ЧТО ЕСТЬ ИСТИНА? № 19 декабрь 2009
Лица и мнения
Кургинян Сергей Ервандович - Президент Международного фонда "Экспериментальный творческий центр"; родился в 1949 г.; кандидат физико-математических наук; 1974—1984 — научный сотрудник Института океанологии АН СССР; с 1968 г. руководил театральным коллективом при МГРИ (в 1986 г. преобразован в профессиональный театр-студию "На досках"); заочно окончил режиссерское отделение театрального училища им. Щукина; в 1988 г. создал творческий центр, преобразованный в 1989 г. в Экспериментальный творческий центр (ЭТЦ) при Мосгорисполкоме; весной 1990 г. баллотировался на выборах в народные депутаты РСФСР по спискам Блока общественно-патриотических сил "К народному согласию", выборы проиграл; в 1992 г. осуществил во МХАТ им. Горького постановку спектакля "Пастырь" (по пьесе М. А. Булгакова "Батум"); женат, имеет дочь. Первые аналитические записки ЭТЦ были адресованы председателю Президиума Верховного Совета (ВС) РСФСР В. Воротникову. По заданию ЦК КПСС экспертами Центра были подготовлены записки по межнациональным конфликтам в Закавказье. Летом 1989 г. Кургинян опубликовал серию статей в газете "Литературная Россия" под общим названием "О механизме соскальзывания", в которых предостерегал от опасности отказа от идеалов коммунизма в ходе борьбы за возвращение к ленинским нормам и предсказывал, что следствием этого станет государственный распад СССР. В конце 1990 г. выпустил (в соавторстве) книгу "Постперестройка: концептуальная модель развития нашего общества, политических партий и общественных организаций". В 1988—1990 годах Кургинян поддерживал тесные контакты с интердвижениями Прибалтики и Объединенным фронтом трудящихся (ОФТ). До 1991 г. делал основную ставку на депутатскую группу "Союз" Съезда народных депутатов СССР и отчасти был ее теневым идеологом. В январе 1991 г. Кургинян создал при ЭТЦ общественно-политический клуб "Постперестройка". В мае 1992 г. распространил от имени клуба "Постперестройка" документ "У последней черты. Меморандум о возможном примирении конструктивных сил России", в котором призвал к созданию коалиционного правительства из "демократов, не запятнавших свою честь сотрудничеством с антинародным курсом, передовых и прогрессивно мыслящих патриотов, ориентированных на будущее развитие страны коммунистов, а также преданных национальным интересам представителей руководства промышленности и сельского хозяйства, фермеров, предпринимателей, банкиров, ведущих профсоюзов страны". Не поддержал в конце 1992 г. Фронт Национального Спасения (ФНС) из-за участия в ФНС евразийских и околофашистких группировок, с 1993 г. перестал публиковаться в газете Проханова "День". Указ Б. Ельцина в сентябре 1993 г. о роспуске парламента назвал "тяжким тотально неправовым деянием". Осудил кровопролитие в октябре 1993 г., заявив, что оно было спровоцировано действиями Б. Ельцина. В 1993 г. вновь сблизился с Русским Национальным Собором — после того как из него ушли сторонники Баркашова
Молодежь не может не рваться туда, где победа. Все, что произошло с распадом СССР и с как бы вот тем крахом 80-90-х годов, было поражением. И это сформировало определенные депрессивные пораженческие как бы комплексы в сознании молодежи. Преодолеть его может либо реваншизм, либо космополитизм. Часть молодежи, так сказать, это как в Вермахтской Германии: часть бежит в мир как бы, часть бежит в свое великое прошлое. Но это бегство.
Когда-то у великого, может быть, у одного из величайших психоаналитиков мира Эриха Фромма, который очень творчески осмысливал идеи Фрейда, и с моей точки зрения, выше, чем Фрейд. Была такая книга «Escape from Freedom» «Бегство от свободы», вот сейчас бегство от поражения. Это бегство происходит либо в мир, либо в реванш. Медведев прекрасно понимает, что одно и другое для него не выход.
Главный вопрос заключается в том, чтобы превратить Россию с территории поражения во что-то другое. Никто сейчас твердо не знает как это сделать. Власть боится перебрать в эту сторону, поставив акцент на советскости, на возвращении к какому-то большому проекту. А молодежь не может и не хочет жить маленькими проектами. Понимаете, это так же, как распался Советский Союз. Ну что такое? Значит, все вместе строили коммунизм, а потом сказали, мы будем входить в мировое сообщество, цивилизованное сообщество, как говорил Горбачев.
Но все народы сказали: «Но елки с дымом». Если задача в том, чтобы входить в это цивилизованное сообщество, у нас есть как в него входить. Это борются сообща, а продаются порознь. Мало ли кто там. У армян есть одни возможности где-нибудь там, в Сан-Франциско, у там каких-нибудь азербайджанцев другие в Стамбуле, у бурятов третьи, у казахов четвертые. Зачем мы вместе будем идти? Если речь только в том, чтобы войти в мировое сообщество. С мылом, без мыла – не важно как.
Вот то же самое молодежь. Она говорит: «Ну, знаете, если к западничеству, тогда уж напрямую, прямо в Google. А если здесь, то, скажите, почему это не территория поражения? Предъявите образ победы, великой мечты». Ну, русские никогда не смогут существовать без высоких смыслов. Это не правда, что они сейчас там запали на джинсы, на тачки, на все прочее. Русские пародируют, вот это вот очень видно, они стебутся над этим. Даже утрировка этого, все эти Мазератти там, Ламборджини, все остальное – это тоже явный стёб.
Русские либо захотят жить, но они захотят жить с великим смыслом, либо они начнут умирать, как нация, как общество. Тогда они будут разбегаться по миру, диаспоризироваться. Это касается и молодежи, и всего. Дайте смысл. Не подменяйте смысл брендами. Скажите слово, адресуйте его к молодежи, зажгите глаза. Говорите о большом и крупном. Не пытайтесь подлаживаться под молодежный цинизм. Этот цинизм маска. Говоришь с человеком, он прямо так сказать напяливает на себя, говорит: «Да мне все в натуре, мне туда-сюда…». Начинаешь о чем-то высоком говорить, глаза зажигаются, все кончается.
Я знаю другую молодежь. Я знаю страшно левую молодежь. А знаю молодежь так сказать русско-националистическую. Одни бегут в реванш и понимают его по-разному. Другие бегут на Запад. И те, и другие бегут с территории поражения. Смердит, понимаете? Пахнет поражением. Если пожилой человек может с этим смириться, ну, в конце концов, сжать зубы, перетерпеть, то молодой человек не может. Он сходит от этого с ума. Он хочет победы, но это почти биологический инстинкт.
Он сейчас должен утверждаться, он должен войти в жизнь. Как он может в пораженческом дискурсе в нее войти? Он не хочет и не понимает зачем. Если все равно надо входить в Западную цивилизацию, то почему нужно входить в нее с Аваном, нужно входить в нее с Google. Если русская компания – это Абрамович, то пусть лучше будет, я не знаю там что, Локхид. А если вы хотите действительно русского и всего, ну дайте, наполните этому смысл, создайте мечту. Создайте что-нибудь по настоящему антагонистическое. Не в смысле плевали мы на вас, мы огородимся, и будем здесь жить с мухами, а мировую мечту.
Великое русское слово! Мы сохраним тебя великая русская речь. Великое русское слово! Не дайте ему сузиться и так далее. И тогда молодежь побежит в эту сторону. Пойдет туда. И проявит все то же самопожертвование и аскетизм, и мобилизацию, и энергию, и все, что хотите. Только не надо бояться, что когда она начнет проявлять – она сметет Кремль. Не надо бояться энергии! Политика – это управление общественной энергией. Если бояться энергии и делать ставки на то, что безэнергийно, то рано или поздно: во-первых, все сгниет, а во-вторых, энергия окажется в чужих, враждебных руках. И она окажется в них, если она не окажется в нужных.
А сейчас такая энергофобия. Всего по чуть-чуть. А так нельзя, так не проходит! Или как говорит сейчас молодежь, уже можно, так не канает, так не выйдет. У Галича была такая песня: «Нет, любезный, так не выйдет, так не будет, дорогой». И мы это очень хорошо понимаем. У нас подрастает очень жесткая молодежь. Очень жесткая новая преступность, которая рано или поздно начнет сметать вот наших нынешних, так сказать, предпринимателей. Так сказать, с золотыми цепями или там, с наколками и всем прочим. Это очень жестко. Растут волчата без правил. Они уже давно не понимают, что они своих отцов будут кушать. В буквальном и в переносном смысле, в буквальном смысле тоже. Эти могут. Это первое.
Во-вторых, растет очень жесткая левая молодежь, растут фашистская молодежь. Ну, и растет как всегда такая травоядная молодежь, но она обычно в политическом процессе не в счет. И есть надежда в какой-то части молодежи, что она свяжет с данным государством некий образ своей мечты. Эти надежды нельзя убить. Потому что когда их убить – это, значит, их кинуть, молодежь в несколько котлов. А когда она из них выйдет, то мало никому не покажется.