29 марта 2024  03:28 Добро пожаловать к нам на сайт!

Религия



Игорь Константинович Журавлёв, кандидат философских наук, доцент


Книга Иова - русская книга


Книга Иова – одна из важнейших и наиболее таинственных книг Библии (Ветхого Завета), одна из самых замечательных и в то же время трудных для осмысления. Книга Иова имела многочисленных толкователей, от древнейших времён до наших дней. Из древних её толковали Ефрем Сирин, Григорий Великий, Августин Блаженный, Маймонид и др. Книга Иова, за исключением пролога и эпилога, написана высокопоэтическим языком и читается как поэма, которая не раз и переводилась в стихотворной форме (русский перевод Ф. Глинки).

Книга Иова вызывала самые противоположные оценки. Но в чём сходились все без исключения исследователи, так это в признании её необычайной философской глубины и поэтической красоты. Датский философ Кьеркегор, посвятивший Книге Иова одно из наиболее известных своих произведений «Страх и трепет», говорит, что у Иова «истина выражается убедительнее», чем у древних греческих или новейших университетских философов. Русский религиозный мыслитель Н. А. Бердяев отмечает: Книга Иова – одна из самых потрясающих книг Библии. Английский историк и философ Карлейль так высказывается о Книге Иова: «Я полагаю, что ни в Библии, ни где-либо ещё не встречается ничего равного ей по литературному достоинству». Английский поэт Альфред Теннисон называет Книгу Иова «самой возвышенной поэмой древнего и настоящего времени». Она была любимой библейской книгой великого Гёте. Так, в прологе «Фауста» звучит диалог Бога с сатаной, подобный тому, который является завязкой всего действия Книги Иова. Всего в «Фаусте» насчитывается свыше 200 реминисценций из этой книги. Виктор Гюго называет Книгу Иова «величайшим произведением человеческого ума», т. е. как бы признаёт её первенство среди всех философских творений человечества. Ломоносов, восхищенный Книгой Иова, написал «Оду, выбранную из Иова» – поэтическое переложение глав 38-41. Книге Иова особое внимание уделял Пушкин, говоривший, что в ней заключена «вся человеческая жизнь». Более того, великий поэт даже специально изучал древнееврейский язык с намерением переводить Книгу Иова на русский.

Немецкий теолог XIX века Филипп Шафф утверждает: «Книга Иова возвышается, как пирамида, в истории литературы, без предшественника и без соперника». Это значит, что, обладая уникальной литературной ценностью, эта Книга не создавалась как чисто литературное произведение, но использовала высокую литературную форму для выражения неких бессмертных духовных истин, о сущности которых критики и толкователи спорят до сих пор. Интересно, однако, заметить, что и в Библии Книга Иова занимает то же исключительное место, что и мировой литературе, хотя, казалось бы, все тексты Библии преследуют те же цели, что и Книга Иова, по праву являющаяся частью Библии, которую невозможно отсюда вычеркнуть. Это – парадокс, который ставит в тупик исследователей и толкователей Библии.

Книгу Иова, как и Библию в целом, пытаются исследовать и историки, споря о времени написания этой книги. Согласно «исторической» точки зрения, Библия в целом является своеобразной летописью, фиксирующей произвольно подобранные исторические события, между которыми обнаруживаются не логические, а драматические связи, поскольку, как полагают некоторые историки, логика истории выдумана людьми. История, представленная как драма, алогична по определению и никуда не ведёт, так что можно говорить об ограниченном смысле отдельно взятого события, но не о смысле истории как процесса. Существенной для любого поколения людей является колоссальная смысловая нагрузка Священного Писания, в которую не способны проникнуть сторонники «исторической» точки зрения.

Противников сугубо исторического подхода к исследованию текстов Священного Писания упрекают в том, что они не обладают «достаточной научной компетенцией». И это действительно так, если смотреть с точки зрения официальной исторической науки. Вместе с тем в таких исследованиях не поможет «высокая компетенция» профессионального историка или литератора. Полезней будет дилетантизм в «науке», свободный от предвзятых суждений, как это случилось с русским литератором и непризнанным историком А. С. Хомяковым.

Разброс мнений по поводу духовной значимости Книги Иова чрезвычайно велик. Одни исследователи утверждают, что книга эта – по сути своей богоборческая, предъявляющая Богу неподобающие, еретические претензии по поводу того, что в мире нет справедливости, что он полон зла и в нём страдают невинные. При этом ссылаются, например, на такое высказывание Иова: «Земля отдана в руки нечестивых; лица судей её Он закрывает. Если не Он, то кто же?». [1:гл.9,ст. 24] Другие утверждают, что, наоборот, эта книга прославляет человека-праведника, который, даже перенося немыслимые мучения, невинно страдая, остаётся верен Богу. В поддержку второй точки зрения приводится, например, следующий стих: «Вот Он убивает меня, но я буду надеяться; я желал бы только отстоять пути мои пред лицом Его!». [1:гл.13, ст.15]

Существует точка зрения, согласно которой Священному Писанию можно верить не всегда, поскольку его тексты искажались многочисленными переписчиками и переводчиками, допускающими не только небрежность, но и выполнение определённого социального заказа. Однако с подобной точкой зрения нельзя согласиться, что отмечал, например, Булгаков в романе «Мастер и Маргарита», в знаменитой «учёной беседе» сатаны Воланда с атеистом Берлиозом. Священное Писание – не обычная книга, в которую каждый редактор или издатель может вносить субъективные поправки, а святыня, написанная Святым Духом, действующим через пророков и апостолов Христовых. Вряд ли можно сомневаться, что Святой Дух в состоянии защитить созданное Им от подделок и искажений. Сомневаются те, кто не уверен в подлинности самого христианского учения. Поэтому исследователь обязан работать с теми текстами Священного Писания, которые есть, и если сомневаться в чём-либо, так это в собственной способности проникнуть в сокровенный смысл этих текстов. Нужно всегда помнить, что Священное Писание – это своеобразная «ариаднина нить», помогающая человечеству выбраться из тёмного лабиринта многовековых заблуждений. Одним из таких заблуждений является утверждение, будто Книга Иова ничего не даёт историческому познанию.

Для того, чтобы Священное Писание стало «ариадниной нитью» в познании общего хода исторического процесса, оно само должно быть адекватно понято. Этого можно добиться только с позиций православной философии истории, способной очистить священные тексты от многовековых идеологических наслоений. Этого пока не произошло, но время всё расставит по своим местам, что отмечает, в частности, Пушкин, знакомый с русским православным ведизмом. К русскому православному ведизму восходит и написание Книги Иова.

Пример Пушкина показывает, что великие народные поэты не могут не придерживаться истинно народного православного мировоззрения, уходящего своими корнями в древний ведизм. По цензурным соображениям было невозможно афишировать свой тайный ведизм, однако он всё равно проявлялся в многослойных литературных шедеврах Пушкина, что вызывало критику со стороны представителей официальной Церкви, якобы за пропаганду «языческих предрассудков». Однако не о языческих предрассудках заботился великий россиянин, а о возвращении народу утраченной исторической памяти, и не только о христианском периоде русской истории, но и о древнем ведическом православии. Об этом говорит Пушкин в одном из своих стихотворений:

«Два чувства дивно близки нам,

В них обретает сердце пищу:

Любовь к родному пепелищу,

Любовь к отеческим гробам.

На них основано от века

По воле Бога самого

Самостоянье человека,

Залог величия его.

Животворящая святыня!

Земля была б без них мертва.

Как (без живой воды) пустыня

И как алтарь без Божества». [5:596]

Любовь к родному пепелищу и любовь к отеческим гробам у Пушкина – не одно, а именно два чувства. Наиболее понятным является любовь к отеческим гробам, хорошо проиллюстрированная известной картиной Левитана «Над вечным покоем». Почитание родителей, почитание умерших предков, закреплённое в православном христианстве, всегда было святым чувством русских людей. Вечный покой ассоциируется у русского человека с «вечной памятью», соединяющей земной мир с миром Небесным. Вечная память свято оберегается не только в сердцах людей, но и в монастырях. Монастыри и церкви, существуя сразу в двух мирах, подтверждают, что пропасть между земным и Небесным мирами не является непроходимой.

Остаётся, однако, не выясненным, что вкладывал Пушкин в слова «любовь к родному пепелищу»? Удивительно, но об этом чувстве, дивно близком нам, основанным от века по воле Бога самого, без которого невозможно самостоянье человека и его величие, никто ничего сказать не может. Сам Пушкин не только не расшифровал эту неожиданную фразу, но даже не опубликовал второе четверостишие стихотворения, где содержится некоторая информация, могущая обнажить скрытый смысл стихотворения в целом. Складывается впечатление, что Пушкин хотел скрыть нечто, что могло бы его скомпрометировать, прежде всего в глазах блюстителей церковных догматов. Видимо, стихотворение имеет двойную направленность: в поддержку Церкви и в осуждение некоторого аспекта в её деятельности. Имеется в виду отношение Церкви к старой русской вере, к русскому православному ведизму, неправомерно названному язычеством. Именно древнюю русскую веру Пушкин называет «родным пепелищем», но делает это закамуфлировано, опасаясь церковной цензуры. Пепелище – то, что сгорело, превратилось в пепел, оставив после себя пустое, погорелое место.

«Стою печален на кладбище,

Гляжу – кругом обнажено

Святое смерти пепелище

И степью лишь окружено.

И мимо вечного ночлега

Дорога сельская лежит…

Одна равнина справа, слева.

Ни речки, ни холма, ни древа.

Кой-где чуть видятся кусты.

Однообразны и унылы

Немые камни и могилы

И деревянные кресты». [5:596]

Показательна фраза «вечный ночлег». Ночлег – место, где путники пережидают ночь, чтобы утром продолжить свой путь. Вечный ночлег – это вечное ожидание утра нового дня, которое может и не наступить. Для обитателей «вечного ночлега» утро нового дня – воскресение.

Интересно отметить, что Михаил Булгаков также говорит о вечном ночлеге как об ожидании нового дня – воскресения, которого удостоились Мастер и Маргарита. Поэтому странно слушать мнение некоторых критиков, что тем самым Мастер и Маргарита были наказаны. Вечный ночлег – не наказание, а приют, привилегия достойных. Приблизить или, наоборот, отдалить наступление нового дня могут живые, но не мёртвые, поскольку именно живые своими делами готовят грядущий приход Спасителя, либо же препятствуют Его приходу. Одним из таких препятствий является забвение имён и дел ушедших предков.

«Немые камни и могилы» – безмолвные памятники старины, ничего не говорящие сердцу современного человека. И здесь следует отметить ещё одно значение термина «родное пепелище». Это родной дом, очаг, жилище, унаследованное от предков. Потому и пепелище, что даже память о нём давно сгорела в сердце человеческом, так что мы сами не знаем, какое наследство нам досталось от предков. Мы упорно не желаем вернуться на родное пепелище, чтобы заново отстроить то, что сгорело. Это трудно, особенно учитывая, что былое сгорело в нашей собственной душе. В душах человеческих и нужно восстанавливать прошлое. Пока мы этого не сделаем, наша жизнь – это жизнь мертвецов, а наша Россия – необъятное кладбище. Отсюда родилась тема «мёртвых душ», подаренная Пушкиным Гоголю.

Но, оказывается, есть забытые духовные ценности, которые возрождаются самим временем, ибо время принадлежит Богу, а не смертным людям. Эта тема затронута Пушкиным в стихотворном этюде «Возрождение», написанном в двадцатилетнем возрасте, когда его посетило откровение от Бога.

«Художник-варвар кистью сонной

Картину гения чернит

И свой рисунок беззаконный

Над ней бессмысленно чертит.

Но краски чуждые, с летами,

Спадают ветхой чешуей;

Созданье гения пред нами

Выходит с прежней красотой.

Так исчезают заблужденья

С измученной души моей,

И возникают в ней виденья

Первоначальных, чистых дней». [4:373]

Под «созданьем гения» Пушкин подразумевает Священное Писание, где начертаны вечные истины, которые невозможно «замазать» никакими самыми чёрными или, наоборот, самыми яркими красками современных «варваров», стремящихся заменить духовное видение мира прагматическим отношением к нему. Пушкин предпочитает детское мироощущение, более всего соответствующее истинному, религиозному восприятию мира. Скептицизм навещает человека в годы, когда беззаботное детство, с его восторженным приятием прекрасного Божьего мира, сменяется мятежной юностью, жаждущей освобождения от родительской опеки, а заодно и от опеки Бога.

Библия зафиксировала переход европейского, или средиземноморского, сообщества от детства к юности с его восстанием против опеки Бога. Пока Святая Русь, постоянно возрождаясь против очередных катаклизмов, переживала состояние безмятежной юности, храня доверие к Богу, Европа восстала против Бога и изгнала Руссов, хранителей Божественной благодати, из своих пределов. Царство Небесное принадлежит детям» – это сказано и о Святой Руси. Юная Европа посчитала, что «лучше синица в руках, чем журавль в небе». Библия – тот самый журавль в небе, который отвергла Европа. Написана была Библия на древнерусском языке, являющимся богослужебным для всей Палестины. Отвергнув подлинный Богослужебный язык, Европа отвергла возможность разговаривать с Богом.

И здесь выходит на арену истории Богоизбранный еврейский народ. Следует заметить, что Бог избирает Себе конкретного человека или целый народ не навечно, а для выполнения особого задания в мире. Еврейский народ был избран для того, чтобы с его помощью распространить Библию по всей Европе. Поскольку русский богослужебный язык Европой отвергался, Библию пришлось перевести на древнееврейский язык, представив дело так, будто Библия – Писание еврейского народа. Поэтому многие места из повествований о русском народе «преобразовались» в жизнеописание еврейского народа, а русские святые получили еврейские имена, так что их истинное происхождение было забыто. В результате этого еврейский народ присвоил себе титул «Богоизбранный навечно», что не соответствовало действительности.

Бог из всякого неправого или злого дела может произвести добрые последствия. Бог всё обращает ко благу. Зная непокорность и греховность еврейского народа, Бог использовал эти его свойства на благо человечеству. Еврейский народ почти насильно был приведён на Святую Землю. Моисей получил истинную религию из рук русского священника Мелхиседека, а также Законы на горе Синай, где русские волхвы жгли ритуальные костры, посвящённые Богу. Законы – это не только известные десять заповедей, но и богослужебные книги древних русов, из которых и составилась Библия, «приватизированная», а частично искажённая евреями. Всё это, разумеется, Бог предвидел, но избрал именно еврейский народ, потому что никакой другой народ Средиземноморья не был способен на осуществление задуманного Богом плана. Евреи, благодаря своей врождённой целеустремлённости, в целом справились с этой, казалось бы, непосильной задачей, а за свои грехи, от которых не смогли избавиться, расплачиваются до сих пор.

Благодаря этим обстоятельствам текст Библии имеет два уровня: внешний текст, искажённый уже переводчиками с древнерусского богослужебного языка, и внутренний подтекст, малодоступный комментаторам. Внутренний подтекст – это то, что Пушкин называл «картиной гения». Внешний текст – порождение «избранных варваров», т.е. евреев, замазавших первичный текст причудливыми узорами, скрывшими подтекст, но не совсем. «Но краски чуждые, с летами, спадают ветхой чешуёй», – справедливо заметил Пушкин. Люди, опутанные многовековыми предрассудками, предпочитают этого не замечать. Однако скоро тайное станет явным, и уже становится таковым. Залогом этого можно считать Книгу Иова – единственную книгу Ветхого Завета, сохранившуюся в первозданном, неискажённом виде. Её не исказили, потому что не поняли. Не поняли, но оценили её красоту и совершенство, ради чего и включили в Библию. Понять Книгу Иова трудно и в наши дни, ибо она несёт в себе развёрнутое пророчество, которое ещё требует толкования, невозможного без выбора мировоззренческой позиции. Выбору объективной позиции мешают накопившиеся в мире предрассудки, в том числе и религиозные.

Книга Иова воспринимается как рассказ об Иове, записанный, предположительно, им самим. О времени её происхождения и авторе, равно как и о характере самой книги, существует много различных мнений. По мнению одних, это вовсе не история, а благочестивый вымысел, по другим — в книге историческая быль перемешана с мифическими украшениями, по мнению третьих, принятому и церковью, – это вполне исторический рассказ о действительном событии. Такие же колебания заметны и во мнениях касательно автора книги и времени её происхождения. По одним, автором её был сам Иов, по другим – Соломон, по третьим – неизвестное лицо, жившее не раньше Вавилонского пленения. Общее впечатление, выносимое из рассмотрения внутренних и внешних особенностей книги – в пользу её древности, которую можно определить с достаточной вероятностью. История Иова относят ещё ко времени до Моисея или, по крайней мере, к более раннему, чем широкое распространение Пятикнижия Моисеева. Умолчание в этом повествовании о законах Моисея, патриархальные черты в жизни, религии и нравах — всё это указывает на то, что Иов жил ещё в домоисеевскую эпоху библейской истории, вероятно, в конце её, так как в его книге видны уже признаки высшего развития общественной жизни. Иов живёт со значительным блеском, часто посещает город, где его встречают с почётом, как князя, судью и знатного воина. У него встречаются указания на суды, писанные обвинения и правильные формы судопроизводства. Люди его времени умели наблюдать за небесными явлениями и делать из них астрономические заключения. Есть указания и на рудокопни, большие постройки, развалины гробниц, а также на крупные политические перевороты, при которых повергались в рабство и бедственное состояние народы, наслаждавшиеся дотоле независимостью и благосостоянием. Можно вообще думать, что Иов жил во время пребывания евреев в Египте. Все эти соображения – домыслы, любопытные, но несущественные. Вовсе не о себе и своём времени рассказывает Иов, а даёт предсказания очень отдалённого будущего.

Что касается спора Бога с сатаной о праведности Иова, такой спор вообще невозможен и даже нелогичен. В речах сатаны содержится обличение популярной трактовки Завета как сделки. Он как бы предвосхищает те упреки, которые не раз выдвигались против религиозной этики, якобы всецело построенной на «награде и каре». Отвечая сатане, Господь не просто отвергает его подозрения, но даёт ему возможность самому убедиться в бескорыстии веры Иова. Он отдаёт судьбу праведника в полное распоряжение Сатане, чтобы показать ему безусловную верность Иова. Но Бог, так возлюбивший человеков, что отдал на мучения и смерть Сына Своего ради их спасения, не может делать человека «ставкой в споре». Здесь, видимо, речь идёт о замысле Бога, в который люди пока не проникли. Спор Бога с сатаной – не более чем литературное приукрашение, добавленное позже. К более поздним добавлениям можно отнести пролог и эпилог, имеющие стилевые отличия от остального текста.

Книга Иова до сих пор остаётся непознанной истиной, если к ней не применить русское прочтение, поскольку в этой книге зашифрованы некоторые сведения о Святой Руси и содержатся предсказания о ней. «Был человек в земле Уц, имя его Иов, и был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен, и удалялся от зла. И родились у него семь сыновей и три дочери… Сыновья его сходились, делая пиры каждый в своём доме в свой день, и посылали и приглашали трёх сестёр своих – есть и пить с ними. Когда круг пиршественных дней совершался, Иов посылал за ними и освящал их, и, вставая рано утром, возносил всесожжения по числу их. Ибо говорил Иов: может быть, сыновья мои согрешили, и похулили Бога в сердце своём. Так делал Иов во все такие дни». [1:гл.1,ст.1-2,4] Бог высоко ценит праведность Иова. «И сказал Господь сатане: обратил ли ты внимание твоё на раба Моего Иова? Ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла». [1:гл.1,ст.8] Казалось бы, Бог, отдавший в руки сатаны лучшего из людей, наиболее преданного Ему, свидетельствует против Себя. Поскольку это невозможно, весь текст теряет какой-либо смысл. Однако при русском прочтении Книги Иова, чего до сих пор никто не делал, высший смысл текста проявляется и даёт поразительные результаты.

Иов – пророк, предсказавший судьбу России-Руси. Именно Россия будет отдана в руки сатаны и много пострадает, потому что без этого невозможно спасение мира, как оно невозможно и без Голгофы Иисуса Христа. Иерусалимская Голгофа – первый этап спасения мира, Русская Голгофа – второй этап, который завершается на наших глазах. Обе Голгофы входят в спасительный план Бога. Между прочим, к этому подводит читателей М. А. Булгаков в своём замечательном романе «Мастер и Маргарита». Сатана напрасно радуется, что русские люди после многих исторических катаклизмов забыли Бога. Бог соглашается провести предложенный сатаной эксперимент, чтобы проверить, насколько тверда вера русских людей. Этот эксперимент, связанный с великими трудностями и невзгодами, должен окончательно подготовить Россию к выполнению великой миссии, либо показать её «духовную непригодность», как это произошло с еврейским народом. Булгаков, несмотря ни на что, верит в русский народ, как верили в него Гоголь и Достоевский, с которыми Булгаков чувствует духовное родство, как верит в него Бог. В романе «Мастер и Маргарита» Булгаков убедительно показывает, что в XX веке социальный эксперимент с русским народом осуществлял не Бог, а сатана, как и в случае с Иовом. Здесь Булгаков проявил себя более объективным историком, чем «легион дипломированных академиков от истории», ибо опирался не на сомнительные исторические исследования, а на вечные истины Священного Писания. Пока не все истины Библии доступны человеческому познанию, но многое ясно уже сейчас, в том числе и благодаря прозрению Булгакова.

Таким образом, Книга Иова – не историческая хроника, а предсказание о будущих событиях. И только в последнее время становится ясно, о каких именно. Иов – это пророк, рассказавший в символической форме не о себе, а о далёком будущем народа, к которому принадлежит. Что это за народ, зашифровано в его имени. Интересно отметить, что родственники и знакомые Иова считали его поведение при свалившемся на него несчастье нелогичным, противоречившим здравому смыслу. Так же считают и многие христианские критики Книги Иова. На этом основании Иова даже называют Иван-дурак. Русский Иван также не борется с судьбой, но покоряется ей и, как это ни странно, всегда выходит победителем во всех жизненных переделках. Вышел победителем и Иов. Уже в этом проявилось духовное родство двух персонажей.

Это родство оказывается глубже, если сравнить их имена. Производным от имени Иов является Ива. Можно сказать, что Иов и Ива – два различных написания одного и того же имени. И здесь уместно вспомнить, что ива издавна считалась священным деревом, связанным с водой, что особенно важно в условиях безводных пустынь Палестины, где вода ассоциируется с жизнью. На Руси ива также всегда считалась священным деревом, дающим не только воду, но и жизнь. Наши предки селились по берегам рек, желательно в тех местах, где в избытке росла ива. Ива – уникальное дерево. Она впитывает в себя речную воду, а избыток воды выделяется им в виде капель на листьях. Такое дерево называется «ива плакучая». Более того, ива берёт из реки жизненную силу и распространяет её в атмосферу вокруг себя, оздоровляя окружающую среду. В XIX веке стало известно, что ива обладает и лечебными свойствами. Из её коры было извлечено вещество, получившее название «аспирин». Вещество это – противовоспалительное, жаропонижающее, дезинфицирующее и обезболивающее. С помощью аспирина лечат воспаление суставов, головные, желудочные и другие боли. Аспирин способствует профилактике инфаркта и инсульта, повышает иммунитет организма и т.д. Таким образом, если и есть в мире «древо жизни», то это священное дерево ива.

На Руси мальчиков часто называли Иванами, посвящая их иве, священному дереву наших предков. Как известно, уменьшительно-ласкательное имя Ивана – Ваня. Этот обычай позволил называть весь род, чтущий иву и Иванов, ванами. Иваны (Вани) – все русские люди, черпающие свою жизненную силу непосредственно из древа жизни (ивы), посаженного Богом в раю. Не случайно родиной ивы называют Ирак, где и ищут утерянный рай. Иваны – любимцы Бога. От ивы, древа жизни, они унаследовали способность впитывать в себя благодать Божью, а избыток благодати отдавать людям. Отсюда – всемирная отзывчивость русской души. И не только отзывчивость, но и жертвенность, готовность искупить грехи всего мира. Это свойство отличало и Иисуса Христа, Матерь Которого происходила из древнерусского народа.

Правомерна точка зрения, согласно которой имя Иван придумали не наши предки, а окружающие их племена, и это имя они употребляли как пренебрежительную кличку. Эти племена давно поклонялись не Богу, и не природе, а золотому тельцу, прося у него богатства и власти над миром. Люди, поклоняющиеся иве, не прося у неё ничего кроме здоровья и гармонии с миром, были им непонятны и смешны. Представители средиземноморских цивилизаций не догадывались, что, желая посмеяться над нашими предками, они на самом деле наградили их священным именем. Нет ничего удивительного в том, что это имя «ивопоклонникам» понравилось и они стали называть им своих сыновей. Интересно, что Иванами русских людей европейцы называют до сих пор. Имя Иваны, сокращённое до «ваны», исторически закрепилось и за древнерусскими племенами, которые были рассеяны на огромных территориях Евразии.

Праведного Иова отличали духовные качества, свойственные русским Иванам. Ему было известно, что его праведность не распространяется на его детей, способных согрешить против Бога. Но если это так, со смертью Иова праведность на земле может прерваться. Дети не отвечают за грехи родителей, но родители отвечают за грехи детей, которых воспитали. Поэтому Иов полагал, что наказан Богом справедливо. Впрочем, временами он в этом сомневался под влиянием доставшихся ему тяжких мук, но всегда находил в себе силы восстановить доверие к Богу. Он выдержал испытание, чем доказал готовность взять на себя грехи близких и искупить их своими страданиями и даже смертью.

Не следует забывать, что Книга Иова – это пророчество о далёком будущем, и сбудется предсказанное в наше время, через 2000 лет после рождества Христова. Произойдёт это в «стране Иванов», т.е. в России. Здесь всегда чувствовали связь имён Иван и Иов. Многие Иваны, посвящая себя Богу, брали имя Иов. Например, Иов, 1-й патриарх Всея Руси, в миру носил имя Иван. Если это действительно так, можно предложить расшифровку имени Иов. Это имя является сокращенным вариантом более ёмкого имени: И-ов. Ов – окончание многих русских фамилий. Основа имени пропущена. Если предположить, что пророк Иов происходит из русского племени ванов, пропущенная часть фамилии – ван. В результате получаем – И-ван-ов. В наше время Иванов – наиболее распространённая фамилия русских людей. Эта фамилия и зашифрована в библейском имени Иов. Следовательно, в пророчестве Иова речь идёт о жертве, которую принесёт во искупление грехов мира нация Ивановых, т.е. русская нация.

У Иова, согласно тексту Библии, было семь сыновей и три дочери, грехи которых он готов был искупить. От русской нации произошли десять сынов и дочерей. Семь сыновей – европейские народы, а именно: представители древнееврейской цивилизации, древнегреческой цивилизации, древнего Рима, а также представители современной европейской цивилизации и обособившиеся славяне, армяне и грузины. Все они связаны со Священным Писанием. Три дочери – азиатские народы: индусы, тюрки и арабы. Все эти десять сыновей и дочерей ведут своё происхождение от древней Русской цивилизации, и за всех Россия-Русь не может не чувствовать себя в ответе, как библейский Иов чувствует себя в ответе за своих детей.

Говоря о «Книге Иова», нельзя не сказать и о «Мастере и Маргарите». Михаил Булгаков оказался первым (а может быть – единственным?), кто разгадал смысл пророчества Иова, относящегося к России. Но это были такие знания, афишировать которые означало приговорить себя к смертной казни. Таково было время. Однако скрыть озарение, полученное от Бога, Булгаков тоже не мог. Гениальность его проявилась в том, что он нашёл форму скрыть сакральные знания от современников, но передать потомкам. «Умирающего Булгакова волновало только одно: дописать раньше, чем умереть! «Чтобы знали, чтобы знали…», – прошептал он еле слышно жене». [2:21] Этот предсмертный шёпот услышал весь мир, но так и не понял, какую сокровенную истину хотел поведать Булгаков. Не занимательный роман о похождениях сатаны спешил рассказать великий писатель, а донести до людей скрытый смысл предсказания Книги Иова о Святой Руси, которой суждено повторить Крестный подвиг Христа. «Что есть истина?», [3] – спрашивает Пилат, назначенный палачом Иисуса вопреки собственной воли. Булгаков даёт понять, что все так называемые «истины», открытые в Книге Иова исследователями, включая Гёте, не более чем «головная боль», не раскрывающая суть великой книги древности.

В России сбывается предсказание пророка Иова. Булгаков показывает это, проведя параллель между крестными муками Христа и российской действительностью. Россия также страдает, как страдал Спаситель, и эти страдания необходимы для спасения мира, гибнущего в царстве сатаны. Булгаков даёт понять, что политические режимы всех европейских стран, включая Россию, – не более чем декорации, маскирующие антихристианскую сущность единого царства сатаны, для которого не существуют государственные границы. Булгаков, в традициях Пушкина, Гоголя и Достоевского, не критикует политический строй страны, а показывает, что формы правления в любой стране, временно покорённой сатаной, вторичны и не зависят от воли людей, первична же власть царя тьмы.

Очень важно, что, проводя параллель между крестными муками Христа и российской действительностью, Булгаков показывает только один день из жизни Христа, известный как Пятница Страстной недели. Дело в том, что один день, прожитый Христом, Булгаков приравнивает к ста годам, прожитым Россией и остальным миром. Пятница Страстной недели для России – весь XX век с его нескончаемыми социальными катаклизмами, начиная с крушения царской России и кончая распадом Советского Союза, о котором Булгаков, разумеется, не знает, но догадывается, ибо это вполне согласуется с его представлениями о крестных муках России. Но что является вершиной этого трагического процесса? Здесь существуют разные точки зрения: любо революция 1917 года и гражданская война, либо то, что получило название «репрессии большевистского режима». Однако всё это было и в Европе, хотя и в меньших размерах. Но и все европейские страны вместе взятые гораздо меньше России. В России просто не те масштабы, так что есть где разгуляться «колеснице истории». Вершиной спасительных страданий России, безусловно, является вторая мировая война, в ходе которой Россия не только спасла себя, но спасла и Европу от неё самой, учитывая, что фашистский режим – закономерное порождение Европейской цивилизации. Дальнейшие российские события XX века – «снятие с креста и погребение» прежней России.

Начавшийся XXI век – Великая суббота, суббота Страстной недели в российской истории. Великая суббота (российский век Страстной субботы) наполнена воспоминаниями о «пребывании во гробе» в предыдущем веке, а также является приготовлением к Пасхе – Воскресению России, Святой Руси, подобному Воскресению Христа. Булгаков верит, что Россия во многом забыла себя, а когда окончательно вспомнит, приступит к строительству Богоцивилизации на Руси, к которой постепенно присоединится весь мир.

Будущий XXII век – Светлое Воскресение, установление Царства Божия на земле. Завершается история человечества и начинается история Богочеловечества. Это произойдёт на рубеже XXI и XXII столетий. Можно указать и более точное время. Воскресение Христово празднуется в 12 часов ночи. Поскольку новые сутки по традиции начинаются в 6 часов вечера, к 12 часам ночи прошло четверть суток. Приравняв век к суткам, и четверть века, соответственно, к четверти суток, получаем время перехода к Богочеловечеству – 1125-й год. Тогда и состоится второе пришествие Христа.

Страстной седмице Иисуса соответствуют семь «страстных столетий» российской истории, в течение которых силы осатаневшей Европы пытались погубить Святую Русь, прежде всего разрушив церковь Христову на Руси. XVI век – попытка расколоть церковь через борьбу нестяжателей и иосифлян. Нестяжатели, необоснованно называя Нила Сорского своим духовным учителем, пытались навязать русской православной церкви европейские стандарты, против чего выступал сам Нил Сорский. Иосифляне с большим трудом сдержали агрессивные устремления «демократов от христианства». Церковь выстояла. XVII век – церковный раскол, вызванный реформами патриарха Никона. Никону пришлось решать противоположные задачи: избежать изоляции от остального православного мира и сохранить национальную самобытность. Относительную социальную стабильность удалось сохранить только ценой церковного раскола. XVIII век прошёл под знаком раскола общества на Россию русскую и Россию европейскую. Пётр I «ввёл Россию в Европу», откуда хлынули гнилые социальные ветры, разъедающие самобытную русскую культуру. XIX век прошёл под знаком подготовки России европейской и России русской к решающей схватке, поскольку невозможно «двум медведям жить в одной берлоге». Россия должна была сделать выбор, с кем она: с революционными демократами, обещающими мифическую свободу ценой отказа от национальной самобытности, или с Божьими избранниками, зовущими Россию выполнить свой долг перед Господом? Путь революционной демократии – путь Белинского. Путь духовного созидания – путь Гоголя. Россия, увлечённая подражанием осатаневшей Европе, поверила не Гоголю, а Белинскому. Бесы революции захватили Россию к началу XX века.

Остаётся констатировать, что концепция страстной седмицы российской истории – не досужий вымысел, а логический вывод из глубоких исследований Михаила Булгакова, опирающихся на предсказания пророка Иова о Святой Руси. В этом и проявилась безмерная историческая ценность Книги Иова.

Литература

  1. Книга Иова

  2. Михаил Булгаков. Мастер и Маргарита. М., 1001.

  3. Михаил Булгаков // svoslo.rutag.php?id=237

  4. Пушкин А. С. Собр. соч. М., 1993.

  5. Пушкин А. С. Собр. соч., т. 2. М., 1959.

Rado Laukar OÜ Solutions