19 марта 2024  06:45 Добро пожаловать к нам на сайт!

Крымские узоры

Сделка

Ирина Сотникова

Моя подруга. Повесть

Часть вторая (начало см. «Лорелея»)

img099Марк и его старший брат были не похожи ни внешне, ни по характеру. Сергей много и тяжело работал, не считаясь со временем. Это помогло ему организовать бизнес, который стал процветать. Марк, полная противоположность сдержанному и не очень симпатичному внешне брату, с детства был ленив, но крайне общителен. Всеобщий любимец бабушек и тетушек, он оказался настолько избалованным вниманием, что постепенно превратился в обаятельного проходимца. Внутреннее чутье позволяло ему тонко играть на отрицательных качествах человеческих характеров, как бы глубоко спрятаны они ни были. Грубостью, лестью, силой или хитростью ему удавалось легко подчинять себе людей. Скоро это превратилось в своеобразную игру: «либо они меня, либо я их». Второе получалось у него намного чаще. Пытаясь приобщить Марка как близкого родственника к финансовым делам фирмы, Сергей долго терпел его махинации и, в конце концов, выгнал за кражу. Марк занялся торговыми авантюрами, несколько раз был жестоко избит. Помаявшись некоторое время без денег, он вернулся к старшему брату с повинной, был прощен, при его поддержке завел собственное дело, остепенился и за несколько лет разбогател. Расчетливость, замкнутость и бескомпромиссность Сергея часто делали его невыносимым в глазах окружающих, и лишь близкие друзья знали, насколько отзывчивым он может быть, случись беда. Зато Марк, словоохотливый и коммуникабельный, мог договориться со всеми и обо всем. И, как правило, при знакомстве на приемах и деловых встречах потенциальные партнеры отдавали предпочтение именно ему, настороженно относясь к неразговорчивому Сергею, который довольно болезненно это переживал.

Пару лет назад Марк женился. Как теперь выяснилось, на Ларисе. И я бы совсем не удивилась, если бы через десять-пятнадцать лет он оказался в кресле министра. С него станется! Что касается Ларисы, то она вышла замуж за Марка явно по расчету. Впрочем, при желании всему можно найти объяснение: пережив многолетнюю несчастную любовь, она решила скрыться от разочарований в его богатом особняке. Да и Марк, когда хотел, мог быть таким милым! А потом она смирилась. Или просто запуталась. Я думаю — второе. Источником всех бед стало последнее приобретение Марка - участок земли на морском берегу между Алуштой и Судаком (правда, не без помощи брата).

Это были прекрасные места: побережье оставалось чистым из-за его малой доступности, и только дорога-серпантин соединяла одиноко разбросанные поселки. Заповедные леса, полные зверья, окружали небольшие долины, и местные жители потихоньку промышляли браконьерством. На горном плато круглый год паслись дикие кони, оставшиеся от когда-то многочисленных колхозных табунов. Пляжи были широкими и просторными. Чистое, прозрачное, как бульон, море буквально кишело промысловой рыбой, и в межсезонье можно было видеть на горизонте сейнеры. Да что там сейнеры! Местные рыбаки каждый день приносили домой то морскую лисицу, то кайманов… О ставридке и речи не было - если возвращались без нее, значит, были не на рыбалке. Дальновидные предприниматели уже начали осваивать эту часть побережья, и все больше и больше отдыхающих каждый год любовались красотами природы. Не стал исключением и предприимчивый Марк. Он намеревался открыть свой пансионат к середине летнего сезона, сильно торопился, и, будучи упрямым, часто пренебрегал обстоятельствами, которые мешали его планам. Вот и в этот раз возникла задержка с доставкой стройматериалов: из-за противооползневых работ главная трасса на время была закрыта. Марк уже и белый отборный песок нашел, и задаток отдал… Но ждать надо было еще дня два, и он боялся, что водители найдут другого, более щедрого клиента. И тогда, набавив цену, он уговорил их ехать по старой военной дороге через Гремящий перевал.

Из дневника: 5 июня. «…Я до сих пор задаю себе вопрос: в какой момент эта ситуация стала бесконтрольной? Марк смело пускался в незаконные авантюры и, как ни странно, выигрывал, вызывая зависть приятелей. Его умение идти напролом и заряжать своей уверенностью окружающих помогало ему даже в непредсказуемых ситуациях. Он настолько верил в себя, что не оставлял самому себе ни одной лазейки для отступления. Но при этом тщательно анализировал обстоятельства и просчитывал все возможные варианты. Я сомневаюсь, что в этот раз Марк был до конца уверен в том, что делает, когда принял решение перегонять тяжелый грузовик с прицепом через Гремящий перевал. Думаю, он предусмотрительно изучил карту, согласно которой существовал прямой выход к морю, и у него почти не было сомнений в том, что военная дорога проходима для грузовиков. Почти… Ведь грузовик оказался с прицепом — слишком длинный, слишком тяжелый, слишком неповоротливый и старый. Трудно сказать, что сыграло главную роль в его решении: жадность, отсутствие времени или что-то другое? У водителей тоже, видимо, был свой интерес: хотелось быстрее сбыть товар и ехать за новым, а Марк на тот момент оказался единственным солидным клиентом. Вот почему эта весьма сомнительная сделка так легко состоялась. Позже от Ларисы я узнала, что слишком важные люди были приглашены Марком на открытие пансионата на определенное, им задуманное число июльского месяца — с банкетом, музыкой и выходом в море на катере. Он часто так делал: заранее объявлял о своем намерении публично, чтобы не было возможности отступить. …Ладно, затею с песком понять можно, но зачем ему понадобилось тащить за собой на перевал жену? Скорее всего, хотел лишний раз продемонстрировать свою власть, запугать. Чувствительный к любым проявлениям человеческих эмоций, он давно понял, что она была единственной женщиной, которая, хорошо зная его слабости, упрямо не признавала значимость мужа. Это выводило из себя, уязвляло самолюбие. Можно приводить множество догадок, и все они будут достоверны. Их затейливое сплетение оказалось тем самым неудачным карточным раскладом, который хоть раз в жизни, но выпадает даже опытнейшему шулеру. И у Марка, такого осторожного и хитрого, в то жаркое утро не возникло ощущения, что его хорошо продуманные замыслы могут привести к таким непредвиденным последствиям».

…Грузовик с песком поджидал заказчика далеко за городом, на шоссе. Обшарпанный и грязный, он стоял возле обочины и казался покинутым. Кругом, сколько хватало глаз, простирались поля спелой пшеницы, пересеченные лесополосами низкорослых акаций. Звенели над головой жаворонки. На линии горизонта едва угадывались в голубоватой дымке горы. Лариса, выйдя из машины, долго всматривалась в их почти неразличимый абрис. Как-то тоскливо стало у нее на душе, подумалось, что не стоит так неосмотрительно, без разведки, заезжать в глухие незнакомые места. Но всплыло в памяти путешествие на далекие острова, когда шторм едва не перевернул легкую посудину, вспомнилась охота, пикники в горах. В то время плохая погода, сложные природные условия не испугали Ларису, потому что рядом был муж, которому она доверяла, который ее, как ей думалось, любил. И еще — его друзья, охрана, егеря. Оплаченный большими деньгами комфорт гарантировал безопасность, но сейчас предстояло перевозить груз, и они были только вдвоем, без охраны. Зачем Марк уговорил ее ехать с ним, если их отношения так натянуты в последнее время? На этот вопрос ответа не было… Марк, задрав гладковыбритый подбородок, вальяжно подошел к грузовику. Навстречу ему с высокой подножки темно-красной кабины неторопливо спустился молодой водитель. Был он смугл, поджар, притягателен для женского взгляда. Зевнув, демонстративно спрятал огромные руки в карманы грязных бесформенных шорт, сплюнул под ноги и, не глядя на клиента, молча прислонился к железному боку машины, демонстрируя равнодушие. Впрочем, Марк и не собирался подавать ему свою холеную ладонь. Из-за кабины появился напарник - такой же молодой, но более светлый и плотный, с виду - веселый, простоватый, похожий на деревенского. Увидев Марка, приветливо ухмыльнулся, подошел. Но разговор был сдержанным. Чувствовалось, что между водителями и заказчиком особой симпатии не возникло. Лариса, не отдавая себе в этом отчета, с интересом рассматривала парней: рядом с невысоким, аккуратным Марком они казались грубыми и неопрятными, но удивляли своей естественной мужской силой. Внезапно она перехватила колючий взгляд мужа и … почему-то виновато отвела глаза. Времени Марк не терял. Машины тронулись, легковой автомобиль стремительно вырвался вперед, и надсадно гудящий мощным мотором грузовик исчез из виду. Лара молчала, молчал и Марк. Странные предчувствия овладели ею: показалось, будто с этой минуты включился невидимый отсчет, и время потекло по другому вектору, задействовав доныне незнакомые законы мироуправления. Неясная тревога сжала сердце, и показалось, будто уже нет и никогда не будет возврата в прошлое.

…Проехав дремлющий под солнцем степной городок, легкая, серебристая, сверкающая начищенными воском металлическими поверхностями машина свернула на боковое шоссе. Следующую остановку сделали высоко в горах, среди мрачных буковых лесов, облепивших склоны жесткой щетиной. С правой стороны от дороги тянулся овраг, и по влажному воздуху, поднимавшемуся снизу, угадывалась река. Тишину нарушали только птицы. Ждали около получаса, молчание не тяготило: им двоим давно не о чем было говорить. Мимо проехали две легковые машины, и ни одна из них не вернулась обратно. Это давало надежду на то, что и грузовик спокойно преодолеет горную дорогу. Подъехал и остановился микроавтобус, из него высыпали шумные туристы и стали бестолково фотографироваться на фоне ущелья. Громко вскрикивая, смеясь, они открыли шампанское, разлили по пластиковым стаканчикам, выпили… Выбросив пустую бутылку и стаканчики в траву, торопливо расселись по местам и укатили в обратном направлении. Будто и не было их… Птичий гомон стал нестерпимым. Возникло ощущение, будто влажный лес вот-вот надвинется на двух одиноких людей с их комфортабельной машиной и поглотит в своих мрачных расщелинах. Ларе захотелось закрыть уши ладонями, свернуться в комок, спрятаться и зарыдать. Но вдруг сквозь надоевшее щебетание прорвался долгожданный рев двигателя. Облегченно засуетились… Не дожидаясь, пока покажется грузовик, сели в машину и поехали вперед, в неизвестное.

…Через несколько сотен метров асфальтовое покрытие оборвалось, и дорога разделилась на две грунтовые. Левая превратилась в колею между тонкими буковыми стволами, а правая - узкая, но прямая - нырнула в густые заросли орешника. Марк притормозил, свернул влево, и покрышки с шумом покатили по гравию прямо в лес. Ветви деревьев и кустов так низко нависали над дорогой, что у Ларисы возникло непреодолимое желание закричать, вцепиться руками в руль, остановить мужа любым способом, но она сдержала себя. Приступ страха сменился ощущением нереальности происходящего. …Через пару километров густой лес слегка расступился. Веселые зеленые полянки чередовались с глубокими сырыми лощинами, из которых поднимались серые стволы, покрытые лишайником. Буковые кроны смыкались где-то очень высоко, и в этой недосягаемой вышине по-хозяйски перекликались пичуги. Люди в машине молчали, и молчание было красноречивее слов: оба чувствовали себя пойманными в ловушку. Но стремления их были совершенно противоположными: мужчина жаждал как можно быстрее проскочить опасный участок и обрести желаемую свободу, а женщина хотела только одного: вернуться обратно, желание победить любой ценой было чуждо ее чувствительной натуре. Лариса в тот момент как никогда сильно ощущала близкую опасность. Она видела вокруг себя горы, покрытые лесом, — древние, глухие к мольбам человека, ежесекундно готовые опрокинуть в провал и уничтожить его неприспособленное тело. И она не была к этому готова …

…За поворотом показалось свободное от деревьев пространство, а чуть выше, на взгорке, - родник, к которому вела грубо слепленная бетонная дорожка. Марк заглушил двигатель, и Лариса с облегчением ступила на твердую землю. Под ногами пружинил толстый ковер опавших коричневых листьев, распространяя горьковатый запах перегноя и грибов. Земля возле родника, прикрытая гниющей листвой, была сырой, в углублениях стояли прозрачные лужицы. В каменную чашу из поросшей ядовито-зеленым мхом скалы сыпалась ледяная вода. Подошли, напились, заполнили водой пластиковые бутылки. Лариса, загадав желание, бросила несколько монеток, случайно завалявшихся в кармане короткой джинсовой юбочки, и долго смотрела на дно чаши, где они, покувыркавшись в воде, застыли и стали похожи на серебристых рыбок. Падающие струи колыхали поверхность, и казалось, что рыбки-монетки плавают. Хорошо было в лесу, прохладно. Тревога отступила. …Прошло довольно много времени. Наконец дышащий жаром грузовик выполз из-за поворота и остановился с работающим на холостом ходу двигателем. Сразу стало шумно и суетно. Марк, ссутулившись, виновато засеменил к кабине, выделявшейся в лесном сумраке тревожным багровым пятном и, приподнявшись на цыпочки, подал в открытое окно две бутылки с родниковой водой. Не был он уже так высокомерен, как раньше, слетел с него хозяйский лоск. Лариса напряглась, будто именно сейчас решалась ее собственная судьба. Светловолосый водитель был в темных очках и нервно жевал жвачку, его благодушие исчезло. Худое лицо смуглого, сидевшего за рулем, казалось непроницаемым. На Марка он не глядел, предоставив своему товарищу право разговаривать с клиентом. Слышались резкие слова, проскальзывал грубый мат. Марк уговаривал, торговался, что-то обещал. Наблюдая за этой унизительной сценой, Лара с тоской подумала, что именно здесь, возле родника, где навалившийся на дорогу лес слегка отступал к горе, можно было бы развернуть эту груду металла, груженную песком, и, пока еще не поздно, благополучно двинуться в обратный путь. Если бы не упрямство мужа… Задумавшись, она смотрела на водителей, и снова хлестнул ее злобный взгляд Марка. Короткое: «поехали!» не оставило надежды.

Из дневника: 6 июня. «Обдумывая сейчас все, что произошло, я не перестаю удивляться: ты, Марк, слишком высоко ценил собственное благополучие, а значит, и благополучие жены, которую считал собственностью, — дорогой, изящной, неразделимой ни с кем и никогда. Почему же ты так опрометчиво поступил, почему не остановился и не повернул, когда еще была возможность? Знаешь, а я ведь поняла: эти жуткие леса слишком сильно подействовали на тебя. В какой-то момент ты стал сумасшедшим и перестал отдавать себе отчет в происходящем. Ты, конечно, уговаривал себя не бояться, но страх увеличивался с каждым километром, и причина его была тебе неясна. А я скажу тебе, чего ты так испугался на самом деле: водителей. Этих рослых, самоуверенных самцов. Ты увидел в них то, чего так не хватало тебе самому, — силу. Им, на самом деле, было глубоко начхать и на горы, и на тебя. Они не боялись, они были обозлены. И все, чего хотел в тот момент ты, — волшебного исчезновения всего этого кошмара. Кажется, ты желал их гибели как единственного выхода. Я права? Но в тот последний день июня ты осознал и еще одну страшную для тебя правду: Лариса никогда не принадлежала тебе до конца. Ни-ко-гда… И ты возненавидел ее окончательно. Страх и ненависть сделали тебя одержимым».

…Вцепившись в руль, Марк упрямо вел машину вперед и вздрагивал всякий раз, когда тонкие ветви кустарников царапали нежный металл. Его глаза будто остекленели, по лицу и шее стекали струйки пота. Он понимал, что надо остановиться, дождаться водителей, обговорить ситуацию, решить все спокойно. Всякое ведь бывает… Да и ребята вроде не робкого десятка - давно бы уже на обочину съехали. Но что-то гнало его вперед, издевательски подталкивая в спину. А рядом, съежившись, сидела жена. И Марк боялся смотреть в ее сторону. …Легковая машина настойчиво преодолевала подъем по извилистой лесной дороге, местами слишком узкой даже для легкового автомобиля. А Лариса думала о водителях, которые так тяжело зарабатывали свой кусок хлеба. Больше всего на свете она боялась, что они не справятся с управлением и многотонная машина сползет в провал. Воображение рисовало страшные картины, и она мысленно предлагала Марку возможные варианты их спасения. В собственной безопасности она почему-то не сомневалась: муж всегда находил выход из сложной ситуации. Решившись заговорить, она взглянула на него и поспешно отвела взгляд: невысокий покатый лоб был серым от пыли, сжатые челюсти сделали его лицо безобразным. Таким она увидела его впервые. Наконец впереди посветлело; деревья расступились, и машина, словно птица из ловушки, вырвалась на простор. Лариса уже приготовилась к тому, что сейчас перед ней, затопив полнеба, выплеснется сатиновая гладь моря, но… впереди, на сколько хватало глаз, тянулись остроконечные лысые горы. Несмотря на яркое полуденное солнце, они, величественные и враждебные, были фантастически сиреневыми. К горизонту уходило глубокое ущелье, а над ним лепилась по краю узкая дорога. Море даже не угадывалось. И над всем этим - безбрежное, выгоревшее небо, опрокинувшееся куполом на сухие каменистые вершины. И в нем - парящие орлы. Распластав крылья, они неподвижно висели в знойном мареве, высматривая добычу, и завершали своим присутствием трагическую пустоту пейзажа. Все в Ларисе смолкло, все онемело. Ни мыслей, ни чувств. Только понимание того, что назад дороги нет. Подумала, что все они теперь - и пассажиры легковой машины, и обманутые продавцы песка — схвачены Гремящим перевалом, который не собирается отпускать их на волю. Потеряли смысл все благие побуждения Марка, все оправдания его странных поступков. Осталась только эта мертвая безбрежность. И липкая тоска, выпивающая душу.

Из дневника: 6 июня. «…Думаю, Марк, что от тебя уже ничего не зависело. Все происходящее было, на самом деле, испытанием для моей Лорелеи. Ее посвящением в жизнь. И ты, и водители стали всего лишь исполнителями отведенных ролей, а Гремящий перевал - подходящей сценой действия. Именно здесь, в горах, так хорошо заметна несовместимость природы и человека, избалованного комфортом и оттого физически ущербного. И только сильные натуры способны справиться с этими испытаниями и оправдать себя в собственных глазах. Или принять свое поражение как должное и смириться».

…Марк на мгновение притормозил на взгорке и, оценив дорогу как вполне доступную, двинулся вперед. Сзади был грузовик и исходящая от водителей угроза. Впереди, предположительно, — свобода. А справа — пропасть, и Лариса боялась туда смотреть. Неторопливо доехали до поворота, и за ним снова начался подъем. Оранжевая от глины дорога немного расширилась. Со стороны провала, на крутых поворотах, изредка появлялись полуразрушенные бетонные столбики. Кустарник, местами прилепившийся к обочине, создавал иллюзию защиты, которая тут же развеивалась, когда кусты исчезали. Лариса заговорила - спокойно, почти равнодушно: "Надо вернуться, Марк. Грузовик где-то застрял… Может, им нужна помощь. Тебе не кажется, что ситуация вышла из-под контроля?"Человеческая речь взрывом снаряда разрушила молчание, и Марк вздрогнул. Вполне логичный вопрос жены, но он ощутил, как подкатывает к горлу слепая, неконтролируемая ярость. Его ответ был похож на плевок: "Заткнись… Скажешь о них еще слово, выкину из машины". Лариса растерялась, краска бросилась ей в лицо, на глаза навернулись слезы обиды. Никто никогда не говорил с ней так грубо, и тем более — он. Что происходит? Да, она понимала, что их отношения с самого начала были похожи на игру, правила которой установил Марк. Хочет ли она продолжать эту игру? Лариса почувствовала, что вплотную приблизилась к той границе, за которой может случиться нечто непредсказуемое. Как на киноленте, промелькнула их с Марком недолгая совместная жизнь: пустая, обеспеченная, закрытая для живых чувств. Жизнь, в которой не было места для самой жизни с ее взлетами и падениями, страхами и надеждами, с влюбленностью и желанием мужчины, в конце концов… И Ларисе стало стыдно. Она вдруг поняла, что давно сломлена. И никого у нее нет, кроме Марка — ее настороженно лукавого охранника. В глубине души забеспокоилось и стало набирать силу давно похороненное чувство достоинства, если можно было так назвать то, что от него осталось. В тот момент у Ларисы еще был шанс отступить назад, привычно забиться в глухой угол призрачного спокойствия. Но промолчать сейчас - значило унизить себя окончательно. А есть ли у нее выбор? Она несколько минут обдумывала что-то, невидящими глазами уставившись в стекло, изгаженное разбившимися насекомыми. Потом, сдерживая дрожь в голосе, проговорила: "Послушай, ты не должен со мной так обращаться. Я не заслужила этого, не давала повода. И ты не можешь так поступить с ними, не имеешь права бросить их посреди леса… Они такие же люди, как и ты". Марк громко расхохотался, и у нее внутри все похолодело. "Не могу, говоришь?... Не могу? С-сука! Ш-шлюха гребаная! Иди к своим вонючим ублюдкам!" — он изо всех сил, будто кто-то ему дал, наконец, долгожданную волю, выкинул правую руку в сторону и хлестко, с наслаждением, ударил жену костяшками пальцев по переносице. "Сдохни вместе с ними!".Лариса, задохнувшись от резкой боли, взвизгнула и судорожно закрыла руками лицо. В ту же секунду Марк рывком остановил автомобиль, и она больно ударилась лбом о панель, на мгновение ослепнув от еще большей боли. Придерживая ногой тормоз, он навалился потным телом на жену, распахнул дверцу и безжалостно, будто она одна была виновата в его сумасшествии, вытолкнул ее напряженное тело на пыльную обочину. Дверца захлопнулась. Съехав по инерции вниз, машина взревела и, тронувшись с места, мстительно отшвырнула протекторами мелкий колючий гравий. Камни больно ударили ее по лицу и голым ногам, взлетевшее облако желтой пыли забило глаза и ноздри, скрыло машину. Навалилась тишина…

(Продолжение следует)

Rado Laukar OÜ Solutions