько разных губ - и полноватых, и узких, и бантиком, и с уголками, оттянутыми вниз, и с уголками вверх - приводилось в порядок в этом зеркальце! Строгий взгляд, как командир перед войском, оглядывает лоб, глаза, прическу - и все это за те полторы минуты, пока стоим на светофоре. На то, чтобы ответить по телефону, красного света не хватает, поэтому опять гудки, опять несколько нервозное и кривоватое продвижение вперед, зато, кажется, с местом и временем встречи все нормально. Синий "запорожец" петляет в поисках стоянки и наконец обретает небольшое, только для него достаточное местечко между машиной "скорой помощи", в которой шофер курит уже третью сигарету, и стеной киоска, где продают что-то с острым запахом обмана - шаверму или что-то подобное. Но зря мы считали, что никто не может всунуться между машиной "скорой помощи" и "запорожцем" - тот, кто пристроился там и описал колесо "скорой помощи", смог. Водитель помчался за ловким молодым человеком, а "запорожец" подмигнул пострадавшей: "Бывает!"

Отъезжаем! Берегись! Пусть никто не вздрогнет на громкие звуки нашего мотора, пусть сердце радостно забьется, потому что впереди свидание! Приятно, когда люди целуются на улицах, правда, если это не что-то глубоко личное: например, ваша несовершеннолетняя дочь. Но город большой, и можно надеяться, что все обойдется: чужой муж будет целовать чужую жену на глазах у совершенно незнакомых людей, но если вы лично на это не надеетесь, то лучше вовремя обзавестись плохим зрением, а если оно у вас есть, то ни в коем случае не покупать очки, которые продают на месте овощных лавок, канцелярских магазинов, сапожных киосках и в окошечках, где раньше продавали жетоны. Если вы отличаете десятирублевую купюру от сотни, то у вас достаточно хорошее зрение, чтобы не пользоваться очками от овощной лавки, лучше тренируйте память. Не называйте другими именами тех, с кем вы назначаете свидание, - это производит плохое впечатление, от этого все свидание может пойти псу под хвост.

Сначала все идет хорошо, ветерок, прохлада, скорость по мере сил, но потом возникает некоторая проблема. Нет, не из-за перепутанного имени, с этим все в порядке, просто людям некуда пойти, а им нужно уединение. Вы против? Я тоже нет. Но против обстоятельства, и тот и другой проект не проходит по разным причинам. И такой прекрасный день грозит угаснуть. Нужна некоторая удача или известная доля авантюризма. А время поджимает! Скоро, скоро надо снова ехать в школы, чтобы забрать мальчика, а потом девочку. У них тоже сейчас много свободного времени, которым они хотят по-своему насладиться. Нужно решаться - уже давно катит "запорожец" без определенной цели. И вот - резкий поворот, некоторое усиленное нажатие газа и остановка. Место прохладное, официальное и строгое типа музей. О-го-го-го! Похоже у них ничего не получится, конечно, в музеях уже нет таких очередей, как на каникулах, но некоторые местные школьные учителя как раз в начале сентября любят прийти сюда со своими классами. И то, в музеях, по крайней мере некоторых, прохладно, торжественно и тихо. Чем скучнее музее, тем тише. Серые или белые высокие мраморные лестницы, расписные потолки, картины, старинное оружие, посуда, статуи, мебель и особый запах - не жилого помещения. Тут никогда не пахнет так, как в домах, здесь запах сам обладает той торжественностью, которую стерегут стены и смотрители. Но ведь они пошли туда не за запахом, а за уединением! Синий "запорожец" немного нервничал: в музей входили и выходили. Осложнение, и в такой прекрасный день!

Надо же, он даже задремал, солнце доползло до его темного угла, и, разморившись на нем, он уснул. Тепло казалось ему настолько ласковым и приятным, что и сон вышел лучше некуда: дорога в Индии, вокруг буйная растительность, кричат обезьяны, слоны бредут на водопой, тигры подстерегают добычу. А он, отважный и значительный, бесстрашно едет вперед, преодолевая ручьи и горы. Вышедшие из музея дети в это время смеялись над его ржавыми боками, но для "запорожца" это были крики попугаев. Два немца разложили на его капоте карту, чтобы узнать, в каком месте они заблудились, и потом долго оттирали руки от пыли носовыми платками. Но "запорожец" был не не мыт, а ежесекундно покрывался пылью неизвестных дорог. Какой-то молодой прогульщик пнул его колесо ногой, а на самом деле синий "запорожец", на скорости преодолевая холмы, взлетел на несколько метров в воздух и удачно приземлился на все четыре колеса, громыхнув всем своим железным содержимым. Охота на драконов была его любимым делом, а какающие на крышу вороны для него не существовали.

"Ну что, не хочет заводиться? - услышал он голос. - Может, на метро?" - и тут же проснулся. Этого еще не хватало - на метро! Когда улицы еще свободны, когда до часа пик еще далеко, несколько часов до занудного, потного стояния в очереди, чтобы проехать несколько метров! Нет, он, который может преодолевать рытвины и колдобины, мчаться по лесным дорогам, бодро затрещал мотором, демонстрируя высунувшемуся из дверей охраннику, дерзость и удаль. И тот удивился и даже вздрогнул, когда синий "запорожец", исхулиганившись, стрельнул мотором и выпустил из выхлопной трубы столп черного дыма. А потом "запорожец" с горечью услышал: "Надо тебе на новую машину пересаживаться, "запор" совсем стар стал!" "Ну что ты, - ответили ему, - недавно мы с ним удрали от машины гаишников!" О, это была и вправду замечательная история! "Запорожец" не засорял себе голову правилами дорожного движения, поскольку не его это дело и если так уж надо, то в бардачке они всегда лежат, посмотреть можно, но то, что если тебе машут полосатой палкой, то надо останавливаться, это он знал. И он видел, как им махнули палкой, и приготовился, хотя и ему это крайне неприятно, затормозить, но оказалось, что заметил только он, и, мало того, они начали набирать скорость, так как надо было успеть до закрытия в швейцарскую кондитерскую, где серьезные скидки в последние полчаса торговли. И вот они мчатся во весь дух по освободившемуся к вечеру Невскому, не замечая (но только не он), что их изо всех сил догоняет машина ГАИ. И она чуть не врезалась в них, припарковавшихся около кондитерской. И было несколько тоскливых минут, когда он остался с гаишником один на один, тот ходил и дергал за дверцы, осматривал со всех сторон, а потом пошел в кондитерскую, где к этому моменту были уже потрачены на пирожные и хлеб с орехами деньги, которые могли бы пойти на штраф. "Надо менять машину!" - решительно сказал все тот же голос при прощании, и "запорожец" наблюдал в зеркальце заднего вида удаляющиеся белые брюки, наплевавшие на его славу "машины, быстро уходящей от ГАИ".

У школы они затормозили и видели, как выходят чудовищные дети: с виду они были прекрасны, но что они говорили! Расстроенный, синий "запорожец" вздрагивал каждый раз от оскорблений в свой адрес. Это была пытка - стоять и ждать, когда тебя жалят со всех сторон. И в довершение та, которую они ждали, отказалась ехать с ними, отправилась с мерзкими насмехающимися подругами в другую сторону. После этого очень трудно было завестись и поехать. "Запорожец" мучительно кашлял и чихал, чуть не плакал, но его уговорили, и он, собравшись с духом, завелся. Они ехали грустно через мост, потом скатили на набережную и тут без проволочек встретили мальчишку, который на сей раз даже довольно быстро справился с дверью, кинул рюкзак и спросил: "Куда теперь?" Этак гораздо лучше! Аттракционы так аттракционы!

Под звуки залихватской музыки и шум летающих, прыгающих аттракционов "запорожец" ждал и размышлял над тем, могут ли его сменить на новую машину, или он еще покатается. Не было в нем той уверенности, что праздник жизни продолжается, которая была утром. Он понимал, что в чем-то правы те, кто обзывает его металлоломом. Он много видел, много знает, кое-что в жизни уже сделал, в общем-то, можно и на свалку. И ему хотелось от этого завыть, как собаке, выгнанной хозяином из дома. Он будет гнить на свалке среди скелетов машин, которых раньше их хозяева добивались всеми правдами и неправдами. Это чудо, что он до сих пор жив. Сомнения не развеяла и поездка в сервисный центр - грязный двор за железными воротами с мастерской. Там вставили боковое стекло, громко охали, глядя на него, и сказали, что деталей теперь не достать, только на частный заказ. "Дедушка, - сказали беззлобно про него, - если не прадедушка!"

Они катили домой в наступавшем спокойствии вечера, в молчаливой усталости. Вечер - хорошая пора, когда все откладывается на завтра, так как все равно уже не сделать сегодня: купить кроссовки к школе, покрасить кухню, разобрать летние вещи. Вечер как отсрочка платежей по кредиту. Заключительный платеж синего "запорожца" был уже совсем скоро, только он не понял, что он занял? Свою трудовую жизнь, сны, интерес к жизни, зиму? Он стоял на обычном своем месте, между подъездом и большой лужей, вслушиваясь в шаги на притихшей улице. Никакой гордыни, он знает, что не умнее других. Начал накрапывать дождик, тихонько он стучал по горбатой крыше и бокам. Собачники в капюшонах выгуливали собак и двигались, как неурочные, праздные тени. Нет, никому он больше ничего не должен, он все сделал, что мог, и теперь его время принадлежит только ему самому. Откуда-то снизу дуло, надвигалась ночь. Стало совсем тихо, ни побродяжек, ни хулиганских компаний вроде тех, которые в прошлом году испортили замки на дверях. Еще одна ночевка под фонарями.

Машины, как ослики на привязи, стояли вдоль тротуаров и во дворах. Не знаю, как у вас, у меня всегда от этого рождается беспокойство. Думаю, что стоящие в ряд винтовки, пистолет в ящике стола не кажутся мне столь опасными. Это всего лишь вещь. То же и с собаками и лошадьми. Стоят, дышат, фыркают в ночную тьму, укусят или лягнут, если что не так. А молчаливая покорная мощная машина внушает некоторое беспокойство. Разум говорит, что ничего страшного, а душа трепещет. Роботы, механизмы, компьютер, с которыми связан человек, не внушают по-настоящему ему доверия: чем больше от них зависишь, тем больше в них скрытой агрессии, они как будто накапливают злую волю и ждут, когда люди потеряют бдительность, чтобы начать управлять ими. Не только злая воля, но и творчество, рывок в неизведанное отдан машинам. Машины - второе "я" человечества, идеальное и коварное. Но никто из людей не поверит, если бы им показали нашествие на города людей кладбищенских машин, этих уродливых остовов. Умершая машина умирает навсегда.

А между тем, для машины, которую собирались выкинуть на свалку, лучший выход был бы сбежать. Синий "запорожец" привык стоять тут, около своего дома, и там, куда он покатит, ничего нет такого, к чему он привязан, но надо попробовать уйти. Многие люди, особенно те, кто живут долго, считают, что надо умирать молодым. В мире машин это значило попасть аварию, разбиться самому и погубить пассажиров. Мало почтенного в этом. У старика, пожалуй, остается один шанс - попробовать сбежать от своей старости, встретить смерть в дороге. Полбака бензина, разбавленного водой (а кто его теперь не разбавляет?), масло есть, даже есть подарок - боковое стекло, как теплый шарф на Рождество любимому дедушке.

В американских фильмах в этот момент начинают твердить: "Ты сможешь, ты сможешь! или "У меня получится!" Очень шумные слова. В этот момент всегда понимаешь, что актер делал перерывы и пил кофе или колу, пока то, что у него получится, готовили на площадке другие. А если не получалось, то откладывали, снова готовили целым коллективом. Синему "запорожцу" никто не мог помочь, он стоял в очереди к неизбежному. А ночь была теплая и сырая, мягкая, как постель.

Треснутое зеркало отразило белые брюки, они надвигались на синий "запорожец" сзади, но вдруг свернули и скрылись. Что б это значило? Что значат брюки, которые надвигаются на вас? Правильного ответа нет. Он есть, но не у вас. У вас есть только сильное подозрение, что нож или шило в один миг сделают машину инвалидом. И синий "запорожец" получил удар в спину, бампером другой машины. Упал вперед и, не поставленный на ручной тормоз, покатился. Покатился так, как будто его толкали несколько мужчин с солидным брюшком, отдуваясь и думая о холодном пиве. Боже! Ведь многое могло случиться в эту ночь, например, понадобилось бы везти мальчишку в больницу, а теперь никого нет на посту, он катится и катится вперед. Он разгонялся, как будто под гору, как от трения куска дерева о другой кусок, искра вспыхнула в его зажигании, и мотор заработал. Он не просто заработал, он загрохотал, заскрежетал, фары включились, и не обычным слабым свечением освещали путь, а вырывали веером света огромные куски несущихся навстречу картин: пьяницы переходили дорогу и прыснули в разные стороны, кто-то упал, не достигнув тротуара, машины сигналили ему, если успевали сообразить, в чем дело, люди давили клавиши службы спасения на своих телефонах, деревья отступали, давая ему дорогу, а он, если бы мог кричать, то орал бы во всю глотку от ужаса. Никакой злой воли, одна беспомощность и страх потом заливали его сущность. Он несся, не разбирая дороги, набирал все большую скорость, был, как ядро, выпущенное из пушки, и сокрушал все на своем пути. Он снес кафе, где ночные мирные стулья и столы дремали среди мусора, перевернул бочку с пивом, тенты завалились и открыли свой нечистый верх. Он отшвырнул машину, остановившуюся около киоска, выскочил на противоположную полосу движения и вступил в сражение с нервами и вниманием, мчащихся навстречу водителей. Они гудели нещадно, они забыли, что их тачки гораздо лучше и мощнее, чем он, и уворачивались, сами врезаясь в друг друга, и музыка, несущаяся из их салонов, безнадежно некстати продолжала рваться из их магнитофонов и, как дым, поднималась вверх, будя обывателей. Сзади гнались две машины ГАИ, слышны были вопли рации, впереди готовили заграждение, и с мегафоном в руках толстый сержант приказывал ему остановиться. Ныряя в кусты вместе с мегафоном, он не поверил бы, как рад был бы этому сам синий "запорожец". Ведь он не любил нарушать правила дорожного движения, он любил читать вывески и наблюдать за голубями в парках, он любил тишину и ранние утра. Но вместо этого две машины ГАИ, загородившие ему дорогу, перевернулись от его удара и загорелись, а синий "запор" по-прежнему несся вперед, но теперь и он горел. Где его интеллигентность и веселая насмешка, где его грусть и жалость к себе?! Ничего не осталось в охваченном пламенем ярком оранжевом пятне, взрывающем ночь то тут, то там. В нем не осталось ничего человеческого: ни боли, ни страдания, не любви, ни надежды - взрыв несся во мрак ночи и рвался вверх.

Раздалась барабанная дробь бегущих шагов о деревянный настил: "Смотри, смотри! Я видел, видел, как взорвалась звезда!" - "Где, где?" - "Вон там!" Но как бы эти двое около недостроенного здания удивились бы, если бы знали, что и их тоже видят, не НЛО, не синий "запорожец", а нечто, что принимает души всех, кто покинул их мир.