29 марта 2024  15:32 Добро пожаловать к нам на сайт!
Новые имена № 23

Гуревич Евгений Романович - профиль #81865990
Евгений Гуревич


О ПОЭЗИИ ЕВГЕНИЯ ГУРЕВИЧА

Знакомьтесь! Поэт, Евгений Гуревич, родился на Камчатке 31 августа 1974 года в семье военного моряка, мама – врач. В годовалом возрасте был привезён родителями в подмосковное Щелоково. Шестнадцати лет после окончания школы поступил в институт. Проучился три года и потерял интерес к избранной профессии. В настоящее время трудится на поприще рекламного бизнеса.
Писать стихи начал с 2001-го года. Сочиняет и исполняет песни на свои стихи.
В 2010 году был принят в творческую ассоциацию 32-е АвгустА.
Стихи Евгения умны, современны. Привлекают искренностью, философской глубиной. Лирический герой его романтичен, иногда чувственен, иногда ироничен, подчас образ откровенно комичен. Стихи автора во множестве своем интересны и познавательны, в чем-то притчевы, и, несомненно, все пронизано интеллектом.
Поэзия Евгения Гуревича, безусловно, найдет круг своих читателей самого разного возраста.

ОТРАЖЕНИЕ

Вот так живешь, не зная боли,
не замечая суеты вокруг.
Умом ты понимаешь – кто-то болен,
Но ведь не ты!
И только легкий стук...

В мозгу, в печенке, в ноющем колене,
В безвременье счастливого конца...
Стоп! Изумленье твоего лица
Там, в зеркале… Наклейкой в мыльной пене...

Порезался?
Что, кровь?
Порез глубок?
Рука дрожит, сбивает с ритма тело?
А может быть, совсем не в ритме дело,
И на колено наложить лубок?

Нога не гнется. Счастье мимолетно.
Удары гонга тело сотрясли...
А кто-то рядом, с ощущеньем взлета,
Как будто вылетает на Бали –

Под солнце, к пальмам, морю и песку!
Ударов гонга нет, душа поет!
Ты провожаешь взглядом самолет,
Накладывая пластырь на тоску...

ЧАШЕЧКА СЧАСТЬЯ

Мне кофеварка счастья нацедила
Всего полчашки – порция мала.
Напиток мой разгонит кровь по жилам,
Лишь только б чаша полною была…

Сперва взобью чуть-чуть страстей из сливок
(Пушистой пеной ляжет сверху слой)
Щепоть корицы краскою игривой
На белой страсти выведет «Любовь»

И, напоследок, я добавлю сахар
Внимания, сочувствия, добра,
Но в меру! Ведь, не рассчитав размаха,
Пересластишь – и кончится игра.

И вот собрал я все ингредиенты,
В фарфоре тонком ложкой помешав,
Я поднесу к губам напиток ценный
И выпью медленно,
Со вкусом,
Чуть дыша…

ЗАЗЕРКАЛЬЕ

Кусочек стекла, тоньше детского голоса слой серебра –
Зеркальный осколок, порывов души отраженье.
Сплетенные руки влюбленных связуют осколки добра,
Добро же в себе отражает сплетаемых судеб движенья.

Ты стала похожа на речку, на звонкий весёлый ручей.
В болото мое ты вольёшь свой задор и воскликнешь: «Лови!»
Я вздрогну, вспугнув серый клин неуёмных страстей,
Воспетых во всех эпизодах всемирной поэмы любви.

А может корабль нам построить из двух престарелых сердец?
И тихо поплыть по волнам, покидая в кильватере грусть.
И так, растворившись в морях, обрести свой негромкий конец,
Оставив в живых свой осколок, пусть светит им, пусть...

Весь мир наш зеркален, мы все отражаем себя.
Друг в друге и в близких своих, и в любимых родных,
И старость нам юностью мысли всегда отразиться в дитя,
А внуки, уже умудренные опытом, станут учить пожилых...

ЖЕРНОВА

Ветряная мельница
С обломками крыльев.
Я так и не смогла взлететь.
Тяжелые жернова
Тянут к земле
И мелют, мелют, мелют…
И не дают вздохнуть.
Проклятый мельник
Призывает ветер
И засыпает зерно,
И я мелю… молола…
Пока не захотела взлететь.
Я позвала ветер,
И он прилетел,
Постарался помочь…
Но тяжелы жернова…

Водяная мельница
С обломками плавников,
Я хотела стать рыбой
И уплыть вниз по реке
К морю…
Тяжелые жернова
Приковали к берегу.
Проклятый мельник
Призывает паводок
И сыпет, сыпет зерно…
А я хотела увидеть море
И взмолилась реке,
И та дала мне много воды,
Но тяжелы жернова…

Ветер срывает пену
С гребня речной волны.
Давно умер мельник.
Зерно проросло
Между каменных плит пола.
Скрипят на ветру
Обломки мечты
Скрип… скрип… скрип…
Но тяжелы жернова…

ЧУДОВИЩНО ВЕЖЛИВЫЙ СОН

Мне приснился сегодня
Чудовищно вежливый сон.
Сон, в котором я умер,
Там были друзья и соседи.
Там не плакал никто,
Понимая, что смерть на земле,
Есть такая же быль,
Что и цифры в трамвайном билете.

Кто-то что-то сказал –
Это ж сон!.. я не вспомню деталей,
Кто-то хлопнул мой дух
По бесплотному духа плечу:
Мол, ты знаешь, старик,
Всё приходит, проходит едва ли,
И кто это поймет,
Не сорвется тот больше на крик...

Вот что странно во сне –
Это мысли, пришедшие в яви.
Я и снов-то не вспомню,
Чтоб помнить, проснувшись, о них...

Ты пришла в этом сне –
Я лежал на цветном одеяле –
И сказала с улыбкой:
"Ты умер."
"Конечно", – ответил...
"Живи!"

ДОМ, В КОТОРОМ КОГО-ТО НЕТ...
(подражание С. Маршаку)

Вот дом, в котором кого-то нет...

А это окно, что все время открыто
В доме, в котором кого-то нет...

А это синица,
которая глупо желает убиться
Но окна раскрыты, что ей не годится
В доме, в котором кого-то нет...


А это чужая для нас заграница,
Из этой дали прилетела синица,
которая глупо желает убиться,
Но окна раскрыты, что ей не годится
В доме, в котором кого-то нет...

А это вот ветер колышет пшеницу,
Он ближе к зиме прилетит заграницу
И снова вернется, забросив синицу,
которая глупо желает убиться,
Но окна раскрыты, что ей не годится
В доме, в котором кого-то нет...

А это вот город, красивый и строгий,
В который примчится наш ветер убогий,
Который к зиме прилетит заграницу
И снова вернется, забросив синицу,
которая глупо желает убиться,
Но окна раскрыты, что ей не годится
В доме, в котором кого-то нет...

А это кафе, что на улице Сити,
В котором все любят покушать и выпить,
И сплетни послушать про город их строгий,
В который примчится наш ветер убогий,
Который к зиме прилетит заграницу
И снова вернется, забросив синицу,
которая глупо желает убиться,
Но окна раскрыты, что ей не годится
В доме, в котором кого-то нет...

Это любимая женщина чья-то
Вкушает за столиком гроздь винограда
В приятном кафе, что на улице Сити,
В котором все любят покушать и выпить,
И сплетни послушать про город их строгий,
В который примчится наш ветер убогий,
Который к зиме прилетит заграницу
И снова вернется, забросив синицу,
которая глупо желает убиться,
Но окна раскрыты, что ей не годится
В доме, в котором кого-то нет...

А это мужчина, летящий из дома,
С которым та женщина близко знакома,
Которая кушает гроздь винограда
В приятном кафе, что на улице Сити,
В котором все любят покушать и выпить,
И сплетни послушать про город их строгий,
В который примчится наш ветер убогий,
Который к зиме прилетит заграницу
И снова вернется, забросив синицу,
которая глупо желает убиться,
Но окна раскрыты, что ей не годится
В доме, в котором кого-то нет...

Вот дом, в котором кого-то нет...


ЖАРА

Когда умаешься, как полудохлый крот,
Прорывший в срок все сорок восемь миль,
Когда внутри бурлит водоворот,
И впору всю одежду сдать в утиль,

Когда прекрасней в дУше, чем в душЕ –
Возьми баклажку пива с ледника
И, вымывшись,
на кухне,
неглиже
Налей его
и отхлебни...
слегка!


ЛЕСТНИЦА

Что такое лестница?
Две длинных и много коротких палочек...
И по ним можно лазить вверх-вниз...
И залезть на крышу,
И увидеть мир таким,
Какой он бывает только с крыши,
На которую залез по этим длинным и коротким палочкам...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
А с чердака веет сыростью...
И старые вещи как будто шевелятся и вздыхают...
Они не могут вверх-вниз,
И только свежий ветер, залетая иногда,
Щекочет бархат многолетней пыли...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Весна?

ЧАЙНИК

Когда думаешь, что ты кипящий чайник
И ты свистишь всеми своими носиками и щелями,
И тебя переполняет бурлящий кипяток,
И ты брызжешь во все стороны раскаленным паром,
И крышка звенит набатом по всему телу,
А задница твоя – на раскаленной конфорке...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Просто выключи газ и остынь чуть-чуть,
Ибо стоградусной водой даже чай не заваривают,
А только ополаскивают стакан
И дезинфицируют иглы...
. . . . . . . . . . . . . .
Остынь.
И мы проведем чайную церемонию,
И включим расслабляющую музыку,
И приглушим свет в комнате,
И зажжем свечи,
И низкий столик будет удобен,
И чуткий близкий родной человек,
Сможет подойти и попробовать
Не обжигаясь о тебя...
. . . . . . . . . . . . . . .
Остынь. Мы подождем...

ОГАРОК

Вспыхнет тьма.
Ночь сокроет упреки.
Догоревший огарок свечи
Струйкой дыма иссякнет
Ищи!
Не найти…
Всё во мраке потухшей свечи.
Только воск, затвердев,
Обнажает упрямый фитиль.
Только запах иссякшего
Ноздри твои теребит,
Не давая забыть
Отражение пламени
В ярком провале зрачка.
Не простить.
Не запомнить.
Не просто понять.

Просто верить и ждать,
Что зажжется другой огонек,
Тьму рассеяв...
И снова в ночи
Раздается немой монолог:
– Не молчи, не молчи, не молчи...

НОПЕРАПОН

Под рев толпы, под хохот неустанный,
Под гром оркестра в яме оркестровой
Живешь.
Под шум оваций, радость славословий,
Под светом ярким в мире декораций
Творишь!

Смывая грим, как дождь по акварели,
Ты открываешь серую бумагу
Лица?
Ты кто? Ты мим, зовущий за собой?
А может раб, тоскующий по воле?
Живи!

Влекомый, чем крадешься ты по сцене,
Под лицедейством воровство скрывая?
Умри!
Родись другим! И я пойду с тобой!
Я изгоню чертей из головы
Твоей!

И будем вместе мы по свету
Швырять любовь на проходящих мимо
Людей!
Разбрасывать, раздаривать по крохам
Твой взгляд, твою вторую сущность
Лица.

Твои невоплощения в других
Я праздную, как личную победу!...
Но звон?!

Разбилась в прах очередная маска
И сотню, тысячу других ты примеряешь…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ноперапон…

АКВАРЕЛЬ

Солнце, лето, берег моря
Шум окатышков в прибое,
Старой лодки днище крыто
Серой краской и смолой.

Расплескало ветром флаги:
Два носка, простынки, майки –
Все, прищепками прибиты,
На веревке бельевой

Я стоял, я улыбался,
Акварелью любовался,
Я навек бы здесь остался,
Но пора уже домой…
январь 2002

НЕБЫЛИЦА

Шорох листьев – цветные страницы,
Блеск воды в полутени листвы,
Смех ручья… и вокруг небылицы
Легким пухом ложатся на сны…

Расплетаются снов паутинки,
И летят кто куда, кто зачем…
И цветные, как сказки, картинки
Размываются кистью проблем…

Может просто уйти в путь неблизкий
Отыскать тот ручей наяву?
Раствориться и стать небылицей,
Акварелью цветной по листу…

Шорох листьев – цветные страницы,
Блеск воды в полутени листвы,
Для тебя только я – небылица,
Для меня же реальна лишь ты…

БЛЮЗА

Стаканчик виски, лед в стекле щебечет,
Вплетаясь в общий гул вечерних улиц,
Здесь саксофон потертым боком блещет
И старый блюз играет, чуть сутулясь.

Здесь скрипка напевает хриплым альтом,
Старик-рояль давно вошёл в экстаз,
В мелодию вливается контральто,
И выплывает брасом контрабас!

Уже не нужен свет в конце тоннеля –
Зачем? Тоннель остался позади!
Так что плесни, гарсон, еще «Мартеля»,
И ты, вошедший, с нами посиди…

Там, за стеной, в сверкающих огнях
Миллениум, и двадцать первый век,
В бейсболке и спадающих штанах
Там бродит где-то новый человек

Стареем мы, стареют наши песни,
Мы не живём, мы доживаем сны
Но мы поём, и в старых снах нам тесно –
Мы молоды. Мы стары. Это мы.

Уже не нужен свет в конце тоннеля…
Зачем? Тоннель давно уж позади!
Так что плесни, гарсон, еще «Мартеля»,
И ты, вошедший, с нами посиди…


ПРО ПРИНЦЕССУ

В немодном замке
средь пыльных гобеленов
Жила принцесса,
её звали Елена.
А может Вика,
или, скажем – Наташа
Имён-то много,
только это не важно.
Тянуло сыростью
от стен и от лета,
Сломалась спица
в колесе у кареты,
Дворецкий с дворником
читают сонеты
Им до принцессы,
как всегда, дела нету
Вновь тянет сыростью –
уже из подвала.
Принцессе грустно,
хотя денег навалом.
Но нахрена они нужны,
без любви-то?
И жизнь не пьётся,
хотя вроде налИто…
Принцесса вышла
подышать на балконе
И позавидовать
свободной вороне.
Легко ей, птице,
ведь летает, где хочет!
Вороне голову
никто не морочит…
А если спрыгнуть? –
Вот б было красиво!
Раскинуть руки,
полететь – вот ведь диво!
Да только боязно,
внизу-то крапива,
И ветер зябкий,
а принцесса – соплива …
Ей надо выпить молока
на ночь глядя,
Для бала выбрать
понаряднее платье…
Вот только ночью
засыпать одной – страшно…
А как зовут её? –
Так это не важно!
26.05.2004

ИЗ СКАЛЫ ВЫЙДУ...

Из скалы выйду,
Подниму очи –
Незачем, братцы,
Поминать к ночи,
Вызывать духа,
Узнавать голос,
Приносить жертву,
Разжигать хворост.

Позвали – что же,
А там – что будет,
Пусть страх не гложет –
Я рад вам, люди!
Я жаждал мести,
Но принял почесть,
Почил я в чести,
Поверил в совесть.

Я принял веру,
Я сам стал богом!
И принял жертву
И сделал много.
Из жизни этой
Я строил благо,
Но где вы, люди?!.
Ну, здравствуй, Яго…

Знаешь,
Когда проснусь трезвым,
Я предпойму правду
Над камня срезом.
И обращу взгляд свой
На эту землю.
Приобретя опыт,
Я оголю вены
И возропщу снова…
И возвращусь в стену…
апрель 2002

ЧТО-ТО...

Кусочек стекла, истончившийся слой серебра
Зеркальный осколок, и в нем отраженье любви…
Тончайшие нити связуют осколки судьбы,
Не давая распасться на прошлое им,
На безвременное «навсегда»…
Мой взгляд проникает за грань,
И порез о стекло
Миру дает новую кровь
Из пореза любви…
И, знаешь, когда-нибудь будет
И с нами так всё решено –
я вклинюсь в судьбу
и построю свою на твоей…
зачем этот свет в полутьме едва слышных шагов?
Я сам засвечусь, только дай прикурить от огня.
Я вздрогну, и в мир полетит серый клин
Неуёмных страстей,
Воспетых во всех эпизодах всемирной поэмы любви…
летать не умею, но я, может быть, научусь,
построю я крылья из старых разбитых зеркал
... и, вспыхнув, вокруг отраженья порочной души
я сам воспарю и я сам разобьюсь о металл…

А может, корабль мне построить из старых разбитых сердец?
И тихо поплыть, покидая в кильватере грусть?
И так, растворившись в морях, на покой улететь,
Но встретить в живых не осколок, но свет от себя.

Любовь – это зеркало. Ты смотришь в него и видишь себя в любимом человеке и любимого человека в себе... Но, если зеркало разбить, то останутся лишь осколки любви и частички его в тебе как звон, как эхо звона.

Но я уж не помню, что был этот свет и во мне.

Я ВЧЕРА ПОРУГАЛСЯ С ЖЕНОЙ...

Я вчера поругался с женой.
Нет, не с милой, хорошей, родной,
А с другой.
Ведь не я её в ЗАГС приводил,
А вон тот сероглазый дебил,
Что орет на неё каждый час,
Как сейчас...
Кто тогда поругался с женой?
С этой милой, хорошей, родной,
Той, что нежно любимым зовет,
И не врет...
И зачем я ругался с женой?
Разве в этом семейный покой?
И зачем тогда нужен мне брак...
Вот дурак!
03.04.2003
***
Падает вечер, как альбатрос
Падает в море, чтоб выловить рыбу.
Мы были вместе, но ветер разнес
Облако близости, прочное с виду.

Мы разлетелись с тобой по делам
Суетным, нужным и правильным очень.
Пляшут минуты свой вечный канкан –
Только проснулся, а дело уж к ночи.
***
Шорох листьев под ногами,
Шелк под нежными руками,
Ореол над волосами –
Ты
Капля с ветки после дождя,
Свет окна во сне декабря,
Блеск воды после жаркого дня –
Ты.

В сумерках жизни с тобой, без тебя,
В ритме поезда, в стуке мотора
Мы потерялись в быту, ты и я
В трепетной куче житейского сора.

В городе осень, зима, и весна,
Время сменяется кадрами фильма
Сутки без продыху, ночи без сна
Только вот встретится нам непосильно…

Шорох листьев под ногами,
Шелк под нежными руками,
Ореол над волосами –
Ты
Капля с ветки после дождя,
Свет окна во сне декабря,
Блеск воды после жаркого дня –
Ты.
30.04.2003

ПИТЕРСКИЙ WEEK END

Мы с тобой сорвемся в Питер, был бы повод
Повод есть – хотим мы в Питер, вот и все…
Я нигде не видел столько водостоков
И нигде так не впадал я в забытье…
В эйфорию старых улиц заметенных,
Где снежинок круговерть укроет нас.
Мы уедем в этот город для влюбленных,
Мы с тобой сорвемся в Питер в сей же час!

На Московский мы прибудем утром ранним,
Нам рассвет затмит на Невском весь неон,
Мы в квартире старой часик покемарим,
И – гулять, хозяйка скажет «не сезон!».
Там, на Мойке, львы Юсуповские мерзнут,
Мы же спрячемся от ветра в кабачок
И опять бродить… И сапоги промокнут,
Только это нам с тобою нипочем.

Исаакий сквозь пургу почти не виден,
Всадник скрыт под мелким снегом февраля,
Но не мерзнем мы с тобой, на лавке сидя
У кафе, на рейде в виде корабля.
В Петропавловку зайдем и повздыхаем
Над растаявшей скульптурой изо льда,
А потом с тобою вместе помечтаем
Как вернемся снова в Питер, и когда…
февраль 2002

БАЛЛАДА О ПЕРВОЙ ЛЮБВИ

В городе Саратове не был никогда.
В городе Саратове вечная весна.
Я сижу и думаю, где же ты была?
В городе Саратове ты всегда жила.

Я люблю трезвучие ля диез мажор,
Я несусь за хлебом через старый двор.
Кепка у соседа в клетку, странный цвет.
Я бегу за хлебом, мне шестнадцать лет.

Мама мне сказала, что я очень мил.
Плечи широки мои, только б я не пил.
Гладит мне рубашку, и в руке утюг.
– Мама, мы поедем в этот год на юг?

Поезд перестукивал. Я тихонько спал.
За окном промчался городской вокзал.
Тихо усыпляет перестук колес.
Завтра мы на юге, это не вопрос.

Домик, палисадник, крыша, виноград.
Здесь мы отдыхаем третий год подряд.
Вот и познакомились, – Я? Десятый класс!
Мы пойдем на море, только не сейчас.

Сами из Саратова? Да, Союз большой,
Любите Есенина? – шелестит прибой...
Камешек в ладони, мокрый платья край,
Сети. Чайки. Море. Лодки и сарай.

Скоро День рождения у меня, а Вы?
Вы придете праздновать? Что Вы, мне– цветы?
Мама приготовит пирожки и торт,
Я хочу, чтоб праздник был бы первый сорт!

Странно мне и радостно. Свет в саду и звон.
Тихо напевает старый граммофон.
Сквозь листву терассы светит летний луч,
Звон бокалов, счастье, голос твой певуч.

Мы гуляли вечером, твой платок упал...
Помню, как тебя я не поцеловал.
Жутко застеснялся, пьяный без вина,
А потом, на утро, началась война.

В городе Саратове не был никогда.
В городе Саратове вечная весна.
На войну на поезде... жизни перегиб...
Ты в эвакуации... я – вчера погиб...

ИГРА В СЛОВА

Камень точит поэт
рифмой
Я точу карандаш –
риф мой,

Я точу, а душа во мне
стонет
Я тебя не люблю? –
сто нет.

Ты ругаешь меня,
зря так!
Может, лучше подашь
завтрак?

Я пишу о любви
повесть.
Ты зовешь на обед,
плов есть.

ПОСМЕРТЬ

Познание мира,
Всевластье счастья,
Веселье пира
И буйство страсти.

Жизнь полной грудью
Длиною в месяц,
Миг перед сутью –
Прозренье и вечность…

Я понимаю,
Я здесь не прав в чем-то,
Но как же быть древом,
Когда стоишь пнем ты.

Когда прожить месяц
И жизнь прожить – схоже
И это не славно,
И это не можно.

Когда же я умным
Не стану
И все же:
Да здравствует месяц,
Прости меня Боже…
03.08.2002

* * *
Я воспел всю тебя
сразу.
Ну, а ты мне на ужин
зразы.

Ты считаешь себя
умной,
Но не в силах постичь
ум мой.

Ты не в силах одной
фразой
Переделать во мне
фарс мой.

Мне сорвать бы покров
с тела
И была бы тогда
стелла.

Так что лучше готовь
снедь
И, дай Бог, нам все это
съесть!


ВЕЧЕР

Дом вздохнул парадной дверью
После ветреного дня…
Запыленные карнизы
Тихо стонут без дождя

И капризной черепице
Тоже хочется воды,
Чтоб напиться и умыться
После суток суеты.

И веселье глупых окон
Что хлопочут целый день
Поумерит ненароком
Теплый дождь, коли не лень

Вечер серой кошкой дремлет.
Отдыхает старый дом.
И нагревшиеся стены
Гладят улицу теплом

Вены труб, проводки нервы –
Все устали – спать хотят
И вылизывает в небе
Туча-кот своих котят

Собирает в горсти вату,
Протирает звезд наряд,
Чтоб блестели конопато
После ливня на парад.

Дождь пошел и с облегченьем
Вдруг заплакал старый дом
Слезы льются без стесненья,
Дня смываются сомненья,
А зареванные окна озарились фонарем.
24.01.2004

РЫБАЛКА

Две рыбки с блеском в чешуе
Однажды предались веселью.
Они висели на крючке,
И в этом было их спасенье.

Из раза в раз, из года в год
Мы на крючках висим по двое
Одна леса, рыбак – все тот,
Он ловит рыбку, ловит, ловит...

Приладит к леске два крючка,
Насадит лакомство для шику,
Забросит в даль, у рыбака
Столетий воз и власть над мигом.

Удило крепкое держа,
Водя от края и до края,
Он манит рыбок не спеша –
Их не зовет, но ожидает.

И с интересом смотрит он,
Как бьются рыбки, узнавая,
Что есть в каком-то из времен
Еще одна, тебе родная.

Сорваться можешь ты с крючка,
Или залечь на дне глубоком,
Но время есть у рыбака,
И вряд ли ты поспоришь с роком.

Материал подготовлен зав. Отделом «Поэзии» Жанной Бурковской
Rado Laukar OÜ Solutions