19 марта 2024  06:44 Добро пожаловать к нам на сайт!

ЧТО ЕСТЬ ИСТИНА? № 55 декабрь 2018


Паноптикум



Алексей Курганов


Выборы-выборы, кандидаты -…


- С праздником, Вальк! – сказал (гаркнул!) Василий племяннице. Та растерянно улыбнулась, кивнула и, как всегда, ни звука в ответ. Вот же натура! То ли робость заедает, то ли слышит плохо. Вообще, загадка загадок. Ничем серьёзным вроде бы не болела, родители её в детстве не лупили… С чего она такая робкая и молчаливая? Может, действительно врачам показать? Может, клизмы какие пропишут?

- С каким? – влезла в разговор старуха, Тамара Прокоповна. Эта, наоборот, застенчивостью не страдает. Эта – в любую жо, и с превеликим удовольствием. А чего ей? Всю жизнь на засолке проработала ( в смысле, засолочном пункте). Там бабы такие – кого хочешь и по многу раз. Вот она там и воспиталась. В духе своих немудрёных засолочных идей.

- Выборы! – с ожесточением ответил ей Василий.

- У-у-у-у-у.., - загудела бывшая стахановка засолочного труда и махнула бывшей трудовой рукой. – Хавна-та

- «Хавна-та»! – передразнила её Василий. – Жалко, ты при Сталине не жила.

- Как же не жила? – возразила та (было бы нелепо, если бы согласилась. Засолочный пункт! Хрен переспоришь!Угроза миру на планете Земля!).

– Я ить с тридцать девятого!

-Тогда странно, - и Василий вроде бы задумчиво пожевал губами.

- Чиво странного? – насторожилась «заслуженная засолочница».

- Всё. И что в войну тебя не убили, и после неё не расстреляли.

- Ить за что жа? – её голос начал наливаться обидой.

- За слова контрреволюционные! Выборы ей, видите ли, хавно! Королева Шантеклера, бл… - и Василий всё же произнёс некультурное слово ( а ведь не хотел!).

- А ты чего, на их ходишь, что ли? – нарисовался в разговоре новый колоритный персонаж, Любка Рябова. Любка тоже из тех ещё… яростных пролетариев! Сколько работ переменила – в десять трудовых книжек не поместятся! Сейчас пристроилась на действительно жирном месте: приёмщицей стеклотары. Пока, правда, на улице, с мешками и ящиками, но через месяц обещали перевести под крышу, в приёмный пункт на Дзержинского (Любка говорила: «на Сдержинку»).

- А как же! – и Василий гордо выпятил грудь. – Каждый год! В первых рядах!

Любка хмыкнула. Засолочный пункт номер два. Нет, что за соседи у него! Давить – не передавить! Солить – не пересолить! Голосуй – не голосуй, всё равно получишь ху… Хотя нет. Это уже из другой сказки.

- И за кого ж голосуешь? – в любкином голосе послышалась насмешка.

- За нерушимый блок членов!

- Во-во! – сказала Любка. Потом зевнула и почесала живот. Опять, что ли, с икрой? Опять, что ли, какой «навеки любимый» появился? Или матрос вернулся? Тот, прошлогодний. Который не с крейсера «Варяг»?

- За членов – всегда пожалуйста! – сказала она так же насмешливо. – Хоть два раза.

- А вот не надо пошлостей, - строго одёрнул её Василий. Он был принципиальным человеком.

- И не надо хамства! Я не досказал. За блок членов партии коммунистов и беспартийных!

- Их уже сто лет нету, этих твоих коммунистов с беспартийными, - проявила свою политическую то ли осведомлённость, то ли близорукостьПрокоповна. Она, оказывается, никуда не уходила. Сидела на лавке, грызла семечки. Ещё зубы остались в почти восемьдесят-то лет! Да её с такими зубами нарочно не убьёшь! Настоящие засолочные бивни!

- Это для тебя, может, нет, - мастерски парировал провокационный выпад Василий. – А для меня – всегда пожалуйста!

- А если праздник, то чего ж ты не нарядился-то? – последовала очередное то ли ехидное, то ли откровенно хамское ( а может, и то, и другое одновременно) замечание. Вот же сволочь! Жалко при Сталине она маленькая была. Не выросла тогда до «врага народа».

- А я уже сходил и уже переоделся!

- Чего ж переодевался? – продолжала наступать вредная старуха. – Раз праздник-то! И ходил бы цельный день наряженный, как пряник!

Любка заржала. Она любила поржать. Кобыла неугомонная. Пятерых мужиков уже сменила, а ума по-прежнему палата. Чего пупок-то перестала чесать? Или уже всё там улеглося, всё схватилося?

На этот раз Василий не нашёлся, что ответить. Поэтому обиженно засопел, махнул рукой (дескать, чего с вами, шалавами, разговаривать!) и пошёл домой. Он уже действительно сходил на избирательный участок. Проголосовал, а заодно и в буфет тамошний зашёл. Сосед Пичугин вчера сказал, что ему кум сказал, которому одна знакомая сказала, которая сама из избирательной комиссии: в буфетах на избирательных участках будут пиво продавать и водку вдвое дешевле, чем в обычные дни. Для заманивания голосователей. Обманул Пичугин: буфет был, и пиво было, но по цене обычной – тридцать пять рублей кружка. А водкой даже и не пахло. Кругом одни вруны. Вот уж действительно, выборы-выборы, кандидаты – пи… Уж сегодня-то могли бы не обманывать! Он же с утра даже и уши вымыл! С мылом!


Жертва рекламы, или Как Васька Клопов на пятнадцать суток угодил(миниатюра)


Нынешние бизнесмены – такие шутники, что хоть стой, хоть падай, хоть сразу ему в морду заезжай. За ихние шуточки и прочее глумление над трудящимися массами. У нас один такой бизнесменствующий «шутник» чего месяц назад удумал? Он на двери своего магазина написал: «Рекламная акция! Кто сегодня разденется до исподнего, тому товары бесплатно!». Но не подписался. Понял: подписываться чревато. Тот, кому товара не хватит или кто опоздает, запросто может физиономистику начистить. В смысле, в морду ему, хозяину, насовать. Потому что народ у нас такой. Немудрёный, зато чувствительный. Не разрешает над собою шутковать. Любит, чтобы всё по-честному, а не по бизнесменьему.

А Васька Клопов в этот день был как раз с ночной смены. И утром по пути с завода привычно зашёл на площадь с памятником то ли космонавтам, то ли сталеварам, то ли жертвам революции, где в углу располагался дом под номером два, в котором жила знакомая самогонщица. Она про этот магазин и эту акцию ему и рассказала. Вот же какие бывают бесстыжие бизнесмены, сказала эта самая Дуська (самогонщицу Дуськой звали.Фамилия – Расфуфаева). Ничего святого. Одна лишь похабная игра на низменных человеческих слабостях и животных инстинктах. После чего Дуська бретельку лифчиковую поправила, вздохнула почему-то жалостливо и уставилась на Ваську вопросительным взглядом. Дескать, ну, чего? Пойдёшь, что ли?

- А сама чего ж? – недоверчиво спросил Васька. Он Дуське не поверил. Он подумал, что Дуська врёт. Она любила врать. Она же самогонщица! Не ум, честь и совесть нашей эпохи!

Дуська в ответ жалобно шмыгнула носом.

- Пошла бы, да не могу. Сейчас должна гавнососка приехать ассенизаторская, в уборной уже всклень, и мамашу жду из деревни. Мамаша обещалась картошки привезть. И огурцов с хреном. Так пойдёшь?

- А чего ж! – согласился Васька. Аргументы с переполненной уборной и картофельной мамашей его убедили. Хоть и самогонщица эта Дуська, а иногда и у ней пробуждается совесть. Если не врёт.

– Тем более, что я сейчас в душ после смены сходил, сполоснулся, - продолжил он. - Так что от меня не очень чтобы сильно воняет. Правда, трусы надел старые. Новые я дома забыл. Новые-то у меня чистые, а в этих я уже пол-месяца хожу. Или даже больше. Года два.

- Да кто там тебя нюхать собирается! – фыркнула Дуська. – А за то, что я тебе рассказала, ты мне там колбасы возьми. И пачку соли. И пачку пельменей. Мы с моим пельмени очень любим. Мы их даже целую трёхлитровую кастрюлю можем запросто поесть. Или даже пяти, если с майонезом. Возьмёшь?

- Но пасаран! – на чистейшем испанском ответил ей Васька. Он любил блеснуть своими выдающейся грамотностью и великолепной эрудицией перед людскими массами. Особенно перед бабами. Особенно перед неграмотными и не эрудированными. Особенно перед теми, которые пельмени любят. С майонезом, огурцами, хреном и самогонкой.

И пошёл. И пришёл. Смотрит: действительно! Не обманула Дуська! Народ перед магазином энергично так раздевается, на приступочках одёжу складывает и в одних трусах и лифчиках стремительно следует к витринам и стеллажам. Васька тоже быстренько растелешился и тоже стремительно влился в могучее течение этих покупательских, точнее – халявно-потребительских народно-трудящихся масс.

Он, Васька, действительно умный. Сразу умеет определять главную стратегическую цель. Поэтому он чего сразу сделал-то? К стеллажу с алкогольными напитками рванул. Вот какой сообразительный! Не зря его фотографический портрет третий год на заводской Доске Почёта висит! Туда, на Доску, бесполезных не вешают! Там одни сплошь умные. В смысле, передовики с ударниками.

Так что прибежал, смотрит: не один он, оказывается, умный. Все другие тоже умные и сообразительные, потому что бутылок больше нет. Всё расхватали. Осталась одна разбитая, из которой чего-то там грустно капало. Может, даже вожделенный массами алкоголь.

Васька, понятно огорчился. Но не сдался. Подбегает к администратору (тот, в отличие от присутствующих, одетым был.В брюках, пиджаке малинового цвета и даже «бабочке»).

- Товарищ, - говорит ему Васька пока что вежливо и пока что ласково. – Водка-то на стеллаже кончилася. Уж попрошу вас срочно распорядиться пополнить запас.

- Обойдётеся, - услышал он в ответ откровенно грубое, даже хамское. – Водка – товар не первой необходимости. Мы насчёт водки никому ничего не обещали. Вон, брынзу берите. Тем более, что у неё с завтрашнего дня срок начнёт просрачиваться. Так что всё равно выкидывать. Как говорится, лучше в вас, чем в унитаз.

- Это как же понимать? – даже несколько растерялся такому неприкрытому нахальному откровению Васька. – На хрен мне ваша брынза? Тем более, что у меня на брынзу аллергия! Давайте вернёмся к водочной теме. У вас же на двери насчёт ущемления водки ничего не написано!

- Мало ли, где чего написано и где не написано, - услышал он в продолжение. – На сарае х… (и администратор, нимало не смущаясь, произнёс совершенно неприличное слово из трёх букв), а там дрова хранятся.

- Значит, не принесёшь? – набычился наш великолепный герой-производственник.

Администратор в ответ лишь совершенно нагло ухмыльнулся. Дескать, ага. Щас. Разбежался. Прям спешу и падаю. Ловите в обе руки. Иди лучше трусы простирни, пьянь подзаборная.

Нет ничего такого он, конечно не сказал. Но Васька по его ехидным глазкам всё это невысказанное сразу понял. Понял и ничего ему тоже не ответил. Только сунул со всего размаха в ухо. В левое. И пока этот хлыщ в малиновом липсердаке, закатив свои ехидные глазки, бесчувственно валился на магазинный пол, добавил ему в другое ухо. В правое.

Но не волнуйтесь граждане! Всё закончилось удивительно благополучно! И администратор, как это не странно, остался жив, и Ваське дали всего пятнадцать суток! Учли его великолепные заводские характеристики. И что он с Доски Почёта уже три года не слезает, и что Почётных грамот у него как в гнилом лесу мухоморов. А акцию эту рекламную судья признал недопустимой в отношении нравственности и морали. В смысле, что оскорбительна она для народных покупательских масс и их животных инстинктов. Что тоже послужило для Васьки смягчающим обстоятельством. Так что две недели он тротуар мёл на площади с памятником космонавтам-сталеварам-жертвам революции. Особенно тщательно подметал около углового дома номер два. Прямо с утра и до самого вечера буквально чуть ли не вылизывал окружающие этот дом тротуары. За что его можно было бы хвалить и приветствовать, если бы не его становящееся к вечеру совершенно пьяным животное состояние. Тамошний надзирающий милиционер прямо-таки натурально удивлялся: и где берёт? От этой площади с памятником то ли космическим революционерам, то ли революционным сталеварам до ближайшей распивочной – два километра по сильно пересечённой местности! К тому же у этого прощелыги с собой нету ни копейки! Каждое утро обыскиваем! И тем не менее, каждый день к вечеру пьяный буквально в лыжу! В долг, что ли, кто его тайно угощает? Вот же чёрт какой ловкий! Не зря его с Доски третий год не снимают! Не зря у него Почётных Грамот как у сучки блох! Отпустить его, что ли, домой на пару часов, трусы сменить? А то ведь рядом стоять невозможно из-за исходящего от него удушающего аромата!

Rado Laukar OÜ Solutions