19 марта 2024  06:25 Добро пожаловать к нам на сайт!

У нас в Англии № 48



Борис Кагарлицкий


Борис Юльевич Кагарлицкий (род. 29 августа 1958, Москва) — российский социолог, левый публицист, кандидат политических наук. Сын известного литературоведа и театроведа Ю. И. Кагарлицкого. Был студентом ГИТИСа, где его отец был профессором. Занимался чтением неортодоксальной марксистской литературы, запрещённой в СССР, особенно Г. Маркузе. С 1977 — левый диссидент, участвовал в издании самиздатовских журналов «Варианты», «Левый поворот» (потом «Социализм и будущее»). В 1979 году стал кандидатом в члены КПСС. В 1980 году, после отлично сданного госэкзамена, по доносу Асафа Фараджева и Андрея Караулова (позднее ведущий телепередачи «Момент истины») был допрошен в КГБ и исключён из ГИТИСа и кандидатов в члены партии «за антиобщественную деятельность». Работал почтальоном.

В апреле 1982 года арестован по «Делу молодых социалистов» и год с небольшим провёл в Лефортовской тюрьме по обвинению в антисоветской пропаганде. В апреле 1983 года был освобождён в порядке помилования. С 1983 по 1988 год Борис Кагарлицкий работал лифтёром, писал книги и статьи, публиковавшиеся на Западе, а с началом перестройки и в СССР. В 1988 году восстановлен в ГИТИСе и окончил его. В том же году его книга «Мыслящий тростник», вышедшая по-английски в Лондоне, получила в ВеликобританииДойчеровскую мемориальную премию. С 1989 по 1991 год был обозревателем агентства ИМА-пресс. В 1992—1994 годах работал обозревателем газеты Московской федерации профсоюзов «Солидарность». С марта 1993 по 1994 год — экспертом Федерации независимых профсоюзов России С 1994 по 2002 год Б. Кагарлицкий работает старшим научным сотрудником Института сравнительной политологии РАН (ИСП РАН), где защитил кандидатскую диссертацию. В апреле 2002 года стал директором Института проблем глобализации, после его разделения в 2006 году возглавил Институт глобализации и социальных движений (ИГСО). Председатель редакционного совета журнала «Левая политика». Параллельно вёл активную журналистскую работу в ряде изданий — «The Moscow Times», «Новая газета», «Век», «Взгляд.ру», а также читал лекции в университетах России и США. Член научного сообщества Транснационального института (TNI, Амстердам) с 2000 года.


Странная миссис Мэй, или неожиданный поворот британских тори

Когда после поражения правительства на референдуме о членстве Британии в Евросоюзе новым лидером правящей консервативной партии была избрана Тереза Мэй, многие и в Англии и за её пределами заговорили о появлении в Лондоне второй миссис Тэтчер.

И в самом деле, новый лидер британских тори выглядит очень знакомо. Такая же решительная женщина, тоже выпускница Оксфорда, уверенная в себе и агрессивно управляющая подчиненными ей мужчинами, такая же манера держаться и одеваться. Однако чем больше проходит времени, тем больше усиливается подозрение, что Тереза Мэй является не продолжательницей Тэтчер, а её антиподом.

Выступая нынешней осенью на ежегодной конференции консерваторов, Тереза Мэй неожиданно обрушилась с резкой критикой на финансовый капитал и эгоистичесую элиту, правящую в Британии. Низы общества, проголосовавшие за выход страны из Евросоюза, не только отвергли политику Брюсселя, но и показали, что их категорически не устраивает существующий социальный порядок.

Солидаризировавшись с ними, премьер-министр Соединенного Королевства заявила, что задачей правительства отныне должна стать защита прав рабочих и обуздание жадности корпораций. Одновременно она подчеркнула намерение твердо выполнять решение большинства британцев о выходе из Евросюза, несмотря на явные надежды части правящего класса, что итоги референдума удастся «замотать», затянув процесс, чтобы потом, соответствующим образом обработав общественность, переиграть его через повторное голосование.

Выбор в пользу Брекзита, по словам Мэй, представлял собой «тихую революцию», в ходе которой британцы отвергли систему «которая работает на привилегированное меньшинство, а не на них» («The Financial Times», 6.10.2016).

Правительство должно более активно вмешиваться в экономику, противостоять диктату транснациональных компаний и проводить политику, направленную на повышение зарплат, улучшение жилищных условий граждан и создание более гуманных трудовых отношений

Короче, речь, произнесенная лидером консерваторов, звучала бы более логично и привычно на съезде оппозиционных лейбористов или на собрании антиглобалистов и левых.

Не удивительно, что подобный поворот бизнесу не понравился. «The Financial Times» в редакционной статье жестко отчитала миссис Мэй за то, что она не видит блестящих достижений британской экономики, которая, несмотря на низкую производительность труда, растет быстрее, чем в странах-конкурентах. Эта оговорка о производительности труда, кстати, очень показательна: одна из особенностей неолиберальной модели капитализма состоит в том, что экономический рост обеспечивается не за счет технического прогресса, а за счет эксплуатации дешевой рабочей силы, что делает инвестиции в новую, более эффективную производственную технику всё менее привлекательными для бизнеса.

Рядовые британцы, в отличие от финансовых кругов лондонского Сити, скорее склонны будут согласиться со своим премьером, чем с его критиками. Но что заставляет лидера тори сделать столь резкий поворот, по крайней мере — на уровне риторики? Тем более, что ни большинство депутатов, ни аппарат консервативной партии явно не в восторге от подобного нового курса. Хотя Тереза Мэй сделала ритуально необходимую ссылку на слова миссис Тэтчер о том, что общество периодически нуждается в реформировании, в нынешнем контексте это звучало почти издевательством. Ведь реформы, предлагаемые миссис Мэй, оказываются направлены на преодоление последствий реформ, проведенных миссис Тэтчер.

Картину общего сдвига политической парадигмы дополняет очередной успех главного оппонента тори, Джереми Корбина, который отбил атаку правого крыла своей партии и был с триумфом повторно избран на пост лидера лейбористов. На сей раз успех Корбина был даже более значимым, чем в первый раз.

Ведь первоначальная его победа была отчасти вызвана «фактором внезапности»: никто не ждал, что депутат-заднескамеечник без связей и средств может внезапно вырваться в лидеры

Другие кандидаты на первых порах не принимали его всерьез, ведя борьбу друг с другом.

На сей раз против Корбина шла консолидированная атака со стороны масс-медиа и большинства его собственной депутатской фракции. К тому же он сам совершил целый ряд ошибок, не решившись ни начать серьезную борьбу против своих оппонентов внутри партии, ни поддержать Brexit перед референдумом (и тем самым упустив моральное преимущество, которое он получил бы по итогам всенародного голосования). Однако несмотря на всё это позиции Корбина не только не ослабли, но даже укрепились. Теперь, победив внутрипартийный заговор, лидер лейбористов может начать поэтапную «зачистку» партийного аппарата и депутатской фракции.

Партийные организации, поддержавшие Корбина, получают возможность сменить своих депутатов. Заговорщики, выступившие против лидера партии, потеряют по решению её рядовых членов право баллотироваться на следующих выборах от имени лейбористов. Они могут, конечно, выдвинуться как независимые, что несомненно понизит шансы лейбористов выиграть в соответствующих округах, но при нынешнем раскладе в обществе ясно, что никто из «зачищенных» депутатов уже точно никуда и никогда не будет избран.

Раньше левое крыло боялось раскола, идя на уступки ради сохранения единства партии, а правые их этим шантажировали. Теперь всё обстоит наоборот. Это вызывает растерянность среди оппозиционеров, часть которых предпочитает помириться с партийным лидером и попробовать найти общий язык с рядовыми членами своих организаций.

Тем не менее, кризис внутри лейбористской партии далеко не преодолен и её шансы на победу в ходе новых выборов остаются сомнительными

Таким образом поворот лидера тори никак не является результатом нарастающего давления со стороны оппозиции. И тем не менее премьер-министр пытается развернуть свой корабль именно в этом направлении. Некоторые наблюдатели с изумлением констатировали, что речи Мэй и Корбина оказались на удивление похожи. Подобное совпадение между лейбористами и консерваторами уже наблюдалось не раз, но непременно при обстоятельствах прямо противоположных нынешним. Постоянно сдвигаясь вправо, лидеры лейбористов начинали выступать как умеренные представители либерального крыла консерваторов. На сей раз всё происходит наоборот. Лейбористы сдвигаются резко влево, пресса и аналитики дружно говорят, что подобный сдвиг лишает их всякого шанса на победу, а лидер тори не только не пользуется этим, чтобы привлечь к себе центристского избирателя, а наоборот движется в ту же сторону, заимствуя риторику своих оппонентов, которую пресса объявила гарантированно обрекающей политика на поражение.

Что же случилось?

Параллельный «левый поворот» лейбористов и консерваторов свидетельствует о резких сдвигах, происходящих в британском обществе. На организационном уровне и Мэй и Корбин являются порождением новых правил избрания лидера, по которым решающую роль приобретают уже не парламентарии и аппаратчики, как раньше, а рядовые члены партий. Именно эта масса недовольных и разочарованных в неолиберализме британцев сначала привела к победе Корбина, потом проголосовала за Brexit, а после этого обеспечила победу Мэй над либеральным крылом тори.

В качестве премьер-министра новый лидер консерваторов прекрасно понимает, кому она обязана своим успехом и насколько изменились настроения в обществе. И тот факт, что технически положение её соперника Корбина остается слабым, не меняет ничего по сути.

Рано или поздно внутрипартийный кризис лейбористов будет преодолен

И если правительство не учтет перемен в настроении народа, оно неминуемо падет. Тем более, что речь идет не только о настроениях (они-то могут меняться), но и о социальной структуре общества, растущая часть которого оказывается за бортом неолиберальной модели.

Даже если это недовольство не смогут использовать лейбористы, его используют другие — от Партии независимости Соединенного королевства, до шотландских националистов, изображающих себя прогрессивной альтернативой консерваторам.

Левый поворот Терезы Мэй, однако, не гарантирует ей успеха. В краткосрочной перспективе он лишь создает ей проблемы, по сути аналогичные тем, с которыми уже столкнулся Корбин. Либеральные элиты не только не собираются сдаваться, они не готовы уступить ни пяди своих завоеваний, сделанных за прошедшие 30 лет. Мэй предстоит столкнуться с подковерными интригами, с саботажем членов собственного кабинета и фракции, с нарастающей критикой прессы.

И совершенно не очевидно, что даже обладая руководящим постом на Даунинг-стрит она сможет превратить свою риторику в серию конкретных реформ, меняющих логику развития общества. В последнем случае внутренняя борьба среди тори лишь подготовит победу лейбористов, а пропаганда перемен лидером консерваторов легитимирует идеологическую позицию харизматичного лидера лейбористов, превратив лозунги Корбина в новый мейнстрим.

Ситуация в британской политике таким образом определяется не борьбой между партиями и даже не столкновением сложившегося политического класса с популистами, возглавившими обе основные парламентские организации страны, а нарастающим столкновением между либеральными кругами (как левого, так и правого толка) и остальным обществом

Выбор между Мэй и Корбином будет определяться не тактическими раскладами и пропагандистскими баталиями, а тем, кто из них сможет доказать большинству британцев, что способен радикально развернуть государственный корабль, начав практические преобразования, потребность в которых не только объективно назрела, но и осознана большинством жителей королевства.

Страна необратимо стала на путь перемен, и масштабы необходимых реформ, так же как и их возможная политическая цена, обнаружатся в самое ближайшее время.

Rado Laukar OÜ Solutions