ЧТО ЕСТЬ ИСТИНА? № 3 декабрь 2005 г.
Поэзия
Илья Сельвинский
Сельвинский Илья (Карл) Львович [12(24).10.1899, Симферополь, — 22.3.1968, Москва], русский советский писатель. Член КПСС с 1941. Окончил факультет общественных наук МГУ (1923). Печатался с 1915. В 20-е гг. один из руководителей литературной группы конструктивистов (см. Конструктивизм). Главные произведения раннего С. тематически связаны с Гражданской войной (поэма "Улялаевщина", 1927; трагедия "Командарм 2", 1928), конфликтами периода нэпа (роман в стихах "Пушторг", 1928). Для них, как и для многих других произведений С., характерен поэтический эксперимент, поиски необычного жанра, стиха, языка (поэма "Записки поэта", 1927; эксцентрические пьесы "Пао-Пао", 1932, "Умка — Белый Медведь", 1933). С конца 30-х гг. стал разрабатывать жанр исторической трагедии в стихах — о переломных и революционных моментах в истории России ("Рыцарь Иоанн", 1937; "Бабек", 1941). Во время Великой Отечественной войны 1941—1945 наряду с яркими патриотическими стихами ("Я это видел!" и др.) С. начал работать над драматической трилогией "Россия": "Ливонская война" (1944), "От Полтавы до Гангута" (1949), "Большой Кирилл" (1957), где стремился показать величие Родины, её историческую миссию, нарисовать тип рус. человека — труженика и воина, создать образ В. И. Ленина. Автор книги "Студия стиха" (1962), автобиографического романа "О, юность моя!" (1966) и др. Произведения С. переведены на иностранные языки. Награжден 5 орденами, а также медалями.
СТИХИ
НА СКАМЬЕ БУЛЬВАРА
На скамейке звездного бульвара
Я сижу, как демон, одинок.
Каждая смеющаяся пара
Для меня — отравленный клинок.
«Господи!— шепчу я.— Ну, доколе?»
Сели на скамью она и он.
«Коля!» — говорит. А что ей Коля?
Ну, допустим, он в нее влюблен.
Что тут небывалого такого?
Может быть, влюблен в нее и я?
Я бы с ней поговорил толково,
Если б нашею была скамья;
Руку взял бы с перебоем пульса,
Шепотом гадал издалека,
Я ушной бы дырочки коснулся
Кончиком горячим языка...
Ахнула бы девочка, смутилась,
Но уж я пардону б не просил,
А она к плечу бы прислонилась,
Милая, счастливая, без сил,
Милая-премилая такая...
Мы бы с ней махнули в отчий дом...
Коля мою девушку толкает
И ревниво говорит: «Пойдем!»
1920
О ЛЮБВИ
Если умру я, если исчезну,
Ты не заплачешь. Ты б не смогла.
Я в твоей жизни, говоря честно,
Не занимаю большого угла.
В сердце твоем оголтелый дятел
Не для меня долбит о любви.
Кто я, в сущности? Так. Приятель.
Но есть права у меня и свои.
Бывает любовь безысходнее круга —
Полубезумье такая любовь.
Бывает — голубка станет подругой,
Лишь приголубь ее голубок,
Лишь подманить воркованием губы,
Мехом дыханья окутать ее,
Грянуть ей в сердце — прямо и грубо —
Жаркое сердцебиенье свое.
Но есть на свете такая дружба,
Такое чувство есть на земле,
Когда воркованье просто не нужно,
Как рукопожатье в своей семье,
Когда не нужны ни встречи, ни письма,
Но вечно глаза твои видят глаза,
Как если б средь тонких струн организма
Новый какой-то нерв завелся.
И знаешь: что б ни случилось с тобою,
Какие б ни прокляли голоса —
Тебя с искалеченною судьбою
Те же теплые встретят глаза.
И встретят не так, как радушные люди,
Но всей
глубиною
своей
чистоты,
Не потому, что ты абсолютен,
А просто за то, что ты — это ты.
1939
Не верьте моим фотографиям
Не верьте моим фотографиям.
Все фото на свете - ложь.
Да, я не выгляжу графом,
На бурлака непохож.
Но я не безликий мужчина.
Очень прошу вас учесть:
У меня, например, морщины,
Слава те господи, есть;
Тени - то мягче, то резче.
Впадина, угол, изгиб,-
А тут от немыслимой ретуши
В лице не видно ни зги.
Такой фальшивой открытки
Приятелю не пошлешь.
Но разве не так же в критике
Встречается фотоложь?
Годами не вижу счастья,
Как будто бы проклят роком!
А мне иногда ненароком
И правду сказать случается,
А я человек с теплынью.
Но критик,
на руку шибкий,
Ведет и ведет свою линию:
"Ошибки, ошибки, ошибки..."
В стихах я решаю темы
Не кистью, а мастихином,
В статьях же выгляжу схемой
Наперекор стихиям:
Глаза отливают гравием,
Промахов гул нестихаем...
Не верьте моим фотографиям:
Верьте моим стихам!
1953
Граждане! Минутка прозы
Граждане! Минутка прозы:
Мы
в березах —
ни аза!
Вы видали у березы
Деревянные глаза?
Да, глаза! Их очень много.
С веками, но без ресниц.
Попроси лесного бога
Эту странность объяснить.
Впрочем, все простого проще.
Но в народе говорят:
Очень страшно, если в роще
Под луной они глядят.
Тут хотя б молчали совы
И хотя бы не ныл бирюк —
У тебя завоет совесть.
Беспричинно.
Просто вдруг.
И среди пеньков да плешин
Ты падешь на колею,
Вопия:
«Казните! Грешен:
Писем бабушке не шлю!»
Хорошо бы под луною
Притащить сюда того,
У кого кой-что иное,
Кроме бабушки его...
1959
КАКИМ БЫВАЕТ СЧАСТЬЕ
Хорошо, когда для счастья есть причина:
Будь то выигрыш ли, повышенье чина,
Отомщение, хранящееся в тайне,
Гениальный стихи или свиданье,
В историческом ли подвиге участье,
Под метелями взращенные оливы...
Но
нет
ничего
счастливей
Беспричинного счастья.
1965
ЗАКЛИНАНИЕ
Позови меня, позови меня,
Позови меня, позови меня!
Если вспрыгнет на плечи беда,
Не какая-нибудь, а вот именно
Вековая беда-борода,
Позови меня, позови меня,
Не стыдись ни себя, ни меня -
Просто горе на радость выменяй,
Растопи свой страх у огня!
Позови меня, позови меня,
Позови меня, позови меня,
А не смеешь шепнуть письму,
Назови меня хоть по имени -
Я дыханьем тебя обойму!
Позови меня, позови меня,
Поз-зови меня...
1958
НОЧНАЯ ПАХОТА
В темном поле ходят маяки
Золотые, яркие такие,
В ходе соблюдая мастерски
Планировок линии тугие.
Те вон исчезают, но опять
Возникают и роятся вроде,
А ближайшие на развороте
Дико скосоглазятся - и вспять!
И плывут, взмывая над бугром,
Тропкою, намеченною строго;
И несется тихомирный гром,
Мощное потрескиванье, стрекот.
Словно тут средь беркутов и лис -
Всех созвездий трепетней и чище -
Этой ночью бурно завелись
Непомерной силы светлячища...
На сухмень, на допотопный век,
Высветляя линии тугие,
Налетела добрая стихия,
И стихия эта - Человек.
1954, Кзыл-Ту