19 марта 2024  05:41 Добро пожаловать к нам на сайт!
Человек и природа.

В. Кабаков

Олени Ричмонд-парка
Документальная повесть

Впервые я побывал в Ричмонд-парке лет семь назад. Мы с женой приехали сюда на машине, долго искали въездные ворота, наконец, попали внутрь и остановились на стоянке рядом с замечательным внутренним парком и кофейней, стоящей на вершине холма, нависающего над Темзой, и дальше над Лондоном.
Тогда я впервые, в волнении, увидел стада оленей, пасущихся вдоль дорог-тропинок и так был этим поражён, что почти потерял дар речи. Ведь для того, чтобы увидеть хотя бы одного оленя в сибирской тайге надо отшагать от города километров пятьдесят, ночевать где–нибудь в лесу, а с утра ходить у подножия марян - травянистых луговин на крутых склонах, в надежде увидеть на вершинах это красивое, но осторожное и пугливое животное. Ведь летом в тайге увидеть его очень трудно, почти невозможно. Изредка в своих дальних походах я слышал треск веток в непроглядной чаще под острыми копытами и характерное фырканье. И всё… Иногда, в особо глухой тайге, я находил сброшенные по весне рога, но самих оленей видел очень редко…

А тут, рядом с проезжей дорогой, паслось несколько десятков крупных маток-оленух с подросшими уже телятами, не обращавших никакого внимания на проходящих и проезжающих…

Я всплескивал руками, охал, ахал и, восхищаясь этой внезапной возможностью наблюдать диких зверей в такой близости. Жене удалось меня угомонить только тогда, когда она предложила попить чаю с «плюшками» в замечательной кофейне…

Заказав себе чай и устроившись в уютной гостиной, в окне, внизу под горой, увидели замечательный вид Лондона, и его окрестностей. Величавая Темза, изгибаясь, уходила вдаль, и её синяя вода поблескивала под ярким солнцем мириадами отражений. Вдалеке были видны высотки центра города – Сити, а по горизонту, в несколько уровней, протянулись леса и луга…

Чай был замечательно ароматным, плюшки с изюмом и кремовой, ломкой корочкой, возбуждали аппетит. Закусывая, обсуждали всё увиденное, и я уверял Сюзи, мою жену, что ничего подобного я ещё не встречал в своей жизни…

В тот день, гуляя по парку, мы обошли его почти весь, вдоль и поперёк, хотя размеры Ричмонд-парка немаленькие: наверное, не меньше чем пять на пять километров…

Там есть холмы, покрытые густым крупно-ствольным лесом, есть озёра и речки, ручьи и ручейки, плантации дикого леса, огороженного от зверей высокими изгородями - места гнездований для птиц: множества уток разных пород, гусей и лебедей…

Вечером, уставшие и полные впечатлений, уехали домой, но я и подумать не мог, что когда–нибудь, посещение Ричмонд-парка станет для меня почти работой, тем местом, куда я буду в течение года приезжать по нескольку раз в неделю на много часов…

Следующее запомнившееся посещение произошло года четыре назад, когда к нам в гости приехали из Питера наши друзья, музыканты симфонического оркестра Мариинского театра.

С вечера, после репетиции оркестра в Барбикан–центре, они пришли к нам на Хаттон–Гарден (лондонская улица на которой мы живём), посидели часа два, распивая разные вкусные и экзотические напитки (и не только алкогольные – дочь незадолго до этого была со школьным оркестром в Аргентине и привезла латиноамериканский напиток «матэ» и стаканчики для его заварки) и болтая о всякой всячине.

Перед расставанием договорились, что назавтра, когда у друзей-музыкантов будет выходной, мы поедем в Ричмонд–парк, на пикник.

Утром, когда все собрались, мы сели в машину и поехали в парк.

Была неважная погода, но у «нас было» и потому мелкий дождичек нас совсем не пугал…
Когда приехали и поставив машину на привычной стоянке, вышли на воздух, то дождя уже не было и мы, расстелив «скатерть самобранку» рядом с дорогой, совсем по-русски, не обращая внимания на прохожих и проезжих, выставили на неё закуску и, главное, литровую бутылку дорогого американского виски…

Первый тост конечно был за дружбу и за гостей… А потом пошло…

Через полчаса всем было хорошо, и мы гадали, почему прежде не могли вот так, на свободе, встретиться и выпить за здоровье каждого…

Во время выпивания и закусывания, произошёл смешной случай. Маленький красивенький пудель убежал от своей крикливой хозяйки, подскочил к нашей скатерти «самобранке» и, не жуя, проглотил немного чесночного сыра вместе с упаковочной фольгой. Мы не успели ему помешать, а подоспевшая смущённая хозяйка, подхватила его на руки, и унесла, извиняясь на ходу.
Мы тоже несколько смутились и прокомментировали последствия такой нездоровой прожорливости.
А я вспомнил своих многочисленных питомцев – охотничьих лаек в Сибири, которых вырастить было совсем непросто. Характеры у них были разные и привычки не всегда безобидные. Вырастая, питомцы иногда демонстрировали негигиеничные инстинктивные склонности. Один замечательный щенок, по имени Кучум, стоило мне его отпустить, убегал, находил гниющую мёртвую плоть и валялся на ней, втирая в свой чистый мех, жуткие запахи. Каждый раз он проделывал это в сладострастном забытьи, пока я не ловил его и с отвращением, не уводил к воде, где отмывал скулящего хулигана от отвратительных нечистот…

… Закончив выпивать и закусывать, мы сложили «скатерть» в багажник, и пошли гулять, оживлённо разговаривая.

Была поздняя осень, начало октября, лил небольшой дождь с перерывами, но нам это совсем не мешало обмениваться новостями и обсуждать мировые проблемы. После выпитого, нас охватил порыв всеобщего братства и дружелюбия, что часто бывает с русскими, воспитанными в «блаженные шестидесятые».

Из того похода я запомнил эпизод с фотографированием под громадным деревом – обрубком, которое на фотографии, сделанной позже, выглядело, как символ, изувеченной, полу задушенной и полу уничтоженной «матери – природы»…
Чуть позже, уже возвращаясь к машине, мы встретили оленя – рогача, который гнал перед собой матку – оленуху, и тревожно оглядывался, опасаясь преследования доминантного самца – рогача.
Этот молодой олень, «украл» её из «гарема» и опасался погони «хозяина»…
Всё выше увиденное как бы подготавливало почву для последующих приключений. Да и сам однообразный быт в большом городе, лишённый общения с природой, загнанный и заключенный в четырех тесных стенах, с закрытым каменными крышами горизонтом, вызывает приступы тоски по пространствам реального мира, по зелёным лесистым лужайкам, по синему бескрайнему куполу чистого неба…

Однообразие и стрессы эмигрантской жизни со временем рождают приступы тоски, которая исподволь грызёт душу человека, постепенно превращая его в мрачного меланхолика с истерическими наклонностями…

… Прошло ещё четыре года, и как-то по весне, соскучившись сидеть дома в окружении крыш, гудящих машин и автобусов, я собрался и поехал в Ричмонд-парк в одиночку.

… Доехав до станции "Ричмонд", с трудом разобравшись в карте–схеме, определился и, попетляв по извилистым улочкам, нашёл вход в парк.

Войдя внутрь парка, через решетчатую металлическую калитку пробитую в высокой кирпичной стене, специально устроенной так, чтобы не выпускать наружу оленей, я удивился его размерам и, проходя по ближайшим окрестностям, нашёл несколько гигантских деревьев – дубов, лондонских платанов, буков, несколько секвой и даже один канадский клён. Я был поражён их размерами и решил сделать несколько выездов сюда, для промеров и записей об этих замечательных, исторических деревьях.

Обходя парк по периметру, встретил громадное стадо пятнистых оленей, числом голов в двести, и неподалеку увидел несколько стад поменьше, уже благородных оленей: матки паслись отдельно, быки держались отдельно.

Я так был поражён величиной парка, громадными старинными деревьями, животными: шустрыми белочками, множеством увиденных вблизи диких кроликов, оленями, их красотой и размерами, что, уезжая на электричке домой, записал в записную книжку план исследования жизни диких оленей в Ричмонд–парке, рассчитанный на год…

Надо учесть, что полгода до того, я был два месяца в России, в Сибири, совершил несколько продолжительных походов по тайге, в поисках тех же оленей, которые в Прибайкалье называются изюбрями или маралами.

Тогда же я ходил в Иркутский сельскохозяйственный институт на факультет охотоведения, сидел в тамошней библиотеке, читая и записывая интересные подробности о жизни и морфологии оленя, кабана, лося и медведя.

Однажды я зашёл в музей охотоведения, где меня любезно встретила его директор, Наталья Ивановна, которая показала и рассказала о самых интересных экспонатах коллекции.

Экспозиция оставила самое волнующее впечатление. Там были муляжи громадных лосей и оленей, кабанов и дерущих их медведей, байкальской нерпы и птиц, как водоплавающих, так и хищников. Одним словом это была энциклопедия животного мира России и Сибири… И уже там, в Сибири, я подумал о том, как хорошо было бы уединиться где–нибудь в глухой тайге и, живя в одиночестве, написать научную работу по поведению и среде обитания того же изюбря или косули (подвид оленя).

… И вдруг здесь, в большом городе, мне представляется возможность понаблюдать за жизнью полудиких животных, исследовать их привычки и проявления инстинкт! Я вдохновился и решил приступить не откладывая…

Итак, начиналось всё в апреле, а точнее третьего апреля, когда в яркий солнечный день на пригородной электричке, я доехал до станции «Ричмонд» и через двадцать минут вошёл в парк, через Ричмондские ворота…

Было около двух часов дня, дул лёгкий ароматный ветерок, с неба светило золотое солнце. Долгий весенний день был в разгаре… Пройдя чуть вперёд и влево, я увидел, почти круглую по форме, дубовую рощу. Впереди, чуть выступая из общей массы деревьев, стоял, вздымаясь в небо, симметричной, ещё безлиственной кроной, красавец дуб, высокий (до сорока метров) и с толщиной ствола, на высоте полутора метров от земли, около двух с половиной метров.
Я сделал обмеры, прихваченной с собой рулеткой, и оказалось, что диаметр ствола этого дуба - около семи метров, восьмидесяти сантиметров.
Тут же неподалёку, проходила старинная дубовая аллея, заросшая уже молодыми деревьями, но просматриваемая по весне, особенно чётко…

В той же рощице, на границе с лугом, стоит бук диаметром в четыре метра, семьдесят пять сантиметров. Это около полутора метров в толщину.

В этот же день, я увидел неподалеку от дубовой рощи, стадо благородных (красных) оленей, числом до сорока особей. Большинство из них были матками, но были и рогачи. Рога у оленей–самцов прошлогодние, ещё не опавшие. Но у двух быков, потерявших старые рога, уже появились чёрные пенёчки новых рогов-пантов.

Рядом паслось второе оленье стадо, штук около двадцати. Они частью лежали, а частью кормились. При моём приближении, олени насторожились и проводили меня внимательными взглядами…

Потом я подошёл к грязевой яме, которая летом, наверное, заполняется водой. На грязи отчётливо видны следы оленей и даже отпечатки их туш, оставленные любителями грязевых ванн. Видимо наступала пора линьки, то есть смены волосяного покрова, и звери пользуются грязью, как мазью от постоянного зуда.
Пройдя дальше, вновь вышел на заросшую, заброшенную, наверное, ещё лет сто назад, аллею, по которой, может быть в те, давние ещё Викторианские времена, прогуливались благообразные семейства буржуа и титулованной знати, приехавшие в роскошных колясках или живущие неподалёку - с их собаками, детьми и домочадцами.

Конечно, за сто лет всё здесь изменилось, но, наверное, не так разительно, как сам город. Да и вообще в природе всё сохраняется из поколения в поколение без особых перемен, в отличие от мира людей. Во всяком случае, и ландшафт и сами деревья и звери, населяющие парк, внешне мало изменились…

… Ричмонд–парк, как охотничий королевский парк был устроен в шестнадцатом веке. На этом же месте, бывшем тогда далёким пригородом, вблизи поселения или даже большой деревни, стоял дремучий лес, в котором водилось много оленей, лис и куда по временам заходила стая волков. Король Чарльз I, узнав об этом, приказал своим «охотоведам» устроить охотничий массив, отгородив его от остального мира, в который можно было бы приезжать на несколько дней и спокойно охотиться вдали от придворных глаз…

Случилось это, в 1637 году… Король был страстный любитель охоты и поклонник красивых лесных видов. Он был натурой утончённой, приглашал в Англию знаменитых живописцев из Голландии и сам позировал для известного художника Ван–Дейка. Представляю, насколько были богаты и красочны, торжественные охотничьи процессии в тогдашнем Ричмонд–парке… Вереницы гарцующих на великолепных конях, разряженных всадников, своры лающих знаменитых английских гончих, раззолоченные кареты, пятна яркого солнечного света на зелени полян, прохладная тень от громадных кряжистых дубов…

… Однако, вскоре разразилась Гражданская война между войсками Короля и сторонниками Парламента, и потерпевшему поражение Чарльзу I, прохладным зимним утром торжественно отрубили голову на площади перед Вестминстерским Аббатством.

В 1649 году территорию парка передали во владение корпорации Лондонского Сити. После реставрации монархии, какое–то время за Ричмонд–парком «присматривал» владелец пивных заводов Джон Льюис. Впоследствии, парк переходил из рук в руки богатых английских аристократов, а во время Второй мировой войны, принадлежал английскому, военно–воздушному флоту… В годы войны парк был закрыт для посещения, хотя несколько столетий до этого и после Ричмонд–парк служил местом отдыха и гуляний для зажиточных горожан и гостей города… Тогда в парке часто можно было видеть коров и овец, пасущихся рядом с большими стадами красных оленей.

Живописные ландшафты, пруды и, текущие по лугам ручьи, всегда привлекали любителей природы и чистого воздуха. Любили этот парк и короли. Рассказывают легендарную историю, что именно с вершины Ричмондского холма король Генрих VIII с напряжением наблюдал за окрестностями Тауэра, когда там казнили одну из его очередных жён -Анну Болейн (англ. Anne Boleyn). Каждая казнь отмечалась пушечным залпом и сноп огня, вылетавший из пушечных стволов, был виден с высот Ричмонда… Уже в те времена многие из дубов, растущих в парке по сию пору, наверное, были свидетелями мстительной ухмылки на толстом, круглом лице этого короля – женоненавистника…

Большинство тех дубов в аллее, уже давно без вершин, диаметром, в основном, около двух и высотой не больше десяти – пятнадцати метров. Многие подгнивают, раскалываются снизу, но летом упорно «обрастают» листьями, словно доказывая, показывая Творцу, что они ещё живы, в ожидании бытописателя, которому они могли бы пересказать много весёлых и трагических историй, случавшихся под их широколиственными кронами...

…Фантазируя таким образом, я долго шёл вдоль каменной изгороди – стены, в которой сделаны калитки и ворота с приспособлениями, не позволяющими выходить, убегать из парка крупным животным, таким как олени… Однако для лисиц – это не преграда и может быть поэтому постепенно количество городских лис всё увеличивается не только на окраинах города Лондона, но и в его центре. Недавно в газетах писали, что однажды, лиса пробралась в Парламент, и даже поднялась по лестнице на второй этаж, где её блокировали охранники…

… Идя дальше, я нашёл целое городище кроличьих нор. Кролики, заметив опасность, прячутся в эти норы, но через минуту, если их не потревожить, вновь выходят на поверхность – вначале кролик разведчик, а потом и другие, большие – взрослые, и совсем ещё маленькие крольчата. Они пасутся на весенней сочной травке, вылезающей густо и зелено из земли.

Некоторое время, наблюдал за кроликами в бинокль. Собаки, «прогуливающие» хозяев, иногда бросаются догонять кроликов, а те, мелькая короткими хвостиками, быстро–быстро отталкиваясь, улепётывают, набегают на норку, и «заныривают» в неё. Хозяева, в такие моменты начинают нервничать, озираться и стараются поскорее увести подальше от этого места своих азартных питомцев… По дорожкам парка ездит полицейская машина, из которой полицейские наблюдают окрестности и пресекают нарушение правил поведения в парке, как животными, так и человеками…

Очень много вполне диких, совсем не «парковых», белок, которые, при виде приближающегося человека прячутся, шурша коготками по коре, взбираются на вершины, или перебегают на другую сторону ствола.
Если они на земле, то, быстро и высоко выпрыгивая из травы, бегут к дереву и взбираются на него. Собаки иногда ловят нерасторопных, но бывает это очень редко… Чаще, небольшие, шустрые терьеры, подбегают под дерево и начинают, задрав голову, задорно лаять на затаившихся белок, пока хозяева не отзовут их.

… Набрёл на дуб в низине, за усадьбой смотрителей парка. Он без вершины, но с очень пышной кроной. Окружность его, около семи метров двадцати сантиметров, а значит толщиной около двух метров сорока сантиметров. Думаю что ему лет триста - четыреста.

Чуть позже, постараюсь рассказать об истории того времени, когда дубы эти были ещё молодыми деревьями. Приблизительно это было время Великого Лондонского пожара или времена властвования Оливера Кромвеля – отца современной мировой (старой) демократии, главного вождя и военачальника войск Парламента, победивших в Гражданской войне. Это была первая европейская революция, вдохновляемая религиозными мечтаниями о справедливом христианском мире… И это только один эпизод из буйной средневековой истории Англии.

Я постараюсь, попутно описывать сюжеты из этой истории, пытаясь связать её с возрастом парковых деревьев. Ведь они были молчаливыми свидетелями многих происшествий при дворе английских королей, и в семьях смотрителей и служителей парка…

…Неподалёку от этого дуба, через асфальтовую дорогу, есть озеро с вытекающим из него ручейком. Там встретилось мне многочисленное стадо пятнистых оленей, лежащих на берегу и греющихся под солнцем.
Каких только расцветок нет у этих оленей. Два оленя, из приблизительно двухсот, меланисты – совершенно белые, особи – матки. И неподалёку пасутся две или три тёмные, почти чёрные оленухи. Звери держатся плотным стадом, и при опасности рядами – «волнами» начинают передвигаться подальше. или даже убегают прочь.

Расстояние от меня через озеринку до ближайших оленей метров двадцать – двадцать пять, но звери в парке привыкли к людям, и потому не очень пугаются... На озере, гнездится пара красивых, незнакомой породы, гусей, которые прилетают на озеро весной, откуда–то издалека, и начинают здесь обустраиваться на лето, заводят брачные игры. В этот раз, гусыня, на бережку, лениво щиплет травку, не обращая внимания на надоевшего «партнёра», а тот, вытягивая шею, ходит кругами и кричит страстно и надрывно…
Тут же, иногда, кормятся утки – кряквы - одна серая уточка и несколько красивых селезней, с зелёными отливистыми головками и шеями, в коричнево – сером оперении. Иногда утки начинают купаться, заныривая почти с головой, а потом распушив перья, встряхиваясь всем телом, оглаживая, вычёсывая влажное оперение клювом, проводя им вдоль перьев, от головы к хвосту.

В районе этого озерца, видел стадо красных оленей, пасущихся на луговине за ручьём. По следам на глинистых берегах, избитых копытами оленей, определил, что они иногда приходят сюда на водопой.
Стадо маток с одним рогачом (пять отростков), и несколькими молодыми оленями с рожками - «спичками», не пугаясь нас, кормилось на медленном ходу. Молодой олень со «спичками», проявлял любопытство, и, остановившись, высоко подняв голову, долгое время смотрел на меня, не отрываясь.

Пройдя чуть дальше от большого пруда, на луговине, встретил, как мне показалось, стадо оленей, состоявших из помеси красных и пятнистых. Они поменьше ростом и массой чем благородные олени, но крупнее чем пятнистые. По цвету, схожи с благородными оленями. У быков не сброшенные рожки с двумя отростками. (Позже выяснилось, что я ошибся. Это были «красные» олени).

Матки, что–то не поделив, стали бодаться, а парочка особо нервных встала на дыбы и начала, передними ногами вместе и по очереди (одна нога за другой) колотить по воздуху, стараясь достать друг друга.
Когда степень раздражения и агрессивности возрастает, оленухи, поднимая головы, вытягивают шеи, прижимают уши, а потом поднимаются на дыбы, уверенно и долго балансируя, бьют друг друга копытами, иногда переступая на задних ногах, словно боксёры, передвигающиеся по рингу. В какой-то момент, четыре оленухи из тридцати, быстро и мощно поскакали в сторону, вдоль дорожки, возможно, услышав призыв оленей из другого стада. Их движения были легки и грациозны, как движения профессиональных балерин…
Через время, успокоившись, они возвратились к своему стаду…


Возвращаясь к Ричмондским воротам, подле домика лесника, увидел стадо оленей – быков (красных или благородных). У большинства уже чёрные толстые «пеньки» рогов – пантов с пушистой шёрсткой на них. У трёх или четырёх крупных уже и отростки на рожках появились. Такие рога, немного напоминает толстые ветвистые сосиски… Высота пантов уже сантиметров пятнадцать - двадцать. Доминантный бык – вожак, почти чёрного цвета, насторожённо, не отрывая взгляда, смотрел на меня с расстояния двадцати шагов, лёжа на траве и пережёвывая жвачку… От его пристального взгляда, становится неуютно, и даже мурашки страха пробегают по спине. Быки, что у благородных оленей, что у пятнистых, намного крупнее маток и у больших красных оленей производят внушительное впечатление. Самые смелые из благородных оленей, быки, совсем не бояться собак, а иногда даже идут к ним, навстречу, явно с агрессивными намерениями. Самые крупные собаки, видя такого оленя, отступают и ретируются под защиту своих взволнованных хозяев.

… На горке, на широкой просеке, увидел пять быков разного возраста. Старший и главный рогач, ведёт себя агрессивно по отношению к остальным и гоняется за молодыми с явным намерением поколотить. Интересно видеть эти агрессивные попытки у животных, которые в обыденном человеческом сознании являются воплощением грации, осторожности и даже слабости.

Перейдя дорогу, неподалеку от дома с конюшней, увидел стадо пятнистых оленей - бычков с рогами - лопаточками на концах и в белых, на светло-коричневом фоне пятнышках. Потому они и называются пятнистыми, или по-английски – фоллоу диир… В стаде только самцы и величина их рогов разная. У доминантных быков рога длинной до семидесяти сантиметров и лопаточки шириной до пятнадцати – двадцати сантиметров. Это красивые грациозные животные высотой до метра и выше, сильные, быстрые, но не агрессивные. Конечно, пятнистые олени уступают по размерам благородным почти вдвое, однако больше домашних коз и овец значительно. Они тоже не боятся людей и ведут себя достойно...


Выйди из парка уже в начале седьмого, с террасы полюбовался на Лондон, лежащий далеко - далеко впереди и внизу. Три уровня возвышенностей сменяя одна другую, уходят к горизонту, и кажется, что там, вдали растёт уже сплошной лес. Хотя я бывал там и знаю, что среди леса, то тут - то там стоят дома, а то и целые деревни и поселения.

Семнадцатого апреля 2006 года. Солнце и облака. Плюс шестнадцать градусов. Первые встреченные олени – пятнистые – семь штук самцов. Четыре взрослых и три молодых бычка со шпильками. Два цвета шерсти – бурый и светло–серый, почти белый. Молодые с заметной пятнистость. Один ещё сохранил рога с лопатками. А остальные имеют розовые пенёчки сантиметра по три высотой с плоскими завершениями и точками посередине... То есть, большинство самцов пятнистых оленей рога уже скинули. У того, оленя, у которого рога остались, один обломан, а другой с надглазным отростком и расходится вверх, от центральной линии рога, лопаткой, на которой четыре примыкающих отростка…

Потом встретил стадо маток благородного оленя, числом штук в двадцать пять, смешавшихся на лугу, с бычками пятнистого оленя. Они совсем не боятся друг друга и ходят рядом, почти соприкасаясь. Благородных оленух возглавляет самка, самая крупная, и возможно самая старшая. Цвет у большинства - тёмно – бурый, с желтоватым зеркалом на заду.

Самцы, сегодня, спокойно подпустили меня на двадцать шагов.

Около домика лесника, вновь встретил стадо быков благородных оленей, которое видел несколько дней назад…

У быков, в зависимости от возраста и физических кондиций, разная стадия «созревания, вырастания» рогов, от «пенёчков», до четырёхотростковых пантов, толстых (сантиметров в пять - семь у основания) и ворсистых, до сорока сантиметров в высоту…

Ведут себя олени спокойно, мало перемещаясь, и я встретил их там же, что и в первый раз. Пенёчки рогов, чёрные и толстые у основания. Когда олени ложатся, то опускаются вначале на передние ноги, а потом подгибают задние. А встают наоборот, - вначале выпрямляют задние, а потом, поднимаются на передние.
Лежат быки среди кочковатого луга с редким, высохшим, старым папоротником. И тут же, через некоторое время поднявшись, неподалеку и кормятся…

Среди пантачей ходит один бык с крупными (шестиотростковыми) не сброшенными рогами. Эти рога серого, а не коричневого цвета, как осенью, и один отросток отломан. (Этого же быка я видел дней через десять, уже с одним рогом, второй он сбросил). В это же время, у многих доминантных быков, панты были многоотростковые, с серо–коричневой шёрсткой и с формирующимися новыми отростками. Получается, что олени сбрасывают рога не одновременно, а в течении нескольких недель…

Сегодня вновь видел, как матки дрались, в начале задирая головы, прикладывали уши к голове, а потом вставали на дыбы, стараясь ударить друг друга копытами… Линять олени начинают снизу, от задних ног, и уже в конце линьки, теряют волос со спины и с боков. Новая шерсть – более тёмная. По цвету быки все более или менее тёмно–бурые. Одни чуть светлее, другие темнее. Видел, как молодые быки делали «садки» друг на друга. Видимо гомосексуальные намерения воспринимаются ими как тренировки перед настоящим гоном. Думаю, что и у людей существуют нечто подобное и половые аномалии, это всего лишь затверженные инстинктивные действия при отсутствии особей противоположного пола. Во всяком случае в природе кажется так действует механизм половых перверсий… У собак, сильные, агрессивные, «мужеподобные» особи женского пола делают иногда «садки» на однополых товарок… Нечто подобное существует и у птиц.
Половой инстинкт в своих проявлениях чрезвычайно силён. Однажды в парке наблюдал группу «селезней – насильников», которые своими домогательствами до изнеможения замучили одинокую уточку…
В человеческом обществе такое поведение тоже присутствует, но на стадии формирования общественных отношении, и устраняется религиозным и культурным «табуированием»… Но это тема другого эссе

Девятнадцатого апреля. Тепло и ветрено. Солнце сквозь облака. Одиннадцать тридцать утра.
Решил в этот год подробно наблюдать только за красными (благородными) оленями. А за пятнистыми хочу походить в следующем году. Приходится выбирать, потому что олени разных пород часто держаться в разных уголках парка.

Обошёл парк справа и замерил несколько дубов. В основном, толщина крупных деревьев около двух метров и чуть меньше. На старых дубах различного вида пупырчатые натёки и наросты. Стволы часто бугристые, до высоты двух метров. У многих вершины от высоты десяти метров обломаны и уже давно (наверное, несколько десятилетий, если не столетий) Поражаюсь возможному долголетию этих деревьев. Представляю себе королевские охоты в этом оленьем парке, который был сделан местом таких развлечений около четырёхсот лет назад. Уже тогда, он был огорожен деревянной оградой. Позже возвели многокилометровую кирпичную стену.
Охотились, наверное, с собаками. Всадники скакали за оленями и когда собаки останавливали зверей, то убивали зверей либо стреляя из луков, потом из мушкетов, слезая с коней. Иногда наверное метали лёгкие но острые дротики…Одежды, лошади, оружие, приготовления к охоте были дорогостоящими, а сами охоты привычно азартными, как всякие полувоенные игры…

Вместе с королями выезжали на охоту их жёны. В отсутствии оных – любовницы. И конечно весь двор, удалые витязи из свиты, подручные – «охотоведы»… Картины придворных художников на тему оленей охоты с собаками видел на стенах старинных французских замков на Луаре. Написанные маслом лет триста - четыреста назад, они передают напряжение и страсть в таких охотах. Яростные, кровожадные собаки, с рыком набрасываются на оленей, которые защищаясь, рогами копытами, тоже ранят, а иногда и убивают злобных преследователей. После охоты, наверное, повара тут же неподалёку, в охотничьем дворце, жарили оленину, а король и придворные пьянствовали и хвастались своими собаками и их охотничьими подвигами…

…В половине первого, неподалеку от дворца, который сейчас ремонтируют, встретил стадо взрослых быков, двенадцать штук. Рядом лежали и паслись много маток – оленух… У однорогого быка из правого «пенёчка» на голове уже показался чёрный пант. У других уже большие панты, и кажется надглазные отростки сформировались в полную величину. Хотя окончания рогов ещё не оформились, сам ствол «выделил» уже до четырёх отростков (включая вершину рога). Но это самые большие панты в стаде. У оленей, которые имели двухсантиметровые пенёчки, панты, за это время выросли до десяти сантиметров в высоту. И в толщину тоже, шесть - семь сантиметров… Пасутся спокойно. Увидев большую собаку, не пугаются. Линька становится очень заметной. Шерсть начинает вылезать от живота вверх. Местами лезет клочьями. Галки сопровождают стада и выбирают линяющий волос со спины, у стоящих, и с боков, и даже с головы, у лежащих.


Над оленями днём всегда шумно и «базарно». Галки кричат не переставая. Набив волосом клюв, они летят на гнездо и, оставив там изрядный пучок волос, на подстилку для будущих галчат, летят назад. Галки совсем не бояться оленей и иногда садятся на них по две – по три. Они также и кормятся с оленей, потому что вокруг, в воздухе, и на оленях, множество различных насекомых. Над стадом оленей, всегда летают или сидят на них, несколько галок и часто, громко и сварливо кричат, разговаривая между собой.

В два часа дня, олени постепенно один за другим встают и начинают кормиться подрастающей зелёной, сочной травкой. Снизу долины подошло второе стадо самцов, и вместе стали кормиться. У одного старого крупного пантача левое ухо разорвано почти до середины и давно заросло уже. Видимо повредил в бою во время гона… Пока наблюдал за оленями, сидя на куче пиленных толстых веток, подъехала полицейская машина и полисмен прокричал в рупор что-то сердитое. Со второго раза я понял, что он обращается ко мне. Я встал, отошёл от оленей метров на тридцать и сел на скамейку. Непонятно почему он беспокоился. Но я на всякий случай подчинился «запрету» и в этот день, уже близко к оленям не подходил, а наблюдал за зверями в бинокль со скамеек.

Неподалёку растёт старый высохший бук толщиной около полутора метров, напоминающий иссохший скелет какого–то доисторического прямоходящего животного, с явной угрозой в тёмном силуэте. Ночью этой тени можно сильно испугаться… На этой же стороне луговины, напротив автостоянки, растёт канадский клён, плоский, как потолочная балка, но широкий, в обхвате около восьми метров с кроной раскинувшейся на тридцать метров в диаметре.

Семнадцать часов, тридцать минут. Олени самцы, объединившись с матками, перешли асфальтовую дорогу и, рассыпавшись по лугу, стали кормиться на луговине. Общее стадо числом в сто двадцать голов. Не меньше…
Первый ряд оленей растянулся метров на двести и зрелище впечатляющее. Трава на кочковатой луговине короткая, а папоротник новый ещё и не вылез и потому оленей видно с ног до головы издалека и отчётливо. Ощущение, что великолепные скакуны рассыпались по зеленеющему полю, готовые к скачкам. В голубом лёгком небе поют звонкие жаворонки и на табличках, воткнутых в землю, предупреждение гуляющим ходить только по тропинкам - здесь вьют свои гнёзда эти весенние птахи... К вечеру поднялся резкий ветер, и сидеть на месте стало прохладно. К оленям часто подходят очень близко маленькие дети, несмотря на предупреждения написанные, на табличках и транспарантах. Олени действительно опасны не только для собак, но и для детей, особенно, во время гона они могут затоптать и заколоть рогами даже взрослого человека. Я слышал по английскому радио о такой жертве неосторожности - в Шотландии, где много диких оленей. Этой осенью там олень убил человека. Думаю, что это произошло ночью, когда звери совсем перестают бояться человека, тем более гонные, сумасшедшие быки…

Мне рассказывал егерь Прибайкальского заказника, как во время гона осенью на него, рубящего топором дерево, вдруг из кустов вылетел олень и, боднув, распорол палец правой ладони, в которой он держал топор - егерь махал топором, защищаясь от нападающего оленя…

…Вскоре, стадо разделилось, - самцы отошли в сторону, а самки, которых было около сотни, кормились и передвигались отдельно. В стаде маток молодой олень с не сброшенными ещё шпильками начал гоняться за оленухами, пугая их. Странные иногда действия происходят в большом стаде. Положение тел в лёжках, в основном, левым боком и туловищем фр

По-прежнему меня интересуют крупные деревья парка. Иногда нахожу дубы, с обломанными уже вершинами, высотой около двадцати метров и толщиной около двух с половиной метров…

Двадцать шестого апреля. Час дня. Температура восемнадцать градусов. Облачно.
Рядом с Ричмонскими воротами встретил стадо пятнистых оленей. У нескольких самцов ещё есть старые рога. У большинства уже невысокие пенёчки – начало новых пантов. Но есть и панты, оформляющиеся в рожки.
Подумал, что сроки сброса рогов, сроки и быстрота роста пантов,зависят не только от физиологических кондиций зверей или генной структуры, но и от химического состава корма. То есть, от травы и кустарников, от степени их урожайности и даже от погоды. Иначе говоря, если в этом году весна задерживается, то и вегетация зелёного корма отстает по срокам и соответственно жизненный цикл во всей природе отстаёт или расстраивается. На днях появилась в массе зелёная трава и листья на каштанах. На дубах ещё нет листьев и на буках, висят только крупные почки…

Около половины второго, встретил у дома смотрителя стадо маток благородных оленей вперемежку с пятнистыми. Все ходят и кормятся, не обращая внимания, друг на друга… Подумал, что у большого стада, наверное, есть свои пути – маршруты по парку и свои часы, когда ложиться, а когда начинать кормиться. Многое, наверное, зависит и от субъективных причин, например от силы и характера вожака, от количества и соотношения быков и маток в стаде, от дневной температуры и силы ветра... Точное определение этих факторов зависит от тщательности и скрупулёзности наблюдений за животными… Видел в одном и том же месте, то же стадо. Олени шли и кормились в ту же сторону, что и прошлый раз. Потом на моём пути встретилось стадо пятнистых оленей около ста голов. Линька и у них усиленно продолжается. Появилось больше кровососущих насекомых, сопровождающих оленей. Олени, особенно пятнистые, постоянно прядают ушами и обмахиваются хвостиками, длинна которых сантиметров тридцать… У красных оленей хвосты короче. Отдельные особи, начинают перебегать с места на место, спасаясь от мошки и комаров. У молодых благородных оленей, пасущихся с самками, появились на месте прошлогодних «шильцев» ворсистые «пенёчки» высотой в несколько сантиметров коричневого, а не чёрного цвета, как у взрослых.

… На зелёной луговине между озером и дорожным перекрёстком, появились несколько стад благородных оленей, которые каждый день держатся в одном месте. Вечером перед водопоем стада объединяются и идут к большому озеру. Стадо красных оленей, собралось голов в пятьдесят вместе с матками. У взрослых быков уже многие с четырёхотростковыми ещё растущими рогами. По цвету рога порыжели и становятся коричнево–серыми. По-прежнему пушистые волоски на рогах. Длинна многих рогов до пятидесяти сантиметров. Ведут себя очень спокойно, кормятся или лежа жуют. На другой стороне ручья молодые самцы и два взрослых. Определяю возраст по величине пантов и по размерам тела. У молодых появились панты – шильца. У молодого бычка один прошлогодний, не сброшенный рог с пятью отростками. У другого, доминантного самца, панты уже с пятью отростками. Длинные надглазные отростки. Возраст и главенство (доминирование) внешне, наверное, можно определить как по величине крупа, так и по длине надглазных отростков, по высоте рогов и расхождению их в ширину.

Морда у молодых оленей вытянута, а у доминантов более клинообразная. Так же важная внешняя возрастная примета - толщина шеи и длинна гривы на ней. Доминантные самцы превосходят маток размерами, почти в полтора раза, и держатся всегда уверенно и спокойно. Во время ссор поднимают головы вверх, вытягивают шеи и прижимают уши к голове, поводя ею из стороны в сторону, при этом ощерившись, показывают лопаточки зубов... Дерутся, вставая на дыбы, ударяют ногами вместе, или «барабанят» поочерёдно.
В сибирской тайге я видел как дикий олень, остановленный собаками, бьёт их, поднимаясь на дыбы, передними копытами вместе. Так, наверное, удары сильнее…

В четыре часа дня, звери постепенно встают с лёжек и начинают кормиться. Доминантные быки обычно лежат до последнего. Часто рядом со стадом благородных оленей кормятся и крутятся несколько пятнистых оленух - маток или молодёжь. Из крупных оленей только один сохранил один не сброшенный рог. Он лежит и кормится отдельно от остальных… У молодых, почти у всех, ещё костяные шильца. Видимо молодым проще скидывать и быстрее выращивать новые рога. Интересно было бы посмотреть, что и как они делают в течение ночи…

Возвращаясь, по пути к Ричмондским воротам, видел пять оленей–быков, которые кормились отдельно от стада и были похожи на банду хулиганов. Вели себя уверенно и даже вызывающе, с презрением посмотрели в мою сторону и продолжали пастись, изредка прерываясь, чтобы начать гоняться друг за другом. Среди них старшим и заводилой был крупный агрессивный бык, который смотрел гордо, и при малейшем неповиновении младших и меньших по размерам быков, начинал гоняться за ними, с намерением ударить копытами или головой, а может даже укусить. Доставалось больше всех самому маленькому, и я подумал, что остальные быки, пытаются утвердить свой статус в промежутке между самым старшим и сильным, и самым младшим и слабым. Может быть, поэтому они были так нервно агрессивны? Наверное, после установления иерархического статуса, их нервозность окончится и можно будет отдохнуть от утомительного доказывания окружающим своей значительности …

Двадцать девятое апреля. Вечер. Семь часов, двадцать минут. Чистое закатное солнце. Прохладно. Нашёл стадо благородных оленей на луговине, напротив многоэтажек, торчащих из склона, из-за перелесков, приблизительно в полутора километрах от меня. Когда смотришь из Ричмонд-парка вокруг по линии горизонта, то создаётся впечатление, особенно летом, когда листьев на деревьях много, что Лондон стоит среди леса и лугов. И даже в Сити, среди высоток, достаточно много зелени. Во всяком случае, внутренние дворики, даже в центре, полны зелени…

Это в Англии удивляет меня больше всего. И конечно, неповторимы, замечательные английские, в частности, лондонские парки. Тут и Ридженс–парк, Гайд–парк, и Сент–Джеймс–парк, и Баттерси–парк, и Александрпарк, и множество других. В будущем, я постараюсь написать книгу очерков о Лондонских парках, в которую войдёт и этот очерк… Но вернёмся к нашим… оленям.

… Быки и матки красных оленей, кормятся вместе и медленно движутся к дорожному перекрёстку. Стадо, общим числом, голов в двести. По пути сюда видел стадо пятнистых оленей-самцов - старые вместе с молодыми. У молодых ещё не опавшие костяные рога-шпильки, а у взрослых уже розовые «пенёчки» - начало пантов. Пасутся на обычном месте, недалеко от Ричмонских ворот.

Однако, я обещал в начале повествования больше заниматься красными, благородными оленями и потому вернёмся к благородным оленям. Они под жёлтым закатным солнцем на зелёном коротко-травном весенне-летнем лугу с их коричнево-шоколадными силуэтами, выглядят очень эффектно. Иногда кажется, что ты находишься где-нибудь в дикой Африке, в долине Серенгети. Но здесь, вместо редких невысоких, изогнутых акаций, какие мы видим в африканской саванне, зелёные луговины окружены рощами крупноствольных могучих дубов, кое-где стоящих и отдельно. Многим по возрасту лет триста и они свидетели многих перемен и социальных переворотов. Во всяком случае, эти дубы были уже солидными, почти столетними деревьями, когда в Англии происходила промышленная революция, превратившая страну в сильнейшую империю мира...


…И тут же, словно напоминая мне, где и в каком веке мы находимся, из–за леса, появляется угол городского пейзажа с большими пятнадцати-этажными домами на противоположном залесённом склоне. И в небе, над нами, с интервалом в три минуты пролетают, гудя моторами, большие самолёты, и, выпустив шасси, готовятся к посадке в Хитроу…

Ширина луговины – метров четыреста – пятьсот, и чуть с краю асфальтовая дорога по которой медленно ползут жуки – автомобили. Ветерок относит гул их моторов в сторону и кажется, что авто движутся бесшумно…

…Быки в стаде благородных оленей держатся группкой и особняком. Их можно узнать по большим размерам и по пантам, а когда олени отдыхают на лугу, в лёжках, то их рога торчат частым «заборчиком» из подрастающей травки. Стадо рассредоточилось широкой полосой по луговине и изредка к оленям подходят группки гуляющих, фотографируются «с видом на оленей». Иногда появляется девушка, одна и та же, и замерев перед лежащим стадом, стоя на коленях, выразительно вытягивает руки навстречу грациозным животным - наверное пытается молиться. Вид у неё серьезный, жестикуляция немного сентиментальная, но наверное, для неё эти олени часть обожаемой дикой природы…

Внезапно услышал над головой шум крыльев и увидел, как у ручейка приземлились два гуся ,и расхаживая по травке, загоготали пронзительно–металлическими голосами, делая волнообразные движения длинными вытянутыми шеями. Это та парочка, которую я видел недавно на озеринке…

Становится прохладно, и я застёгиваюсь «в куртку» наглухо. Восемь часов вечера. Олени кормятся и один за другим ложатся в лёжки. Похоже, что матки уже перелиняли и вид у них как у новеньких игрушек. Остевые волосы на шкуре короткие и более тёмные по цвету, а шерсть словно стрижена под гребёнку... От этого силуэты оленей стали отчётливей и строже. На закатном солнце они действительно отливают красным. Наверное, поэтому этот подвид благородного оленя в Англии называют красным.

Вдалеке, за дорогой пасётся стадо пятнистых оленей и по окрасу они заметно светлее, много сероватых и есть прямо белые. У некоторых пятнистых оленей видны на голове – сантиметровые пенёчки. А у одного ещё старые, костяные рожки–шильца. Уже вечер, но уходить не хочется. Золотое, предзакатное солнце, прохладная тишина, четкие силуэты деревьев и животных вокруг, зеленеющие, просторные луговины – всё это заставляет забыть, хотя бы на время, шум, копоть, пыль и человеческую суету, в которую каждый раз приходиться возвращаться из Ричмонд-парка – часто, увы, с сожалением…

На следующий день в солнечную погоду пришёл в парк пораньше и наблюдал, как благородные олени кормятся на привычной луговине. К двум часам дня все легли отдыхать: кто–то положил голову на траву и дремлет, кто–то, равнодушно уставившись в одну точку, нескончаемо и однообразно жуёт жвачку... Но, обязательно одна или две матки, подняв головы, сосредоточенно наблюдают за окрестностями. Старых быков в этом стаде нет и потому иду их искать. Много кровососущих и матки почти всё время прядут ушами, отгоняя комаров и мошек. Когда стадо лежит, то заметны только двигающиеся уши…

Обойдя почти половину парка и собираясь уходить, вышел к тому же стаду маток, только с другой стороны и, вдруг, у себя на пути, в тени дубов, увидел торчащие вверх панты быков, издали похожие на завал из сухих веток. Это было стадо из двадцати – тридцати быков. У всех или толстые, высокие панты или пенёчки из которых начинают расти шильца. Рога уже становятся светло–коричневыми, но по-прежнему с пушистой шерсткой сверху и у самых крупных быков состоят из пяти отростков с не оформившейся ещё вершинкой рогов. Многие быки ещё не перелиняли и выглядят немного неряшливо – шерсть местами выпадает клочьями, и остатки какое–то время висят, торчат во все стороны. У двух, самых крупных быков, рога в четыре отростка, но у основания уже толщиной до десяти сантиметров, и ещё будут расти. На вид они мягкие и тяжёлые – наполнены кровью. Думаю, что для заготовителей пантов это был бы большой трофей. В такое время, быки–пантачи стараются быть осторожными и очень берегут рога от повреждений…

… Весной пантачи часто ходят на солонцы, естественные, то-есть природные, и искусственные, которые делает человек, чтобы иногда охотится на оленей. В начале лета на такие солонцы ходят олени, лоси, и другие животные, включая зайцев и даже медведей…

…Вспомнил, как давно в Сибири, в глухой тайге, мой друг удачно отсидел на знакомом мне солонце и добыл изюбря–пантача. Он выбрался из тайги в тот же день, вынес отрубленные панты и перемолол их в мясорубке, смешал со спиртом и сделал настойку, которая называется пантокрином. Я сам пробовал этот пантокрин и убедился что настойка из пантов оленя даёт человеку силу и выносливость дикого оленя, помогает в лечении болезней, укрепляет иммунитет, зимой спасает от крепких сибирских холодов…

Вспомнил также рассказ алтайского сторожила, который говорил мне, что местные жители во время пантовки (заготовки пантов от живых оленей), приходят к загонам маральников и собирая кровь после спиливания рогов, пьют её. Он сам видел, как по холодку к панторезке прибежали голопузые, босоногие мальчишки и терпеливо ждали своей очереди попробовать свежей пантовой крови. А ведь на улице было холодно и ветрено… Кровь из пантов оленя стимулирует жизнедеятельность человека, улучшая, в том числе, систему кровообмена и теплообмена… Но я отвлёкся…

…В четыре часа дня быки поднялись и начали кормиться, выходя на середину луга, на ветерок. Несколько оленей влезли в ручьевую канаву, и пили воду. Сверху торчали только причудливо разросшиеся панты…
У многих быков грива вылиняла и потому шея стала длинной и тощей.

Интересная подробность. В это время быки и матки живут отдельно, но в большом, голов в сто, стаде маток, ходит один бык с тремя отростками на пантах. А значит ему не менее трёх лет. Он похож на «пастуха» маток. Посмеиваясь, я думал, что видимо и у оленей есть так называемые «девчачьи пастухи», «маменькины сыночки». Этот молодой бык, наверное «задержался», у материнской «юбки»» и вот теперь получилась аномалия. Он один с рогами, а маток целая сотня. Хотя, в стаде ходят ещё несколько молоденьких быков, с рогами - шпильками. Но и их всего три – четыре штуки… Остальные быки, держатся отдельно от маток, разбившись на несколько групп…

Тринадцатого мая. Два тридцать дня. Тепло и солнечно. В поисках стада быков благородных оленей, подошёл к круглому озерку в долинке, окружённой лесом и зарослями зелёного рододендрона. По пути туда с расстояния в пять шагов рассматривал в бинокль кормящегося кролика. Он щипал траву, жевал её, и изо рта торчали длинные травинки. Потом он потянулся и почесал задней лапкой у себя за ухом и сделал это совсем, как блохастая собачка. Я начал из–за толстого дерева бросать в его сторону веточки, но он, не видя меня, а значит не понимая опасности, не реагировал на них. «Мало ли что может с большого дерева упасть» – наверное, думал он, и продолжал срезать острыми зубами-резцами сочную травку.

… Спустившись к озеринке, увидал у берега двух гусей с крошечными гусятами. Гусята видимо совсем недавно вылупившиеся из яиц, ещё почти черного цвета, пушистые с жёлтыми пятнышками по тёмному. Они очень резкие и быстрые. Гоняются друг за другом по воде, а гуси наоборот спокойно кормятся, изредка ныряя с головой, и что–то отыскивая на илистом дне озера. Гусят пять штук, и пока не отличить будущих гусей от гусынь….

Я так увлёкся рассматриванием этой семейки, что когда услышал шум справа, поднял голову и только тогда, увидел неслышно подошедших с горки нескольких маток благородных оленей. Одна подошла к луже жидкой грязи, метрах в десяти от меня (я стоял за деревом и не двигался) и повалилась в неё, а потом стала ворочаться в ней, и двигать ногами, стараясь набить жидкой грязи в линяющую шерсть. Оленуха крутила головой и старалась провести лбом по грязи, для того чтобы измазать грязью морду, и так защитить себя от назойливых мух и комаров. Поднявшись, она копытам почесала лоб, и, развернувшись, легла в лужу на другой бок и от удовольствия стала бить копытами по жидкой грязи, поднимая брызги. Рядом с грязевой купальней стояло сухое дерево, измазанное на высоту до полутора метров подсохшей грязью. Поднявшись из «ванны», матка подошла к этому дереву, и стала о него чесаться, втирая грязь в линяющую шерсть. Видимо грязь не только защищает от кровососущих насекомых, но и помогает волосу при линьке, отделяться от тела. Потом, когда матка-доминант в этой группе животных, отошла от грязевой лужи, на её место улеглась следующая оленуха. Всего в этом месте около десятка грязевых луж – купален, вокруг которых земля истоптана оленями, а на грязи, видны отпечатки оленьих тел.

…Совсем недалеко от этого места, на луговине, лежали быки-рогачи в окружении маток. Почти у всех быков рога–панты выросли почти в полную высоту и поменяли цвет на серо–коричневый. Сверху они покрылись кожицей с опушкой из коротких мягких волосков. Рога располагаются на головах быков, повторяя рисунок отростков почти зеркально. Но у одного взрослого быка на левом роге на стволе, не было обычных отростков, а торчал голый «ствол» с разветвлением на вершине. Значит возможны аномалии в развитии рогов, и не всегда рога похожи у всех и симметричны…

Быки держатся сейчас вместе большим стадом до шестидесяти голов, из них штук пятнадцать доминантные, взрослые, крупные и сильные быки, остальные помоложе и совсем молодые. Быки тоже, иногда, в раздражении встают на задние ноги и угрожая передними копытами сопернику, ударяют ими по воздуху. И в это время даже делают несколько шагов на двух задних ногах - одни отступая, другие нападая.
Крупный бык с седым пятном на морде, лежит, жуёт и внимательно, не мигая, и не отворачивая головы, оценивающе смотрит на меня. Под таким взглядом чувствуешь себя неловко и немного тревожно, словно попал на территорию, куда вход всем, кроме оленей, запрещён… Солнце давно уже поднялось в зенит и припекает вполне по-летнему. Большинство оленей из–за жаркого солнца, лежит в тени деревьев. В половине пятого быки поднялись, и стали кормиться. Я обратил внимание, что два крупных быка хромают при ходьбе. Один на правую переднюю, другой на заднюю ногу. Первый старается ставить копыто плоско на землю, из чего я заключил, что у него ссадина или нарыв где-то в области копыта. Почти все непрерывно прядут ушами, иногда фыркая, когда мошка пытается проникнуть в нос. Быки, как и матки, перелиняли по-разному - у одних уже почти нет старой шерсти, у других на плечах и на спине торчат вылезающие клочья. Быки иногда, изогнувшись, осторожно, копытом чешут растущие рога. Оленят новорожденных пока не видно, хотя иногда в стаде можно различит маток с раздувшимися животами…

… Пятнадцатое мая. Погода тёплая с дождливой мелкой моросью. Семь часов вечера. Увидал стадо благородных оленей недалеко от автостоянки. Стадо постепенно поднялось с лёжек и начало кормиться, двигаясь в сторону дороги. Щиплют траву, которая за эти весенние деньки сильно вытянулась вверх. Рога у быков выросли ещё и у самых крупных сделались по пяти отростков. И по цвету, они меняются, как бы рыжеют, выцветая на солнце. Рога красиво симметричные, немного вогнутые внутрь. Во время кормления, изредка, олени громко фыркают, отгоняя мошек.. Молодой олень с раздвоенными рожками встаёт на дыбы и, срывая дубовые листья с веток, жуёт их…

Поэтому, наверное, молодые деревца в парке окружены защитными загородками от оленей, высотой до двух метров, а кроны больших деревьев, в свою очередь, словно пострижены снизу, тоже на уровне двух метров…
У быков доминантов, уже есть рога – панты высотой до восьмидесяти сантиметров. А есть толстые у основания, но короткие, с только–только прорастающими, развивающимися отростками и основным стволом…
Один молодой олень чесал рожки и лоб о сухие ветки, лежащего на земле дерева. Потом подошёл крупный рогач и тоже начал чесать свои, большие рога. Но очень осторожно. Видимо, как в любом сообществе, момент подражания играет заметную роль в обучении полезным навыкам…

… Наблюдал забавную сцену. Кормящийся молодой олень погнался за парочкой гусей мирно щипавших траву на том же лугу. Те, убегая и смешно переваливаясь, недовольными скрипучими голосами ругали озорника…
Уже уходя, заметил шесть крупных быков, кормившихся за изгородью, рядом с автостоянкой. Они были совсем близко, и я разглядел их лоснящуюся под солнцем, новую красноватую шерсть. Я стоял за забором, и в бинокль, вплотную, смотрел на них, видел все детали сложения, рога, чёрные раздвоенные копыта, и слышал хрупающий звук поедаемой ими травы. Один бык прошёл совсем близко к забору, и по заборной перекладине я определил, что его высота по верхней части спины, в холке – около полутора метров…

Двадцать третье мая. После пяти дней дождей, пришёл в парк. Солнце среди облаков. Прохладно и влажно.
Всё кругом зазеленело, деревья распустили листья, и папоротник не только показал ростки наружу, из земли, но и выпустил первую веточку, «лапку» - «корону». Крепкий ветерок сдувает мошку, и олени кормятся с удовольствием… Матки, видимо беременные, приготовляются рожать, и ходят отдельно по восемь–двенадцать особей во главе со старшей маткой - вожаком. Быки тоже держатся отдельно и поделились на группки. У доминантных быков боковые отростки достигли длины до тридцати сантиметров (надглазные). Уже намечаются шестые отростки у крупных, половозрелых быков. Это, видимо, уже верхние части рогов. Стадо вновь разделилось на маток и быков, и беременные матки готовятся к родам…

Все тропы, тропинки и дорожки в парке испещрены следами оленей, большими и маленькими, усыпаны помётом – катышами «вроссыпь» и кучками - лепёшками. Следочки у маток небольшие и удлинённые по форме, с острыми краями, отпечатывающимися на земле. У быков следы крупнее - круглее. Размах шагов у них значительно больше, чем у маток; ставят ноги пошире, не попадая точно след в след. Основная часть быков держится вместе, стадом, голов в шестьдесят. Тут и доминантные, и молодые, и по второму году.
Думаю, что телята покидают стадо маток в конце первого года, в начале второго. Хотя, я уже говорил, что в стаде с матками ходят не только бычки по второму году, но задержался один «красавец» аж по третьему, если не по четвёртому году… «Интересно, это даёт ему какие–нибудь «преференции» во время гона?- подумал я. - А может быть и без боя половина маток из стада предпочтут его, потому что к нему привыкли? По человечески это может быть у них и называется, «любовью»

…Папоротник вылезает везде зелёными стеблями - побегами. Я набрал несколько пучков таких побегов с одной «лапкой» на вершине, принёс домой и, промыв в холодной воде, прокипятил их минут десять в подсоленной воде. Потом налил масла на сковороду и обжаривал порциями с добавлением яиц. Получилась вкусная поджаристая зелёная масса, которая немного похожа на жареные грибы. Есть вкусно и очень много витаминов и клетчатки, что чистит желудок и кишечник. Со сметаной или с майонезом - это просто объеденье. Однако, олени папоротник не едят… У пяти – восьми самых крупных быков уже появились вершинки рогов (шестые отростки). Но на вершине отросток расправляется постепенно, как цветок и появляется сразу несколько небольших отростков направленных в разные стороны. Сидя на сухом брёвнышке, метрах в двадцати от оленей, приглядывался к самым крупным быкам. Уши у старого, с седой мордой быка, порваны, то ли во время гона, в схватках с соперниками, то ли где в колючих кустах… Галки постоянно крутятся вокруг стада и, прилетев, садятся часто на голову оленю, между рогов, а иногда скачут по спине, склёвывая насекомых. Большинство оленей уже перелиняло, и смотрятся, как чисто вымытые, ярко и красновато окрашенные.

Дожидаясь вечера, вдруг попал под дождик. Наплыли по небу серые тучи и издали были видны тёмные косы дождя, падающие из них. Налетел ветер, и громко зашумела лиственная дубрава вокруг… Трава на луговине уже высокая, под ветром переливается волнами, как, наверное, в необъятной степи волнуется ковыль…

Двадцать восьмого мая в четыре часа дня пришёл в парк. Погода тёплая и солнечная с небольшим ветерком.
Трава уже выросла на луговине почти до колен и играет, волнуется волнами под ветром. Немного напоминает кадры из фильма Тарковского «Зеркало». Вдоль дороги лежат и ходят благородные олени, стадо маток, голов в сто. С ними ходит крупный пантач, с четырьмя отростками. Я называю его «девчачий пастух». Все быки отдельно, а он с матками. Неплохо устроился. Как он поведёт себя во время гона? Впереди на лугу, вдруг, увидел полицейскую машину, которая медленно ехала по траве. Через время, подойдя поближе, глянул в ту сторону, и увидал, что на луговине, метрах в двадцати от машины, стоит женщина – полицейский, симпатичная блондинка, а рядом с ней, на траве, шевелиться что - то коричневое. Глянул в бинокль и увидел, что это новорожденный оленёнок, тёмно–коричневого цвета и с частыми небольшими белыми пятнами по всей шкурке, и маленьким светло-коричневым зеркалом на заду… Женщина, наклонившись, гладила его, а он жался к ней и обнюхивал руки. Подошла вторая женщина, наверное, просто гуляющая по парку. Села рядом с оленёнком на траву и стала его обнимая, гладить по спинке, с обычной, наверное, врождённой женской сентиментальностью. Оленёнок начал тыкаться мордочкой ей под мышку, ища материнское вымя… Выглядело это довольно трогательно…

… Это уже второй новорожденный телёнок, которого я вижу в этом году. Первый неотлучно ходил за матерью. И если первый был уже величиной с косулю (молодую), то этот всего сантиметров сорок высотой и видимо, что сегодня только родился, и мать, оставив, «спрятав» его в траве, ушла кормиться… «Куда же мамаша подевалась? – подумал я и стал оглядываться… В это время мимо машины и косулёнка, рядом с женщинами, в панике проскакала оленуха, видимо искавшая своего оленёнка. Она подпрыгивала от земли на всех четырёх копытах и приземлялась также, а в полёте крутила головой и осматривалась. Женщина-полицейский стала, по мобильному телефону вызывать кого–то, наверное дежурную службу парка… Если бы она знала повадки оленей, то наверное поняла бы, что скачущая в беспокойстве оленуха, это и есть мать новорожденного телёнка… Чуть погодя, пришла машина, и забрала оленёнка. Служащие парка хорошо знают, что оставлять новорожденных телят, в траве очень опасно, потому что кругом прогуливают больших и малых собак, которые в охотничьем азарте могут задушить беспомощного оленёнка, особенно в первые несколько дней жизни.

Прошёл дальше и в высокой траве около дороги в стороне ремонтируемого дворца увидел лежащих быков. При первом взгляде создается впечатление, что над луговиной торчит частый невысокий заборчик. А это панты на головах доминантных быков…

В это время на другой стороне асфальтовой дороги случилось любопытное происшествие. Крупная восточно-европейская овчарка коричнево–рыжего окраса, вырвалась от хозяина и, не обращая внимания на его окрики, кинулась ловить пятнистых оленей в примерно двусотголовом стаде, которое паслось рядом с дорогой.
Вот были гонки! Тяжёлая овчарка намётом носилась за стадом грациозных и стремительных оленей. Вся их масса была коричнево-серого цвета, но среди них выделялось несколько почти белых. Олени были намного быстрее собаки, но овчарка с упорством хищника носилась за ними, круг за кругом, уже высунув язык.
Я думаю, что борзой или волку ничего не стоило бы схватить одну из маток-оленух… Машины на дороге остановились, и водители с любопытством смотрели за этими импровизированными гонками. Олени массой описывали восьмёрки, кругами прилегающими один к другому в центре. Они неслись, летели над землёй, плотными, волнующимися рядами, а те, что были на внешней стороне стада, находились временами очень близко от собаки. Тогда они, прыгая в воздух на полтора метра в высоту, ускорялись и вихрем уносились вперёд. Овчарка пыталась срезать круги, и тогда, последние из этой стоголовой массы, завершая круги, неслись пулей перед самой мордой собаки… Так львы в африканской саванне гонят стадо напуганных антилоп, и в какой–то момент, срезав круг, бегут, почти по прямой к центру стада, и ловят зазевавшихся антилоп.

Глядя на эту «погоню», я вспомнил, как моя лайка, по кличке Лапка, однажды в зимней тайге поймала косулю, величиной с такую вот матку-оленуху. Лапка вот так-же срезала круг, и броском в несколько прыжков, догнала косулю, схватила зубами за ногу, проехала по земле, тормозя движение косули, а потом, перехватившись, задушила её. Когда я к ним подбежал, всё уже было кончено…

… А здесь крупная, тяжёлая овчарка быстро устала, но в руки кричащему хозяину не давалась. Олени отбежали метров на сто, и остановились, тревожно оглядываясь… И тут, та же женщина-полицейский, которая только что опекала оленёнка, спокойно подошла к громадной овчарке, подозвала её и поймала за ошейник. Хозяин подошёл, извиняясь, взял собаку на поводок, выслушал упрёки и наставления от полицейских, и теперь уже на поводке, увёл собаку…

А у меня возник немой вопрос – почему спасаясь от хищников, копытные бегают по кругу, иногда очень короткому? Не боятся смерти? Или, наоборот, из боязни, что по прямой их быстро догонят? Ведь тут–то и ловят их, упорные преследователи - хищники…

… Все олени на луговине стояли, наблюдая за этой гонкой и после долго ещё были возбуждены. Они вытягивали головы вверх и, насторожив уши, не отрывали взгляда от того места, на котором недавно была эта опасная собака…

Неожиданно сквозь тучи выглянуло золотое солнце и под его яркими лучами всё заиграло необычайно яркими красками в полную жизненную силу: зелень деревьев и травы, синее небо на фоне серо–белых облаков, охристая высокая ковыль, волнующаяся под порывами ветра, чёткие красивые силуэты множества оленей.

… Благородные олени уже перелиняли и действительно под ярким заходящим солнцем были красными…
В этот же день, чуть позже, увидел ещё одного недавно рождённого телёнка, который в сопровождении матери ходил отдельно от стада. И через время, матка увела его в высокий уже густой папоротник, наверное, кормиться.
В течение дня, наблюдал несколько маток, которые держались отдельно от стада, и постоянно поглядывали в сторону леса. Иногда они поодиночке входили в лес с густыми зарослями высокого папоротника и заходя в его чащу, там ложились на траву… Может быть собирались родить, но не получалось с первого раза?
Полежав, какое – то время, они выходили из чащи снова на луг. «Может быть, они ходят туда кормить спрятанных в чаще папоротника недавно рождённых оленят?» – думал я приглядываясь…
Похоже, что эти матки делают и первое и второе. Но их внешняя озабоченность очень заметна. Несколько раз, высмотрев в бинокль, куда прячутся матки, я заходил туда, когда они уходили, прочесывал эти места, но ничего не находил…
Так и ушёл из парка, размышляя над этой загадкой, стараясь найти объяснение таким «перекочёвкам»…

Двадцать девятое мая. Солнце, дождь и тучи. Пришёл в парк в половине первого. Первый день снимал на камеру. Попытался снять куртину живописно цветущего рододендрона, но забыл снять с объектива «бленду» и конечно ничего не получилось, пока не понял свою ошибку…

Спустился к озеринке напротив через дорогу от домика с конюшней, встретил стадо пятнистых оленей, и долго снимал оленей поодиночке и кампаниями. Цвет этих оленей – от чёрного, через коричневый и серый, до белого. В стаде только матки. Быки пасутся где–то отдельно. На том же озерце снимал утку, которая плескалась и обливала себя водой. Она на мгновение заныривала под воду, и крупные капли скатывались с её оперения, как ртуть. Потом утка вспрыгнула на корягу, торчащую из воды, и стала прихорашиваться – сушиться на солнышке…

Прошёл дальше и снимал благородных самцов-оленей у ручейка, текущего по канаве. Они лежали, сосредоточенно пережёвывая жвачку, а потом, поднявшись, перешли – перескочили канаву, и начали кормиться на луговине. Быков с большими рогами много, и когда они вместе, то впечатление замечательное…
Потом, минуя лесное озерко, поднялся на бугор, заросший непроходимым рододендроном. На нём сейчас, яркие фиолетово-розовые цветы, висящие лёгким облачком, на фоне яркой лиственной зелени… Посреди этого цветника, кормятся кролики, выбегая из-под низко висящих, густо переплетенных веток, на зелёную травяную лужайку. Среди них, маленькие, совсем игрушечно-крохотные, но есть большие и ленивые. Некоторые не боятся человека и подпускают метров на пять, особенно, если движешься тихо. Кролики совершенно забавные существа с длинными усами, видимыми против солнца, длинными ушами и горбатенькой спинкой. Хвостик коротенький, пушистый, словно пришитый сзади к кролику-«игрушке».

Позже подошёл к большому озеру–пруду. Множество водоплавающих птиц: водяных курочек, суетливых и сердитых порой; уток нырковых пород и кряковых селезней, жирных и гладких, лоснящихся и отблескивающих изумрудными шейками и головками; гусей серых, немножко туповатых и агрессивно настойчивых в выпрашивании подкормки; гусей канадских, крупных с белым рисунком на головах, степенных и более осторожных, но очень крикливых; лебедей белых, крупных, высотой при вытянутых шеях, почти до человеческой груди, держащихся независимо и вежливо, но иногда сердито отгоняющих гусей от подкормки.
Вспомнил, как месяц назад, проходя мимо пруда, увидал среди голых веток на небольшом островке посередине пруда, сидящую на гнезде лебедиху, и плавающего вокруг, с нервным га–га, гаканьем, папашу лебедя. Парочка канадских гусей устроило гнездо на этом же острове и муж – лебедь, судя по крикам, был этим очень недоволен. Однако мамаши - что лебедиха, что гусыня, вели себя вполне мирно…

Вообще, большинство обитателей этого пруда строят гнёзда и выводят птенцов в чаще рододендрона и березняка, который окружён высокой изгородью и примыкает одной стороной к озеру. В эту чащу, на гнёзда птицы попадают с воды, а собаки и люди не могут туда пройти. Одновременно – это и хорошо оборудованная плантация для кустарников и деревьев, и место для гнездования водоплавающих птиц.…

А на озере в это время маленькие ребятишки кормили гусей и лебедей, стоя в резиновых сапожках в воде и разбрасывая кусочки хлеба вокруг себя. Гуси ведут себя поуверенней, если не нахальней, а лебеди более осторожные и степенные. Сбоку пытаются ухватить что–нибудь утки, уточки и маленькие крикливо–скандальные юркие чайки…

… Поднялся на мост–дамбу и увидел на соседнем озере семью лебедей с тремя пушистыми пуховыми, ещё серыми, лебедятами. Стоило, этим лебединым «деткам» растянуть «строй», как папаша - лебедь притворно строго начинал «кричать» на них, ругаться и лебедята, чтобы не раздражать папашу, тут же подплывали поближе к спокойной мамаше. Лебедятам около двух недель, и они уже сами пытаются отыскать съестное в камышах, около берега. Заметив гусей на воде, папаша устремляется в их сторону, с явно нехорошими намерениями, и гуси, отругиваясь и крикливо возмущаясь, вылезают из воды и недовольно наблюдают с берега, за сердитым лебедем, проплывающим мимо…
… Отойдя от пруда, медленно перемещаюсь, перехожу с места на место вслед за благородными оленями – быками. Два доминантных быка, особенно крупные и их все боятся, а точнее они никого не боятся, и потому, лениво-спокойны. Один уже с семиотростковыми рогами, тёмной масти, а второй, пока с шестью отростками, но с нераскрывшимся верхом рогов. У него на боку, хорошо заметный заросший шрам, протянувшийся по диагонали на двадцать сантиметров... Шрам, полоской проходит вдоль крупа, и отличается от общей массы шерсти коричнево – красного цвета, более светлым волосом. У «тёмного» быка, вершинка рогов, состоит из четырёх отростков раскрывшихся «вазочкой». Высота рогов около метра, а может и больше. Размах рогов (расстояние по верху между рогами), тоже больше метра…

Тридцать первого мая приехал в парк около четырёх часов дня. На входе, сразу после первого перекрёстка, увидал двух маток, лежащих в траве, при моём приближении ушедших в дубовую рощу. Дубы крупные, в два обхвата, а снизу растёт густой папоротник. Думаю, что эти матки собираются рожать. Дубовый лес пересекает множество тропинок, но есть места с чащей из высокого папоротника, по которому никто кроме оленей не ходит…

Я сел под деревом на противоположном краю луговины и стал наблюдать за двумя, пасущимися отдельно от стада, матками, в бинокль. Оленухи разделились, и стоя в папоротнике, чего–то ждали. Потом одна медленно ушла в сторону стада, а другая, словно выбирая место, прошла по лесу и вдруг исчезла из глаз. Я поднялся, прошёл по ориентирам к замеченному месту и стал «обыскивать» через бинокль, папоротниковые заросли. Передвигаясь по густому папоротнику «галсами», уже перед дорогой, метрах в пяти от меня, из-за толстого дерева вскочила матка, и «пулей» помчалась в сторону луга, но метрах в тридцати остановилась, рассмотрела меня, а потом ушла на луговину… Я пошёл дальше, вглядываясь в заросли зелёного папоротника, перешёл дорогу и вскоре вспугнул из чащи оленёнка, который уже хорошо бегал. Он отскакал от меня метров на двадцать и снова лёг. С этого места, уже были видны матки из стада, и я заметил, что некоторые из них, пристально следят за происходящим, глядя в мою сторону.

Я осторожно подошёл к залёгшему оленёнку и он метров с пяти от меня, вскочил и, оглядываясь, отбежал по дуге, теперь уже метров на восемьдесят, по-прежнему оставаясь в черте леса. Оленёнок ещё совсем маленький, думаю ему всего несколько дней и потому матка прячет его в папоротнике и раз в три–четыре часа ходит кормить… В это время оленята даже голоса не подают, хотя позже, находясь в стаде, часто зовут свою мать – «Кн-е–е, кн–е–е»… Видимо, пока оленята маленькие, матки оставляют их в чаще, боясь наземных и крылатых хищников. Думаю, что они это делают инстинктивно. Ведь очевидно, что в парке нет орлов или волков. Собаки для местных оленей не представляют опасности. Хотя позже, уже в конце июня я стал свидетелем несчастного происшествия…

Я сидел на обломке толстой дубовой ветки и наблюдал в бинокль за оленями на луговине, когда за моей спиной, в чаще папоротника, на окраине крупноствольного дубняка, услышал громкий окрик – команду собаке: "Нельзя! Нельзя!" И потом как–то придушенно вскрикнул оленёнок. Это был видимо один из самых поздно родившихся оленят. Стадо благородных оленей мгновенно насторожилось. Одна из маток галопом заскочила в папоротник, а остальные шестьдесят - семьдесят оленей, вскочили на ноги, как по команде, и, напрягшись, уставились в ту сторону, откуда прозвучал «всхлип» оленёнка.

Чуть позже мимо меня пробежала крупная собака, нервная и очень возбуждённая, видимо потерявшая хозяина, и я понял, что именно она набросилась на оленёнка. Я пошёл на то место, откуда, как мне казалось, раздался крик, долго ходил мимо непроходимых зарослей папоротника, но так никого: ни живого, ни мёртвого олененка не нашёл. Думаю, что собака набросилась на оленёнка и задушила его, а взволнованный хозяин ушёл с того места в негодовании, а может быть, испугавшись, чтобы не показать себя «хищником», губителем беззащитных оленей… Хотя повторяю – ничего подозрительного, я в этом месте не нашёл… Видимо такие случаи, иногда случаются в парке…

… Пройдя дальше, я вышел на край луговины, сел на упавшее сухое дерево неподалеку от лежащего стада и стал разглядывать оленей. Солнышко медленно садилось к горизонту, ярко освещая высокую степную траву на лугу. По краям большой поляны стояли кряжистые дубы, которым было лет по двести-триста и которые могли быть свидетелями охот, допустим принца–консорта Альберта, мужа королевы Виктории.

И я представил себе такую картину:
«Егеря и «собаководы» окружали господ и ждали команды, чтобы спустить собак по свежему оленьему следу, а принц Альберт сидел в тени перевозного шатра и пил вино вместе с придворными, окружавшими большой, тоже переносной стол с закусками и яркими заморскими фруктами. … Наконец принц поднялся, махнул рукой распорядителю охот и тот, в свою очередь, подал команду егерям и выжлятникам. И тут началось: собаки, спущенные с поводков, завизжали, залаяли от азарта и нетерпения, бросились по следу. Придворные во главе с принцем, вскочили на коней, и устремились под топот копыт, ржанье множества лошадей и пронзительный, азартный лай собак, вслед за стремительно несущимися по чаще, оленями…»

… Размечтавшись, представляя, как проходили тогдашние охоты, я совсем забыл о времени и даже о месте, где находился. А дело, между тем двигалось к вечеру…
Наконец я поднялся, и двинулся к выходу из парка, оставляя на ночёвку, стадо ярко–красно-коричневых оленей, которые уже перелиняли и обзавелись полновесными рогами, - эти костяные «бороны» даже в высокой траве выдавали их место залегания…

Поднявшись на невысокий холм, заметил одинокую матку, кормившуюся отдельно от стада и подумал, что она тоже стережёт своего телёнка и далеко от него не отходит. Либо это была очередная беременная матка, в ожидании рождения оленёнка, ушедшая из стада…

Спустившись к озеру, сел на лавочку, достал бутерброды и, перекусывая, наблюдал, как на озере плавало и плескалось множество водоплавающих: утки с утятами и без, гусыни с гусятами, лебеди в окружении лебедят. Солнце садилось. Вода, искрясь, отражала его лучи широкой золотой дорожкой, и воздух пах летними ароматами, разомлевшей за день от жары зелёной травы и цветов…

Пятого июня. Солнечно и тепло.
При заходе в лес вспугнул одиночную матку, которая, отбежав в сторону, пошла лесом к лугу. Сейчас достаточно много маток, которые ходят и лежат в лесу и на луговине в одиночку. Видимо собираются рожать, и ищут подходящее место. А может быть, есть и такие, которые спрятали новорожденных в лесу, в папоротнике и караулят их до следующего кормления. Трава на луговине поднялась уже почти по пояс и телята могут в ней спрятаться так, что их не видно с десяти шагов…

Матки, которые собираются рожать, уходят в лес и ложатся там, в папоротнике, где их совсем не видно, и только прохожие, громко разговаривая, могут их вспугнуть.

В этот день я совсем не видел быков и понял, что они всем стадом ушли в другую часть парка. Матки разошлись по всему парку, разделившись на небольшие стада и на одиночек, которые или уже родили и кормят своих питомцев, либо собираются рожать…

Я обошёл до вечера большую часть парка, и все–таки встретил пятнистых оленей-самцов. Все уже с пантами. У всех сравнительно толстые надглазные отростки и основной «ствол» растёт из лба чуть назад. У тех, что покрупнее, панты тёмные, но не чёрные. Длина около сорока сантиметров. Очень «пушистые». Стадо состоит из тринадцати – пятнадцати самцов. У доминантного самца рога–панты самые большие. Самцы кормятся, обмахиваясь хвостиком, плоским и достаточно длинным - до сорока сантиметров. Часто фыркают, отгоняя мошку и по этому «фырканью» можно их услышать метров за сто. У одного бычка глаза, под солнцем, блестели как стеклянные.

В зарослях папоротника увидел матку пятнистого оленя, которая отпрыгнула от меня на четырёх копытах, и остановилась, наблюдая. Думаю, что у неё в чаще оленёнок. Через минуту с того места, откуда ушла матка, при моём прочёсывании, выскочил оленёнок, побежал к матери, и она стала его уводить. Вскоре увидел маток благородного оленя. Их было четыре, и у одной уже был телёнок. Я долго наблюдал в бинокль, как матка облизывала малыша, его уши и мордочку, спасая от назойливых мошек, которые доводили его до истерики. Иногда он взбрыкивал копытцами, и начинал бегать, потом подходил к матке и, забравшись под брюхо, сосал молоко. В течение нескольких минут пара стояла на одном месте неподвижно. Эту, почти скульптурную композицию, вполне можно было назвать – «Мать - кормящая…». Потом, когда оленёнок закончил есть, матка облизала «малышу» ножки и брюшко. Оленёнок почти всё время топтался около матери, не отходя от неё ни на шаг. Остальные матки, наверное, были родственницы родившей оленухи и потому, держались вместе. Эти оленухи - родственницы уходят из стада, и живут какое–то время отдельно от остальных оленей.

… Видел в дупле гнездо галки с птенцами, которые громко пищали, когда галка прилетал их кормить. Затем прилетел папаша – «галл», сел на ветку выше гнезда, и стал важно разговаривать сам с собой: "Кха–Кха"… Он был, очевидно, сам собой доволен…


Rado Laukar OÜ Solutions