19 марта 2024  13:02 Добро пожаловать к нам на сайт!

Сценарии

Виктория Кейль (Колобова)

Картина

одноактное комедийное действие с фантастическим сюжетом

(4 женщины + 1 мужчина)

Рига, декабрь 2012

Nullum crimen, nulla poena sine lege (лат.)

Нет преступления, если закон не предусмотривает наказания.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Марья Николаевна

сморщенная сгорбленная миниатюрная старушенция «божий одуванчик»,

говорит тоненьким голосом, срывающимся на фальцет, шамкает без зубов,

напоминает ужимками то ли кошку, то ли обезьянку

Рамона Васильевна

пожилая обрюзгшая старуха неопределенного (пост)преклонного возраста,

говорит картавя, интресуется политикой и сплетнями

Виолетта Васильевна

сестра Рамоны Васильевны, мужеподобная высокая женщина под 60,

безостановочно курит

Альфия

соседка медсестра, патологическая худышка, прическа «я у мамы дурочка»,

безвкусно и ярко одевается, короткие юбки и рейтузы (брюки) в обтяжку

Вайрадот Виллисович Приеда

очень полный пожилой мужчина комплекции Хичкока, секретарь Еврейского

общества

МЕСТО ДЕЙСТВИЯ

Старый дом в центре города Риги. Комната Рамоны Васильевны сплошь уставлена разными коробками и ящиками, на диване и на креслах разбросаны календари, вырезки из газет, журналы и др., окна занавешены тяжелыми грязноватыми гардинами канареечного цвета, на буфете и на тумбочках огромные метровые герани в горшках, фотографии на подставках, много безделушек, репродукции картин передвижников неровно развешаны по стенам. В конце действия Рамона Васильевна на глазах у Вайрадота Виллисовича начинает превращаться в свой тотем КРЫСУ.

Приглушённо звучит музыка из оперы Бородина «Князь Игорь». Рамона Васильевна в полумраке, ссутулясь, проверяет шторы, задёргивает поплотнее, останавливается в раздумье, прислушивается к весёлому смеху и молодым голосам на лестничной площадке, благополучно минуя коробки, направляется в коридор и сгибается крючком, чтобы занять позицию перед входной дверью и припасть к замочной скважине.

Рамона Васильевна: Полное безобразие – так шуметь: ни стыда, ни совести. И кто их только воспитывает. (перемещается в огромное кресло по середине комнаты, где у её ног с одной стороны кипы старых реклам и папок, с другой стороны большой целлофановый мешок, над которым она, тяжело вздыхая о чём-то своём и бормоча под нос арию Игоря, начинает измельчать ножницами старые бумаги и квитанции, музыка смолкает, слышно звяканье ключей и в дверь вкатывается коляска, следом появляется Виолетта Васильевна)

Виолетта Васильевна: А вот и я.

Рамона Васильевна: Это ты, Виолетта? Как ты вошла? Разве у тебя были ключи?

Виолетта Васильевна: Ты же сама дала мне вчера запасные ключи, чтобы я купила для тебя продукты.

Рамона Васильевна: А квитанции взять в магазине, конечно, забыла?

Виолетта Васильевна: Не забыла, как видишь (выкладывает из сумки на стол квитанции и сдачи). Всё здесь до копейки, можешь пересчитать.

Рамона Васильевна: Я потом посмотрю, оставь на столе.

Виолетта Васильевна: Ты опять кромсаешь старые бумаги и квитанции?

Рамона Васильевна: Как видишь. Мне всегда есть чем заняться – дел по горло. До всего, что надо, просто руки не доходят.

Виолетта Васильевна: Не хочу вмешиваться, но не думаешь ли ты, что достаточно было бы их просто отправить в мусоропровод?

Рамона Васильевна: Может, они никому и не нужны, но мне будет неприятно, если эти старые квитанции попадут кому-то в чужие руки....

Виолетта Васильевна: Ну-ну... тебе, конечно, видней. (подкатывает сумку к столу и начинает разгружать продукты)

Рамона Васильевна: Мало ли что, а так всё-таки надёжнее. Я хотела даже купить такую машинку, которая сама режет бумагу, но в магазинах нигде пока не встречала. А ты не знаешь, где можно такую купить?

Виолетта Васильевна: Как-то не интересовалась.

Рамона Васильевна: Говорят, они только для офисов.

Виолетта Васильевна: Мне не до твоих причуд и глупостей. Но занятие это твоё нахожу совершенно бесполезным – хоть с машинкой, хоть без неё. Чем бы дитя не тешилось.

Рамона Васильевна: Тебе не понять.

Виолетта Васильевна: Куда уж мне!.. (стук в дверь) Ты кого-нибудь ждёшь?

Рамона Васильевна: Это, наверное, Марья Николаевна. Можешь её впустить?

Виолетта Васильевна: Конечно, я могу её впустить. Но где ты только находишь всех этих насчастных?! Ещё одна старая шизофреничка. Не дом, а богадельня... (впускает Марью Николаевну)

Марья Алексеевна: (бочком, нервно жеманясь) Здравствуйте. К вам можно? Или я не вовремя? Я могу уйти...

Виолетта Васильевна: Куда же Вы уйдёте, если только пришли.

Рамона Васильевна: Что значит «можно»? Конечно, можно и даже нужно.

Виолетта Васильевна: Это я собралась уже уходить. Звони, если понадоблюсь. (ставит пустую коляску в коридор под зеркало)

Рамона Васильевна: (машет вслед сестре рукой) Хорошо, хорошо. Я позвоню. Проходите, Марья Алексеена. Вы не чужая в этом доме. (Виолетта Васильевна уходит, захлопнув за собой дверь) Можете проверить двери и закрыть на крючок, если Вам не трудно? А то у меня спина разболелась – сил нет.

Марья Николаевна: На крючок?

Рамона Васильевна: Да, да, на крючок, пожалуйства, и потом на цепочку. Да проходите же, садитесь. У меня столько новостей для Вас.

Марья Николаевна: Вас что опять соседи по ночам музыкой донимают? Помер кто или, может, родился?

Рамона Васильевна: Нет, никто не помер, слава богу.

Марья Николаевна: Но тогда женился или развёлся.

Рамона Васильевна: Какая Вы нетерпеливая, однако. Дайте же мне, наконец, договорить. Звонила Лаймочка. У них несчастье. Можете себе представить... Вы же знаете Валентину Николаевну? Это её мать.

Марья Николаевна: Да, Вы меня с ними как-то знакомили.

Рамона Васильевна: Ну так вот. Валентина Николаевна столько лет копила, можно сказать, по копеечке с пенсии откладывала и, наконец, сумела сделать себе зубы. Хоть деньги нешуточные 250 латов. И это только за нижние. Верхние всё ещё не готовы. И она пока только нижние оплатила.

Марья Алексеена: (с ехидцей) И что с ней такое приключилось? Что за несчастье, что Вы так переживаете?

Рамона Васильевна: Конечно, переживаю, потому что это просто полный абсурд. Вы даже не поверите. Она на ночь положила зубы в баночку с раствором, как ей посоветовали, и оставила на тумбочке около кровати. Так вот – на утро они исчезли. И как Вы думаете, куда они делись?

Марья Николаевна: Это вопрос – загадка. Я должна знать, куда они делись? Ума не приложу. Растворились, наверное.

Рамона Васильевна: Кот!!

Марья Николаевна: Кот?!

Рамона Васильевна: Да, её кот Пучик. Огромный такой, разноцветный и пушистый. Вы его не видели, но от него у них одни проблемы. Не говоря уже о том, что он ободрал все кресла и диван, так он проедает почти всю пенсию Валентины Николаевны. К тому же они его не кастрировали, представляете? – пожалели, видите ли, и теперь, подняв хвост, он брызгает прямо на занавески и потом на них раскачивается.

Марья Алексеена: Как я понимаю, зловредный Пучик сожрал за милу душу 250 латов и даже не подавился?

Рамона Васильевна: Вы всё правильно поняли. Именно так. И теперь она просто в полубезумном состоянии. Подумать только, какое насчастье...

Марья Николаевна: А у него не случилось несварения? Интересно, из чего они были сделаны, эти вставные челюсти, что такие вкусные? Или Пучик был такой голодный?

Рамона Васильевна: (возмущённо) Вы не даёте мне договорить. И Ваша ирония здесь совершенно неуместна. Валентина Николаевна осталась теперь без зубов, и у неё нет никаких материальных возможностей, чтобы заказать новые. Я даже представить себе не могу, как же она теперь...

Марья Николаевна: Но Вам такое несчастье не грозит. Ведь вы, насколько мне известно, обзавелись и верхними и нижними про запас.

Рамона Васильевна: А что было делать, если из пяти пар ни одни нормально не сидит, и мне приходится периодически их менять. Иначе ужасно больно кушать.

Марья Николаевна: Я, конечно, сочувствую, но не Вам, а Вашей соседке. Но, знаете ли, ничем помочь не могу.

Рамона Васильевна: Почему вы сегодня такая злая, словно с цепи сорвались. У Вас что, проблемы?

Марья Николаевна: Да, у меня проблемы, потому что – я падаю на самое дно финансовой пропасти.

Рамона Васильевна: У Вас же была золотая цепочка, которую Вы по частям относили в ломбард.

Марья Николаевна: Да, была, но её больше нет. И не думайте предлагать мне свою помощь.

Рамона Васильевна: (после неловкого молчания) Хорошо, но тогда давайте я Вас хотя бы накормлю. Что Вы сегодня ели? Я уверена, что...

Марья Николаевна: (неожиданно резко и громко) Знаете что?.. Я отказываюсь есть эти Ваши, эти Ваши просраченные продукты.

Рамона Васильевна: (невозмутимо) Я их ем и не нахожу, что они не годны к употреблению.

Марья Николаевна: Ну и ешьте их себе на здоровье, а я не буду. Вы вечно скармливаете другим то, что сами есть уже не в состоянии, а выбросить жалко. Но я Вам не грибной человек и не пьяница из подворотни.

Рамона Васильевна: (обиженно) Ну, и не надо, я вас не заставляю. Бомжи тоже люди. Но они, по крайне мере, умеют говорить спасибо.

Марья Николаевна: От Вас я никакой помощи никогда больше не приму.

Рамона Васильевна: Хорошо, если так, но тогда заберите обратно свою картину. Я не хочу оставлять её у себя.

Марья Николаевна: (после паузы сдавленным голосом) Она Ваша.

Рамона Васильевна: Нет, Марья Алексеевна, картина Ваша. И я прошу её у меня забрать. Она Вам ещё может пригодиться. Вы же хотели её отдать в музей. Она наверняка стоит немалых денег. И в Вашем положении...

Марья Николаевна: Вы ничего не знаете о моём положении. И не Вам меня судить. Так что оставьте её у себя и больше не будем говорить на эту тему.

Рамона Васильевна: Извольте, Марья Алексеевна, как скажете. Только я не понимаю, почему Вы разговариваете со мной в таком тоне, словно мы с Вами враги.

Марья Николаевна: Но мы с Вами и не друзья и никогда ими не были. Знаете, что я Вам скажу? Вы всегда корчили из себя невесть что и помыкали другими. У Вас было всё – квартира, дача, муж орденоносец, который даже сейчас кормит Вас с того света. И Вы должны были бы чувствовать себя довольной и счастливой. Но Вы всегда всем недовольны. Вы всегда брюзжите.. И всё Вам всегда мало, и всё не так. И всех Вы критикуете. Но Ваша правда только для других, а Вам самой ничего сказать невозможно. Вы никого по-настоящему не любили и не любите. Вы только играете людьми.

Рамона Васильевна: Да Вы просто неблагодарная интриганка.

Марья Николаевна: А Вы, Вы избалованная своим благополучием самая настоящая махровая мещанка, потому что Вас ничего не интересует, кроме собственной прихоти и похоти... Анчутка!! Вот Вы кто!! (неожиданно начинает разбрасывать газеты и журналы, подбрасывая вверх, так что они разлетаются по комнате, Рамона Васильевна тщетно старается их поймать).

Рамона Васильевна: Вы что – с ума сошли? Извольте поднять сейчас же. Что Вы такое себе позволяете? Прекратите немедленно.

Марья Николаевна: (истерически вопит что-то нечленораздельное и падает в конвульсиях на пол) Вы-ы-и-и...

Рамона Васильевна: (в панике звонит сестре) Виолетта!! Срочно приезжай. Где ты сейчас? У Марьи Николаевны приступ истерической падучей. Ты можешь вызвать врача?! Хорошо, я жду... (кладёт трубку и направляется к дверям, возится с цепочкой и крючком) И Вам не стыдно доводить себя до такого состояния?..

Марья Николаевна: (неожиданно затихает, садится на пол) Где это я? Что со мной? Ах, это опять Вы?!

Рамона Васильевна: А кому же здесь ещё быть, как не мне. Почему Вас это удивляет? Всё? Успокоились? Представление окончено? Этим Вы никого не напугаете и ничего от меня не добьётесь... (Марья Николаевна силется встать, но не может, обессиленная молча ползёт к дверям) Но это у нас, кажется, что-то новенькое. И Вам не стыдно доводить себя до такого состояния?? (Марья Николаевна продолжает движение, не обращая внимание на сказанное) Встаньте, наконец, и примите человеческий облик. Не надо строить из себя невменяемую идиотку.

Марья Николаевна: (медленно поднимается, держась за стенку, по лицу катяся слёзы, тихо, с отчаяньем ) Бог вам судья. Но Вы, Вы – страшный человек...

Рамона Васильевна: (звонок по телефону) Да, уже всё в порядке. Она приходит в себя. Нет, доктор не нужен. (кладёт трубку) Это моя сестра беспокоится. Из-за Вас всегда одни проблемы.

Марья Николаевна: У Вас больше не будет из-за меня проблем. Вы никогда больше меня не увидите и не услышите. Откройте мне дверь, выпустите меня из своего крысятника.

Рамона Васильевна: Извольте... (идёт к дверям, грохочет крючком и цепочкой) Скатертью дорога, но Вы ещё пожалеете о сегодняшнем светопредставлении.

Марья Николаевна: Тот не останется ненаказанным, кто радуется чужому несчастью.

Рамона Васильевна: Идите лучше к себе и подумайте, как Вам жить дальше. Мы потом обсудим Ваше сегодняшнее поведение. Вы не в себе.

(Марья Николаевна хочет что-то сказать, но только обречённо машет рукой и, качаясь, исчезает в проёме дверей, чья-то рука поддержав её, тут же отпускает, на пороге вырисовывается Виолета Васильевна)

Виолетта Васильевна: Что это такое с Марьей Николаевной, Рамона? Ты думаешь, её можно отпускать одну в таком состоянии... Хотя я её и недолюбливаю, но она всё-таки пожилой и больной человек. А если с ней что случится по дороге?..

Рамона Васильевна: Не напоминай мне об этой интриганке и истеричке.

Виолетта Васильевна: Но почему бы тебе тогда не оставить её в покое?

Рамона Васильевна: Так ведь мне жалко эту дуру!.. Она всем мне обязана. Ты даже представить себе не можешь, сколько всего я для неё сделала, сколько мы всегда с моим покойным Валдесом ей помогали. И я и он...

Виолетта Васильевна: Жалко? Тебе жалко? Нам всем всегда было её жалко, но тебе хотелось чтобы она ж..пас тебе лизала за твою доброту. А ты у неё хотя бы спросила, нужна ей эта твоя жалость?

Рамона Васильевна: Что ты такое говоришь!? И ты ещё меня осуждаешь?

Виолетта Васильевна: Я, конечно, циник, но ещё не сошла с ума и не впала в маразм, чтобы не понять что к чему. Уж кто-кто, а тебя знаю как облупленную. Сколько можно наступать на одни и те же грабли (хлопает себя по лбу) – никак тебя жизнь не научит. Приваживаешь бог знает кого, а потом локти себе кусаешь. Кто-нибудь хоть раз сказал тебе спасибо?

Рамона Васильевна: (пожимает плечами) Мне ни от кого не нужны эти формальности.

Виолетта Васильевна: То-то и оно. Никто и не скажет. Люди – народ неблагодарный и к тому же озлобленный. Может быть, когда-нибудь до тебя это дойдёт.

Рамона Васильевна: (истерически) Я всегда всем помогала и помогаю от чистого сердца, без всякой для себя выгоды.

Виолетта Васильевна: Да чтобы ты, да бескорыстно!? Удивлена неимоверно. (видит, как Рамона Васильевна категорическим жестом отметает от себя сказанное) Ладно уж, не буду... Я тороплюсь, мне за селедкой надо. В «Максиме» акция, говорят.

Рамона Васильевна: Ну и иди, я тебя не задерживаю.... (вслед) Солдафонка. Нашлась тоже мне советчица. Обойдусь как-нибудь без твоих советов. Не учи учёного.

Вайрадот Виллисович: (с порога, всей массой втискиваясь в пространство коридора) А почему у Вас дверь открыта?

Рамона Васильевна: (радостно, резко меняя тон) А это Вы, Вайрадот. Раз дверь открыта, значит я забыла её закрыть. Последнее время со мной такое часто случается. Но что Вы хотите, возраст – не первая молодость и даже не вторая.

Вайрадот Виллисович: Возраст сердцу не помеха. Добрый вечер, Рамона Васильевна. А я вот пришёл спросить, отчего Вы не хотите обедать в нашей столовой? Ни разу не пришли. А то ведь у нас там очень вкусно готовят. Если Вам тяжело самой, то не надо стесняться – я самолично могу приносить Вам обеды на дом.

Рамона Васильевна: Ещё чего выдумали!! Ни в коем случае. Мне это вовсе ни к чему. Я получаю пенсию и за себя и за мужа. Так что не нуждаюсь пока, слава богу. И потом: как я могу у вас столоваться? Я ведь не состою в вашем еврейском обществе.

Вайрадот Виллисович: Как же так? Я не встречал в своей жизни ещё ни одного человека, чтобы так походил на еврейку. Вы стопроцентная еврейка, даже двести процентов.

Рамона Васильевна: (почти возмущённо) Ни с какой стороны. У меня мама русская дворянка, а папа вообще латыш, рождён в Курляндской губернии. И если бы он был жив, то мы непременно получили бы гражданство.

Вайрадот Виллисович: Так Вы латышка?

Рамона Васильевна: Я же уже сказала: я – русская. Родилась русской и умру русской. Но я живу в Латвии с 1949 года и Рига – мой город. Рига всегда была и будет моей. Надеюсь, Вы не считаете меня оккупанткой?

Вайрадот Виллисович: Ну, что Вы, что Вы!! Какая Вы оккупантка. Вы мой старый добрый друг. Я в Вас души не чаю. Пылинки готов с Вас сдувать.

Рамона Васильевна: Вот и хорошо. Надеюсь, что Вы искренне в это верите. А то мне тяжело говорить на эту тему.

Вайрадот Виллисович: (в замешательстве) Извините, Рамона Васильевна, но... Вы, кажется... изволите-с превращаться?!

Рамона Васильевна: (невозмутимо) Что за глупость. И в кого же это я превращаюсь, скажите на милость.

Вайрадот Виллисович: Да как-то вот вдруг сразу – вроде Вы и не Вы...

Рамона Васильевна: А кто же я, по-вашему?! Блин Клинтон?

Вайрадот Виллисович: Вы? Нет, что Вы, я знаю, конечно, кто Вы, и что это были Вы, но вот сейчас опять... (пятится)

Рамона Васильевна: И куда это Вы от меня пятитесь? От чего Вы так испугались? Я что же, страшный человек, по-вашему? Может быть, Вы тоже так считаете? Это Марья Николаевна ни с того ни с сего меня сегодня, можно сказать, удивила – да, и даже, я Вам скажу откровенно, оскорбила... Ей же хуже: теперь она совсем одна осталась и может в гордом одиночестве пожинать плоды своей непримиримости...

Вайрадот Виллисович: Нет, конечно, не берусь судить, почему Марья Николаевна так считает. Вообщем меня это никак не касается... Да, знаете ли... в другой раз... Нет, я лучше пойду. (продолжает пятиться в дверям) Ого-го!!.. Так Вы... Кры-ы-са!! (переворачивая по дороге какие-то коробки, в панике таранит коридорное пространство и вываливается за дверь).

Рамона Васильевна: Такой приятный молодой мужчина, а ведь тоже не без странностей. И о чём это он говорил, о какой-то крысе? Или я плохо расслышала... Странно, очень странно. (слышно как хлопает дверца лифта и вслед за этим раздаётся жуткий грохот в подъезде и вопль) Определенно что-то опять стряслось... Что-то я стала хуже видеть и руки словно не мои, совсем не хотят шевелиться... Словно я и не я. Странно, всё очень странно. (звонит сестре) Виолетта, это ты?.. Ты можешь приехать? Немедленно, да. Как можно скорее, пока не поздно, пока я ещё могу говорить. Не зна-ю!! Да, конечно. Дверь будет открыта... (кладёт трубку, ощупывает себя со всех сторон, крутиться на месте) Чур меня, чур меня от нечистого, чур!!

Альфия: (вбегает, возбуждённо) Рамоночка, Вы где? Вайрос в лифт свалился!! Вы не слышали крик? Такое несчастье. У него обе ступни обламались, он тепеь стоять не может, весь в крови. Он так быстро от Вас, прямо как сумасшедший – не заметил, что пол в лифте не поднялся. Ой!!.. (пятится) А что это с Вами? Это кто здесь?! А где Рамоночка?..

Рамона Васильевна: (задрапировавшись пледом) Я, это я, Альфия. Не бойтесь. Мне тоже часто что-то мерещится – не мудрено при нашем плохом освещении. Что делать, если пенсии не хватает, вот и приходится свет и воду экономить. К тому же передавали, что сегодня плохой тип погоды. И мне нездоровится. Но Вы лучше идите туда, к нему, Альфочка. Ему сейчас нужна Ваша помощь.

Альфия: Хорошо, Рамоночка, я потом к Вам забегу смерить давление, укольчик сделаем, если надо. Счастливенько!! (быстро уходит, слышна сирена «скорой помощи»)

Рамона Васильевна: Хорошо, хорошо, идите, идите. Вы сейчас ему нужнее. ( кресло к стене и прячется за ним)

Виолетта Васильевна: (появляется на пороге) Я пришла. Рамона, где ты?.. Тебе повезло, что я не дошла до дому, застряла в очереди. Ну что с тобой приключилось на этот раз? И почему ты от меня прячешься?

Рамона Васильевна: (глухо, из-за кресла) Ты можешь мне помочь? Я, кажется, стала превращаться... Это всё из-за той проклятой картины. Это её проклятие, я знаю...

Виолетта Васильевна: Что значит, что ты стала превращаться? В кого? И что за картина, Рамона? Чья? Тебе не кажется, что ты говоришь странные вещи и странно себя ведёшь?

Рамона Васильевна: (с отчаяньем) Виолетта!! Ты можешь хотя бы один раз в жизни выслушать меня, не перебивая?! Картина Марьи Николаевны. Её мать подобрала эту чёртову картину на базаре во время войны, – можно сказать, спасла, чтобы не выбросили на помойку.

Виолетта Васильевна: Вот так просто и на помойку?

Рамона Васильевна: Ты можешь слушать и не перебивать?.. Какая-то женщина торговала картину из-за рамы, а саму картину вырезала из рамы и выбросила. Ей рама была нужна, а не картина.

Рамона Васильевна: И весь сыр-бор теперь из-за этой картины? Понятно, ситуация проясняется. Но при чём тут ты?

Виолетта Васильевна: Я тебе объясняю, но ты почему-то не хочешь меня слушать. Картина эта оригинал 17-го века, музейный экспонат. И Марья Николаевна решила оставить её мне в счёт своих долгов.

Виолетта Васильевна: Впервые слышу. Но зачем же ты её у себя оставила?

Рамона Васильевна: Ты разве не поняла, что я тебе сказала? На хранение. Потому что она боялась, что её могут у неё украсть или даже убить. Ей всё время казалось, что за ней следят.

Виолетта Васильевна: Что за чушь?! У неё всегда была мания преследования после той истории с запрещённой литературой. Но ты не объясняешь мне толком: то ты говоришь – в счёт долгов, то – на хранение. Тебя невозможно понять.

Рамона Васильевна: Какая тебе разница. Главное, что картина эта для неё не имеет цены – память о покойнице. Так ты можешь мне помочь, Виолетта? – да или нет?

Виолетта Васильевна: Значит так: ты хочешь вернуть ей эту картину? Я правильно понимаю?

Рамона Васильевна: Да, наконец, ты поняла.

Виолетта Васильевна: Но она не хочет забирать её у тебя обратно. Так? Или что ещё?

Рамона Васильевна: Да, не хочет. Она вообще не хочет со мной разговаривать. Она даже назвала меня Анчуткой. Сказала, что я – страшный человек, довела до истерики и ушла, хлопнув дверью.

Виолетта Васильевна: Никогда не поверю, чтобы Марья Николаевна... Хотя я не отрицаю, что она совершенно чокнутая. Но уверена – такое она никогда никому не могла сказать.

Рамона Васильевна: (визжит) Почему ты мне не веришь?! У неё обострение. Она не в себе, сама не знает, что говорит.

Виолетта Васильевна: А что на картине?

Рамона Васильевна: Не всё ли тебе равно? Посмотри под шкафом в чёрной папке. Ты можешь её уговорить, Виолетта? прошу тебя.

Виолетта Васильевна: Отчего же, давай, набери её номер, и я постараюсь уговорить. Но почему она не хочет забрать картину обратно?!

Рамона Васильевна: Не хочет и всё тут – из принципа. Она хочет меня так наказать.

Виолетта Васильевна: Так ты и не возвращай, если она не хочет. Что за антимонии вы здесь мне обе разводите.

Рамона Васильевна: Ты не понимаешь?! Во что бы то ни стало надо вернуть ей эту картину. (видит, что Виолетта Васильевна направляется к ней) Только не подходи ко мне!! Стой там, где стоишь!!

Виолетта Васильевна: Ты не находишь, что ведёшь себя несколько странно. Почему ты прячешься? От кого? Или от чего? Может быть, у вас обеих обострение?!

Альфия: (вбегает, запыхавшись и возбуждённо) Рамоночка!! Виолетточка Васильевна, как хорошо, что Вы тоже здесь. Соседи Марьи Николаевны звонили. Они спрашивают, что им делать. Они говорят, Марью Николаевну убили, и даже кажется пытали утюгом и ещё чем-то... Что-то у неё искали. (дикий вопль из-за кресла, напоминающий визг сбешившейся кошки)

Альфия: (испуганно) Ай, кто это там? Как страшно...

Виолетта Васильевна: (очень спокойно) Не пугайся, Альфия. Это Рамона. У неё ущемился нерв, а это знаешь ли довольно болезненно, особенно в её возрасте. А что соседи? Надеюсь, они сообразили позвонить сначала в полицию?

Альфия: Полиция даже нам уже звонила, они сейчас приедут. Соседи нашли у Марьи Николаевны завещание и записочку для Рамоночки.

Виолетта Васильевна: (решительно) Ты можешь, наконец, вылезти из-под кресла? Рамона, перестань чудить. Почему ты не отвечаешь?.. (подходит к креслу, заглядывает за него, удивлённо) Однако, её здесь, по всей видимости, нет. Хотя.... мы только что с ней разговаривали. (поднимает с пола плед и одежду) Ну и дела творятся в этом доме.

Альфия: (Альфия тоже подходит к креслу, выглядывает из-за плеча Виолетты Васильевны) А почему она так страшно кричала?.. Её, наверное, похитили. Это всё из-за Марьи Николаевны, да?

Виолетта Васильевна: (качает в раздумье головой) Не-е думаю. Похитить Рамону?! Нет, тут дело совсем в другом. Только не похитить – это навряд ли. Она скорее переместилась в своё четвёртое измерение, но полагаю также, что должна будет вернуться.

Альфия: Рамоночка вернётся к нам, да?

Виолетта Васильевна: Очень на это надеюсь. Крысы всегда возвращаются в свои норы.

ТЕНЕВОЙ ЗАНАВЕС

Rado Laukar OÜ Solutions