19 марта 2024  11:05 Добро пожаловать к нам на сайт!

ЧТО ЕСТЬ ИСТИНА? № 55 декабрь 2018

Новые имена


\

Cергей Пахомов


Сергей Пахомов родился в Ленинграде, в 1964 году. Окончил Литературный институт имени А.М.Горького, семинар Ларисы Васильевой, публиковался – «Новый мир», «Нева», «Север», «День и Ночь», «Арион», «Литературная учеба», «Лепта», «Волга», «Лад». Член СРП.


Дом

Карликоват (Лотрек Тулуз) дом возле озера. Настырно
Дом смотрит окнами на шлюз головкой дырчатого сыра.
Холм. Дуновение зимы: вдоль поля – заячье сафари,
Ручей – проталиной сурьмы, клён лунной пылью офонарен,
Темна, как ягода ирги, морозом скованная лужа,
Опрятен шорох кочерги в печи, где дозревает ужин.

Ночь прозорлива (Мессинг Вольф), гадальны звёзды над утёсом,
Странноприимчива юдоль, повита сумраком белёсым.
На раскладушке дремлет кот, свернувшись под ворсистым пледом,
И чайник задом наперёд шипит, музеен, как Толедо.
Встаю: Кастилия скрипит в коленных и других суставах,
Увы, состарился пиит, разбит, как шведы под Полтавой.

Но душу выдадут глаза, в которых – раз необходимо –
Любая выкипит слеза: и от отеческого дыма!

Зачинщик

1

Зачинщик осени – журавль
Курлычет зиму на постой…
Никем не скошенные травы
Преобразились в сухостой.

На ломкий лёд не наступая,
Лисица берегом реки
Гоняла уток поздних стаю
И угораздила в силки.

Соседка-стерва на пальтуху
Пришьёт облезлый воротник,
И сбережёт глухое ухо
Её послушливый старик.

Глядеть наскучило, поверьте,
На скоморошьи чудеса,
Где жизни нет – не будет смерти.
Стареет неба полоса…

2

Зачинщик осени – журавль
Скликает клин окрест дорог,
За лето скошенные травы
Крестьяне уложили в стог.

Под вечер в августе так часто
На землю падает звезда,
Душа свободна и прекрасна,
И ощутима неспроста.

Благоволи, она приидет
В рай, защищённый от людей,
Шепча обугленное имя
Покойной матери моей.

Корнелия

На дворе корноухий октябрь не услышит, что я говорю,
подбирает упавшие с яблонь листья блёклые ветер, обрюзгл,
словно хряк, что живёт по соседству – всякий день наблюдая за ним,
я хочу хоть куда-нибудь деться от замыливших глаз пантомим.
Сажлив путь, прудик местный камышен, кучи мусора дымен кальян,
пламенеет над шиферной крышей необычный закат-фламбоян.
Альбиноска-Корнелия (остров), а родители – дёрна черней...
Белоснежная кожица, остов (стан Корнелии, слитки кудрей
золотистых), она танцевала в третьесортном отеле «Винсент»
и (за доллар) со мной выпивала приглушающий похоть абсент.
Мы бродили по гулкому пляжу в темноте – от макушек до пят,
иногда целовались и даже… но мужчины об этом молчат.
Красный клён под окном раскулачен, а вчера ещё был – тороват.
Странно: тем, что давалось на сдачу, – был я сыт и безмерно богат!

Обозы звёзд

Обозы звёзд мерещатся реке,
Река сокрыта каторжными льдами,
Как гончий пёс, ручей – на поводке –
Срывается тяжёлыми рывками.
Замёрзшая вода, как ипподром,
Где глухо проскрипевшая телега
Обоза – под родительским окном
Остановилась в поиске ночлега.

Мы – скрытое дыхание воды –
Ночные хищники в протоках междуречья,
Нас каторжные сдавливают льды,
Нам жабры ополаскивает вечность.

Мы – тени обескровленных берёз,
Мы – злые зёрна выбитых колосьев,
Мы – эго распускающихся звёзд,
Мы – леденящий свист из-под полозьев.

Последняя свеча недалека,
Пути господни неисповедимы,
Дрожит и обрывается рука
В обратной перспективе пантомимы.

Мы – дети неродившихся отцов,
Мы ‒ пот искусника на складках плащаницы...
Не вглядываясь в лица пришлецов,
Берут поводья тёмные возницы.

ГОРНИСТ

Да здравствует юный октябрь – могильное солнце страны,
Упавшие яблоки с яблонь в траве окаянной видны.
Осунувшись, как от холеры, гнилые, как море Сиваш,
Они, словно в Зимнем – эсеры, бормочут мне «Отче» не наш.
Когда я горланил речёвки, дул в горн на заре, козлоног,
Тогда пионерки-«бичовки» мне отдали души в залог.
Я видел таких в переходе подземном напротив Сенной,
Просящих – курками на взводе – о хлебе, о доле иной.
Бегут – барабанной дробью – мурашки по телу – горнист
Дудел – и в бараках за Обью, зардевшись от ленинских искр,
И в дантовом круге, зубами сжимая расплавленный горн,
Где лавы кровавое знамя немело в расщелинах гор.
И, ангельский свет расточая, – Хозяйкою Медной горы –
На чай невзначай или к чаю – дарю я старухам дары…
Они, как и прежде, наивны… «Герой, я тебя не люблю! –
Мне вслед прошипела (Наина?): – верни, сука, душу мою!»
ОСЕНЬ ЕФРОСИНЬИ

Голубые сосны… Осень Ефросиньи…
Над полями – просинь, над лесами – ливни.
Облетают клёнов золотые листья,
В лужах воспалённых – перебежки лисьи.
Низкие туманы прячутся в лощине,
Ефросинья встанет рано по причине –
Важной, вековечной… выйдет за дровами…
Задымится печка с красными блинами.
Горькие калины, тонкие берёзы…
В небе тёмно-синем – Ефросиньи слёзы.
Засыпает цапля, словно на ходулях,
Снег летит, как пакля – забиваясь в улей,
В конуру собачью, в каждую щелину,
И горит, горячий, на макушке тына.
Снова – без усилья сыплется от брюха,
Плачёт Ефросинья радостно и сухо.
Rado Laukar OÜ Solutions